Я тебя не знаю - Иван Юрьевич Коваленко

class="p1">Несколько детских рисунков. Тимофею показалось, что эти картинки жизнерадостны, в них никакой гнетущей скорби. Кто-то нарисовал слона, кто-то – большого льва и попугая. Еще на одном рисунке счастливая семья.

В углу кабинета был сейф. В нем, возможно, хранились документы. Впрочем, лежать там могло что угодно.

Вернулась директор, которая ненадолго выходила.

– Я вас слушаю, – сказала она, сев в кресло.

Тимофей: Ольга Викторовна, в начале 2000-х у вас жила Алиса Григоренко. Ее родители умерли вскоре после того, как девочку передали вам. Вы в то время уже работали.

Директор: Да, я ее помню, как и всех наших детей. Она была обычным ребенком. Настолько, насколько может быть обычным человек, росший в подобных условиях. Подождите минуту. (Она куда-то уходит и через несколько минут появляется снова. В руках папка. Ольга Викторовна открывает ее и протягивает листок, на котором видна фотография: Алиса.) К нам попадают дети из неблагополучных семей, чьи родители – алкоголики или наркоманы, или и то и другое, что бывает чаще. Происходит традиционная юридическая процедура, которая не претерпела существенных изменений. В ее сути: постановление о том, что ни отец, ни мать не в состоянии обеспечить ребенку должный уход и развитие. Насколько я помню… (Сверяется с записями.) …оба ее родителя имели героиновую зависимость и, кроме того, у них была третья стадия алкоголизма. Ее следовало забрать раньше.

Тимофей: Что-нибудь особенное или необычное вы можете вспомнить?

Директор: Каждый ребенок – необычный. Вчера у Ани, одной моей девочки, умерла мама. Умерла, как и должна была умереть – от передозировки. Ничего, кроме одиночества и страданий, она своей дочери не дала. Но Аня переживает. Это была ее мать.

Тимофей: Вы помните, как Алиса отреагировала на смерть своих родителей?

Директор: Этого я не помню.

Тимофей: Как Алиса покинула вас?

Директор: Вас удивит, но таких деталей я тоже не помню. Это означает, что все происходило в точности так, как и должно было происходить. В документах указано, что она поступила в институт и уехала в Москву, где должна была жить в общежитии. С какого-то момента я не имею возможности следить за своими воспитанниками.

Тимофей: У вашего детского дома хорошая репутация. Возможно ли, что Алиса столкнулась в этих стенах с чем-то, что могло ее травмировать?

Директор: Не очень понимаю ваш вопрос.

Тимофей: Думаю, прекрасно понимаете. Мы расследуем убийство. Алиса проходит в качестве свидетеля. Деталей мы раскрыть не можем, но нам будет полезна любая информация.

Директор: Один из наших мальчиков, Паша, ему десять лет, сейчас ходит с синяком на лице. Он подрался с товарищем. Такие вещи происходят среди детей. Уберечь от всех неприятностей и неожиданностей, которые подстерегают их в жизни, мы не можем.

Тимофей: Вас ни в чем не обвиняют. Мы просто хотим лучше понимать обстановку, в которой находилась Алиса.

Директор: За время нашего разговора вы ее не поймете. Это несчастные дети. Двухэтажное здание не заменит семью. Но мы следим за тем, чтобы все они получили хорошее общее среднее образование, чтобы все поступили в институт или колледж. У нас есть библиотека, у каждого есть смартфоны. Все они посещают психолога. Мы стараемся.

Тимофей: Ольга Викторовна, вы говорите только про Алису, но ничего про ее сестру.

Директор: У нее не было сестры. (Внимательно просматривает документы.) Здесь написано, что Алиса была единственным ребенком. И стала сиротой в десять лет, когда мать и отец сгорели во время ночного пожара в своем доме. Непотушенная сигарета. Так иногда бывает.

Тимофей: Где располагался этот дом?

Директор: В деревне недалеко отсюда. Бельское. Пожар случился в две тысячи пятом году. Возможно, соседи еще что-то помнят и смогут вам помочь, но я – нет.

Тимофей: Не помните, в каком состоянии попала к вам Алиса и как проходила ее реабилитация?

Директор: Иногда к нам попадают дети в очень тяжелом психологическом и физическом состоянии. Но Алиса не относилась к их числу, иначе бы я запомнила. Она ничем не выделялась из ряда сверстников, не была лидером и не была среди отстающих. Она уехала в Москву. Вот это редкость.

Тимофей: Ольга Викторовна, Алиса училась в школе, пока не попала к вам?

Директор: Нет.

Тимофей: Но смогла поступить в московский институт.

