Мятежная дочь Рима - Уильям Дитрих

— Да, мы все счастливы, что оказались наконец на реке.

— Дело теперь за малым, трибун, осталось только сойти на берег, — проговорил у них за спиной чей-то нетерпеливый голос.

Это была Савия, с тоской разглядывавшая набережную Лондиниума из серого камня. Служанка стала еще одним кусочком родного дома, который Валерия захватила с собой, — старая ворчунья, наперсница и всегдашняя ее опора. Савия знала, что на сердце у ее питомицы, куда лучше, чем родная мать, к тому же всегда пеклась о приличиях и не забывала о достоинстве своей госпожи. Жестокая качка, трепавшая их судно, заставила служанку прикусить язык на целых два дня. Теперь же она снова обрела возможность брюзжать и не замедлила воспользоваться этим.

— Мы ждем, когда появится судно, достойное нашего высокого положения, — раздраженно буркнул Клодий.

— И на этом потеряли уже целый день.

Валерия окинула взглядом город. К ее удивлению, Лондиниум выглядел вполне цивилизованным, вынуждена была признаться она. Вдоль набережной длинной вереницей тянулись мачты кораблей, а причал почти скрывался под горами тюков с товаром, ровным строем тянулись бочки, амфоры с зерном и вином и шеренги мешков. Позади набережной вздымались купола и красные черепичные крыши выстроенных в римском стиле домов богатых горожан, жирный серый дым, в который они кутались, словно в одеяло, поднимался в небо, сливаясь с такими же серыми низкими облаками. Даже здесь, на расстоянии, слышался обычный для большого портового города шум и витали присущие ему запахи, в которых аромат горячего хлеба смешивался со зловонием нечистот, а дымный чад жаровен соседствовал с запахами кожи и пота. Где-то там, в паутине улиц, наверняка прячутся бани и рынки, храмы и дворцы. В полумиле выше того места, где они стояли, вверх по течению через Тамезис был переброшен длинный деревянный мост, до отказа забитый повозками и верховыми. Вдоль южного берега реки тянулись болота, а уже у самого горизонта из-за них вставали невысокие холмы.

До чего же серое, унылое место! И как далеко от Рима! Но как ни странно, Валерия не чувствовала особого разочарования — это было радостное нетерпение. Скоро, скоро она увидит Марка! Ей внезапно пришло в голову, что Клодий поднимает ненужный шум из-за того, что власти не позаботились прислать за ними баржу, — после всех тягот и лишений, испытанных несчастными путешественниками, они с радостью обошлись бы без всей этой суеты. Впрочем, не похоже было, чтобы ее будущий супруг примчался самолично приветствовать ее на берегу. Нет, скорее всего он сейчас там, в своей крепости, где у него полным-полно хлопот и обязанностей. Но всего лишь через две недели…

— Мы просто обязаны помнить о своем ранге, — бубнил Клодий. — Эти бритты такие грубые! В конце концов, варварам по-прежнему принадлежит чуть ли не треть острова, а та, что вошла в состав империи, до сих пор остается совершенно нецивилизованной.

— Нецивилизованной или попросту нищей? — поинтересовалась Валерия.

— Нищей, поскольку ею дурно управляют.

— А может, виной всему высокие налоги, коррупция и предрассудки? — Валерия не смогла удержаться от искушения щелкнуть по носу этого самодовольного зазнайку — привычка, приводившая в отчаяние ее мать, вечно причитавшую, что для взрослой девушки такие манеры просто непозволительны. — Между прочим, эти самые грубые бритты — варвары, как ты их называешь, — так до конца и не склонили голову перед Римской империей.

Примерно те же разговоры обычно велись за столом в доме ее отца-сенатора, но Клодий, похоже, считал несколько неприличным, чтобы девушка ее возраста столь открыто высказывала свое мнение о политике. Однако ее внимание явно льстило ему.

