Орудие ведьмы – любовь - Нора Робертс

Густой лес, густые тени, словно излучающие темноту. Ни луны, ни звезд, только ветер, от которого, казалось, стонет сама эта ночь.

И в этой ночи раздалось завывание, и в этом вое слышался голод.

Фин решил, что оружие будет нелишним, собрал всю свою энергию и сотворил клинок. И немедленно его воспламенил.

– Черная магия, – прошептала Брэнна. Она тоже была охвачена сиянием, словно светилась собственной ведовской силой. – Все вокруг чужое… Мы не дома.

– Не дома, но достаточно близко. Только не теперь, а в далеком прошлом.

– Да, в прошлом. Тут его логово? Это возможно? Ты можешь сказать?

– Оно не то, что теперь. Оно… какое-то другое.

Она кивнула, разделяя его ощущение.

– Надо позвать остальных. Надо, чтобы мы все были в сборе. Если это то место, где он прячется.

– Это там. – В темноте ночи он разглядел еще более непроглядную пасть пещеры, уходящей в глубь холма.

Он не возьмет ее с собой, решил Фин. Не возьмет ее туда, ибо там – смерть. И даже хуже, чем смерть.

Не успел он подумать так, как перед ними возник старец. На нем были грубые одежды, на ногах – истоптанные сапоги. И волосы, и борода его были совершенно седые и спутанные. В его глазах застыло безумие, смешанное с волшебством.

– Вы слишком рано. И слишком поздно. – Произнося это, он поднял руку. Из нее сочилась кровь и растекалась по грубому платью. – Дело сделано. Конец. И мне конец. Вы явились слишком рано, чтобы это увидеть, и слишком поздно, чтобы остановить.

– Что сделано? – вскричал Фин. – Кто вы такой?

– Я принесен в жертву. Я – прародитель тьмы. И меня предали.

– Я могу вам помочь. – Но стоило Брэнне сделать шаг к нему, как из глубины пещеры вырвался сгусток энергии. Ее швырнуло назад, а вместе с ней Фина, а старик повалился наземь, и кровь его черной лужицей растеклась по земле…

– Грядущая Смуглая Ведьма, – глухо проговорил он. – И будущее отродье Кэвона. Помочь тут ничем нельзя. Он пожрал тьму. И мы обречены – все.

Фин с трудом поднялся на ноги, попробовал утянуть назад Брэнну.

– Он там. Он там! Я его чувствую!

Но когда он устремился к пещере, она схватила его за руку.

– Не в одиночку! Ты не должен делать это один!

Он развернулся к ней, вид у него был почти безумный.

– Он мой. А я – его. Это дело рук твоего рода. Я ношу ваше проклятие, и я свершу возмездие!

– Не ради возмездия! – Она обняла его. – Это обречет тебя на вечные муки. Не ради возмездия. И не в одиночку.

Но проснулся он в одиночестве, мокрый от пота. Клеймо на руке горело так, словно было нанесено только что.

Постель еще хранила ее запах. Как и его кожа. И воздух в комнате.

Пес рядом с ним шевельнулся и заскулил.

– Ну, ну, все хорошо. – Фин рассеянно погладил собаку. – На этот раз все обошлось.

Он прошел в ванную, смыл с себя пот, надел штаны и начал спускаться по лестнице, на ходу натягивая старый свитер. Выпустил собаку во двор и не сразу заметил, что дождь прекратился и сквозь облака робко пробивается скупое зимнее солнце.

Надо было подумать на ясную голову, так что он начал с того, что приготовил кофе. И выругался, услышав настойчивый стук в дверь.

Потом вспомнил про больную Мэгги и поспешил открыть, но, не дойдя до двери, уже понял, что с кобылой все в порядке.

На пороге стояла Брэнна.

Упершись ему в грудь руками, она впихнула его в дом и решительно шагнула через порог.

– Ты не имел права! Подлый мерзавец, ты не имел права тащить меня в свой сон!

Она продолжала злобно пихать его, но он ухватил ее за запястья. И снова ему бросилось в глаза, что она вся светится, только сейчас – от гнева.

– Я никуда не тащил тебя – во всяком случае осознанно. Насколько я понимаю, это ты втянула меня в свой сон!

– Я? Что за бред? Негодник! Я же была в твоей постели!

– И, между прочим, не возражала…

Поскольку он держал ее за руки, Брэнна была лишена возможности отвесить ему оплеуху, но энергии у нее никто не отнимал, и она пустила ее в ход, чтобы отбросить его на пару шагов назад. Фина снова ожгло болью.

– Прекрати! – дернулся он. – Брэнна, ты лучше остынь. Сейчас ты в моем доме. Я не знаю, я тебя затащил, ты меня затащила, или какая-то сила привела нас друг к другу… И вообще, пока я, черт побери, не выпил кофе, я не в состоянии ни о чем думать.

Он выпустил ее руки, повернулся спиной и зашагал на кухню.

– Я, кстати, тоже. – Она шустро увязалась за ним. – Я хочу заглянуть тебе в глаза.

– А я хочу выпить этот чертов кофе.

– Смотри на меня, Финбар, черт тебя побери! Смотри на меня и отвечай: ты затащил меня в свой сон? В свою постель?

– Нет! – Он рывком обернулся к ней, взъерошил себе волосы. – Я не знаю, я просто не-зна-ю! Но если я это и сделал, это произошло во сне и ненамеренно. Черт побери, Брэнна, я бы не стал напускать на тебя чары! Можешь думать обо мне все, что угодно, но только не это! Я бы никогда до этого не опустился!

Она вздохнула, потом еще раз.

– Конечно. Ты меня извини. – Она потерла ладонью лоб. – Ну вот, я немного успокоилась. Да, теперь я понимаю. Прости, я… Я была… я была в жутком расстройстве.

– А что удивительного? Я тоже слегка не в себе…

– Я бы тоже… от кофе не отказалась, если ты не против.

– Да, сейчас.

Он отвернулся к кофемашине – она давно о такой мечтала. В ней можно было приготовить все мыслимые виды кофе, чая и шоколада.

– Не присядешь? – Фин мотнул головой в сторону небольшого эркера, где, как можно было догадаться, по утрам он пил кофе.

Брэнна скользнула на скамью с мягкой коричнево-красной обивкой. Взгляд ее лег на деревянную вазу на столике – гладкую, как стекло, доверху полную ярко-красных яблок. Это цветовое пятно придало ей смелости.

Мы взрослые люди, сказала она себе. А не подростки, чтобы смущаться. То, что произошло сегодня в этой большой постели, требует обсуждения. Разумеется, делового.

– Я не стану, да и не могу обвинять ни тебя, ни любого другого мужчину в том, что творит во сне его разум, – кашлянув, словно отгоняя от себя последние флюиды неловкости, сделала она первый заход.

– А я не стану и не могу обвинять тебя и любую другую женщину в том, что творит во сне ее разум. – Вторя ее зачину, Фин протянул ей большую белую кружку с кофе. – Потому что с таким же успехом это могла бы быть ты, а не я, – закончил он с еле скрываемым торжеством.

Хм. Об этом она как-то и не подумала! Что ж, большая белая кружка оказалась перед ее лицом весьма кстати – как концы бикфордова шнура, она опустила в нее взгляд, чтобы не смотреть на него. И ненадолго погрузилась в молчание. Чтобы дать себе еще время, она сняла пробу с кофе – в точности такой, как она любит! Один балл в его пользу.