Директор: Она всех догнала и перегнала. Это не настолько удивительный случай. Сейчас у нас живут два мальчика. Они ходили в школу, но, можно сказать, не ходили вовсе. Обычная история. Но, попав к нам и ощутив заботу, они раскрылись. В них что-то проснулось. Возможно, они не попадут в Москву, но и не пропадут тоже. Я в этом уверена.

Тимофей: Если бы сейчас вы увидели Алису после стольких лет, вы бы смогли ее узнать?

Директор: Думаю, да. И обязательно обняла бы.

– Пришел ответ из роддома. – Варвара просматривала почту на смартфоне. – Документы за девяностые годы не сохранились – они все сгорели. Электронного архива тогда не было. У нас есть только свидетельство о рождении из федеральной базы данных. Алиса и Надежда Григоренко.

– Надежда…

Тимофей барабанил пальцами по рулю. Сильный ветер стих, разогнав тучи, и над Талдомом светило солнце.

– Мы поедем в Бельское и попробуем что-нибудь узнать, – сказал он наконец. – Возможно, найдем тех, кто помнит эту семью. Это двадцать километров отсюда. Поехали.

Он еще раз бросил взгляд на окно второго этажа. Мальчика в нем не было. Потом переключил рычаг автоматической коробки передач, и машина плавно тронулась с места.

– Ну, что скажешь? – Варвара положила телефон обратно в карман куртки.

– Я не думаю, что Ольга Викторовна что-то скрывает или говорит неправду. Мы, конечно, не провели полчаса в молчании, но то, что она контролирует каждое свое слово, нормально. Она дала ясно понять: все эти дети ей не чужие. Не вижу причин думать, что все не так.

– Я однажды была в настоящей деревне, – сказала Варвара. – Десять домов, ближайший магазин в нескольких километрах. Все друг друга знают и все друг другу друзья. Спрятать ребенка в таких условиях невозможно, мы обязательно что-то узнаем.

– Мы в Московской области. Здесь нет настоящих деревень. И сейчас две тысячи двадцать второй год.

– Это тебе так кажется. Вот увидишь!

Бельское действительно оказалось слегка рафинированной, но все же деревней. Хорошая асфальтированная дорога, на небольшом отдалении от нее – ровный ряд домов. Автобусная остановка. Людей видно не было. Гуляющие по улицам коровы и козы остались в прошлом. Если когда-то здесь и горел дом, то сейчас от пожарища не осталось и следа.

Они подъехали к месту, где когда-то жила Алиса. Теперь здесь возвышался трехэтажный особняк из белого кирпича. Соседние дома деревянные. Пара из них сохранилась с прошлого века, типичные избушки: три окна спереди и выступающий сверху чердак. Летом сюда съезжаются горожане, но сейчас Бельское скорее пустовало.

– Давай пройдемся, – предложил Тимофей и вылез из машины.

Какое-то время они бродили вдоль домов. На некоторых участках жили собаки, которые сразу же принимались лаять. Встретили пару человек, но это были люди их возраста – что они могли помнить?

Мимо проехал автобус. В небе парила большая птица – канюк, или осоед, или еще кто-то из семейства ястребиных. От свежего воздуха очень хотелось спать. Слава богу, у них был с собой термос с кофе – о нем позаботилась Варвара, с которой они давно не проводили столько времени вместе. Мужчина и женщина.

Постепенно начало смеркаться.

И вот удача! Зеленый, немного покосившийся дом. В огороде пожилой мужчина, на вид около восьмидесяти лет. Тимофей и Варвара переглянулись – попытаться докричаться или сразу зайти?

– Раньше мы просто заходили, когда хотели поговорить, – сказала Варвара. – Когда были маленькие.

Калитку в закрытом состоянии держало резиновое кольцо. Это тот человек, что им был нужен. Если уж он ничего не знает, то у других и спрашивать нечего.

Они осторожно приподняли резиновый обод, и калитка открылась сама собой. Собаки во дворе не было, но на скате у окна сидела черно-белая кошка. Она молча наблюдала за гостями. Двор скорее неухоженный, но если этот человек жил здесь один (или даже с пожилой супругой), то сил держать в порядке весь участок у них не было.

Наконец мужчина повернулся к ним. Судя по тому, что он не выказал ни удивления, ни раздражения, Варвара и Тимофей не сделали ничего предосудительного – это же деревня, а они просто зашли поговорить.

– Добрый день, – сказал Тимофей.

Варвара тоже поздоровалась.

Мужчина внимательно смотрел на них – скорее с любопытством. Слишком по-городскому выглядели гости. Возможно, ищут, какой бы дом купить в округе.

Тимофей давно понял для себя, что лучший способ знакомства – это говорить прямо и без экивоков.

– Мы полицейские из Москвы, – начал он, – и расследуем одно дело, к которому вы не имеете никакого отношения. Пятнадцать лет назад через два дома отсюда жила семья