— Ты не права. Рим сам предпочел остановиться. Адриан для того и велел выстроить свой вал, чтобы ясно дать понять, что все, что дальше, нам попросту не нужно, и удержать то, что внутри ее. — Набрав полную грудь воздуха, он заговорил с таким видом, словно собирался прочесть ей лекцию: — Для любого военного, офицера вроде меня, это назначение является весьма многообещающим, поверь мне на слово, Валерия. Лишения… трудности — все это лишь ступеньки, лучший способ добиться славы. Впрочем, и для Марка тоже. Но я отнюдь не в восторге от причины всех этих хлопот. Между нами, по своей натуре все эти бритты негодяи и предатели. Ну, я, конечно, имею в виду плебеев. Насколько я слышал, представители местной знати вполне приемлемы.

— Для человека, нога которого не ступала на берег Британии, ты чересчур категоричен, как мне кажется, — насмешливо бросила Валерия. — Может, тебе стоит остаться на «Лебеде»? А я передам своему жениху, что, по твоему мнению, Британия недостаточно хороша для тебя.

По правде сказать, Валерию терзали дурные предчувствия, и сейчас насмешкой она прикрывала пробудившуюся в ее душе тревогу. Она уже успела изрядно соскучиться по дому, хотя, как истая римлянка, ни за что не осмелилась бы сознаться в столь преступной слабости. Своего нареченного она почти не знала, их знакомство в Риме было весьма недолгим. Не успела она оглянуться, как отпраздновали помолвку, и он уехал, оставшись в ее памяти довольно добрым, но при этом ужасно огромным, невероятно спокойным и… и старым. В том, что касалось мужчин, Валерия оставалась совершенно невинной. Она понятия не имела о том, как вести дом или воспитывать детей. И вот теперь ей предстоит стать женой… матерью… почтенной матроной. Готова ли она к этому? Или нет?

— Ты должна быть послушна мужу, — сурово наставлял ее отец. — Послушание — это тот стержень, на котором держится Рим.

— Но разве я не должна в первую очередь любить его? А он — меня?

— Без уважения нет любви, — отрезал отец. — А уважения достоин лишь тот, кто выполняет свой долг.

Все это она уже слышала тысячу раз. Романтический вздор, которым обычно набита девичья головка, мало кого интересовал. Родители пеклись о достатке и карьере.

Валерия подняла глаза к небу — тучи набухли дождем. Как странно, подумала она, ведь сейчас начало апреля, везде вокруг зеленеет трава, а над головой — эти холодные облака! Интересно, бывает здесь когда-нибудь по-настоящему тепло? Зато когда наступит зима, ей впервые в жизни удастся увидеть снег, теперь она нисколько в этом не сомневалась. Валерия не меньше своей служанки горела желанием очутиться на берегу, к тому же причитания Клодия смертельно ей надоели. Она сама хотела решать за себя. Тут в глаза ей бросилось суденышко, показавшееся Валерии больше, наряднее, а главное, чище остальных.

— А давайте наймем для переправы вон тот! — предложила она. Ее слова словно пробудили в Клодии дремавшую энергию, и под вопли разочарования маленькая флотилия рассыпалась в разные стороны. Суденышко, на котором остановила выбор Валерия, пристало к «Лебедю», о плате договорились неожиданно быстро, и после небольшой суеты пожитки Валерии стали сносить в лодку. Ее приданое занимало целую повозку, за перевозку его было заплачено еще в Риме. Телохранитель Валерии, Кассий, помог ей спуститься в лодку с такой осторожностью, словно она была сделана из тончайшего стекла, потом с помощью веревки спустили Савию, а Клодий важно уселся на корме рядом с капитаном, причем вид у него был такой, словно он самолично намеревался вести судно к берегу. Прыгая на волнах, суденышко двинулось к причалу. Над головой, вытянувшись клином, тянулись на север стаи гусей. Заметив их, Савия тут же воспрянула духом.