Милая, хорошая - Татьяна Тронина

– Какой? – с любопытством спросила Алена.

– Тоже невероятно правдоподобный. Мне снится кладбище… К чему бы это?

Алена с удивлением посмотрела на него. Селетин улыбнулся – но совсем невесело.

– Я не умею толковать сны, – покачала головой Алена. – Скорее всего это обычный кошмар. Людям снятся кошмары – когда они устают, когда у них неприятности, когда едят на ночь лишнее…

– Я не ем на ночь! Ладно, не будем об этом… Лучше скажи: что тебе больше всего нравится играть? – встряхнулся, распрямился гость.

– То есть какой композитор мне нравится?.. Я Моцарта люблю – он такой веселый, такой легкий… – призналась она и невольно пробежала пальцами по столу – как по клавишам. – Я его практически всего знаю – что-то лучше, что-то хуже… А вот Прокофьева совсем не могу играть, не могу найти нужного соответствия в характере звука, который заключен в нотах. Скрябин для меня тоже сложен – сколько я ни пыталась разучить его Пятую сонату, у меня ничего не вышло. Кому-то из исполнителей, по-моему, Рихтеру, – не давался Рахманинов, он говорил, что Рахманинов настолько громаден психологически, что он не в состоянии к нему подступиться! Есть нечто неуловимое, непостижимое, что прячется между нот, – может быть, душа музыки?..

– Может быть… Но я тебе говорил – я совершенно ничего не понимаю в ней. Я дикий в этом плане. Как-то пошел на оперу и заснул. Балет… – Роман вдруг поморщился. – Но вот то, как играла ты, мне очень понравилось. Я, знаешь ли, даже еще послушал бы!

– Вот спасибо… – насмешливо сказала Алена. – Ты очень любезен.

– Я серьезно!

– Ладно, пошли, я тебе одну вещичку из Малера сыграю – она коротенькая, тебя не утомит. Дивная мелодия – как будто солнце встает…

Они снова вернулись в комнату. Алена сыграла Селетину эту самую «дивную мелодию». После Селетин сказал, что она себя губит в ресторане и что ей непременно нужно снова выступать с концертами. Потом Алена потребовала, чтобы он в свою очередь объяснил, как строят дома. Селетин объяснил – Алене показалось очень интересным, правда, большую часть его повествования она не поняла…

– Нет, ты мне все-таки расскажи свой сон! – неожиданно попросила она. – Тот, про кладбище…

– Зачем сейчас о мрачном?..

– Нет, ты расскажи! Я люблю все страшное… Фильмы ужасов люблю – чтобы, знаешь, испугаться до смерти! И вообще, сны надо рассказывать – таким образом избавляешься от них.

– Хорошо, – подумав, согласился Селетин. – Представь себе старое-старое кладбище, на котором уже давно никого не хоронят. Кованая ограда, узкая калитка, церковь у входа… Некоторое время идешь по главной аллее, среди лип, пока слева не увидишь каменного ангела с крестом – ангел оплакивает какого-то купца, почившего в незабвенном тысяча девятьсот тринадцатом году. Рядом, словно в насмешку – могилка революционера, скромная такая, со звездой. А вот за ней – желтый склеп с ржавой дверью…

– Страшно как! – тихо засмеялась Алена, прижав ладони к щекам. – Ну, а дальше?

– Это все.

– Как, и это весь твой сон?

– Да.

Алена озадаченно свела брови.

– Погоди, это что ж получается… Ты заходишь в калитку, потом идешь по аллее – топ-топ-топ! – и оказываешься возле какого-то старинного склепа?

– Именно так, – спокойно сказал Селетин.

– Действительно, жуть! – пробормотала она. – Чем-то мой сон напоминает. В нем тоже все как-то чересчур реально было… Ну, а кто в том склепе или что – ты знаешь?

– Нет, – не сразу ответил гость.

– Тогда все ясно – каждый раз во сне ты пытаешься разгадать какую-то тайну.

– Что?

– Я тебя уверяю! – возбужденно воскликнула Алена. – Я, конечно, не психоаналитик, Фрейда не читала, и вообще… Но это же так просто – ты во сне пытаешься разгадать какую-то тайну, которая мучает тебя наяву!

– Может быть… – пробормотал Селетин. В этот момент у него зазвонил сотовый. – Извини. Алло? – Он замолчал, слушая. – Нет, по срокам мы успеваем… Когда? Михаил Федорович, я в курсе, что праздники десять дней! Мы сейчас электрику делаем… Вы мне лучше скажите: насколько закрыта процентовка?..

Алена отвернулась – ей вдруг стало неловко. За окнами медленно темнело. Она встала, зажгла свет.

– Извини, Алена… Мне пора. – Селетин поднялся с места.

– Да, конечно! Мне тоже пора собираться, – сказала Алена, глядя на часы.

– А, ты в этот, свой клуб?

– Ресторан, – поправила она.

– Я могу подвезти…

– Нет-нет, не стоит! Я сама…

Селетин надел пальто, потом повернулся к Алене.

– Спасибо, – серьезно сказал он.

– За что?

– За все. За чай, за музыку, за разговор.

– Боже, какая ерунда… – отмахнулась она.

– Все равно – спасибо, – твердо повторил он. Посмотрел ей в глаза в последний раз. И ушел.

Алена закрыла за ним дверь, упала на диван. Прижала ладони к пылающим щекам… Только сейчас она поняла, насколько взволновал ее приход незваного гостя. «Нет, все-таки это чудо! Пусть вполне объяснимое, но – чудо! Я столько думала о нем, об этом человеке, и вот он пришел – точно почувствовал, что я зову его… Разве я звала его? – спросила она саму себя. – Да, звала!»

Потом она стала вспоминать, какое у Селетина лицо: молодое и в то же время – нет, странно меняющееся… «Болтали о какой-то ерунде, точно дети! Рассказали друг другу свои сны… Он милый, простой и очень добрый – это ясно. Кладбище… Зачем он вспомнил про кладбище? У него наверняка какая-то тайна. Или – неприятности, которые каким-то образом трансформировались в это печальное видение…»

Алена прокручивала и прокручивала внутри себя их разговор, вспоминала лицо Романа, как он смотрел на нее, как слушал игру на рояле – всё, до мельчайших подробностей…

Роман Аркадьевич Селетин определенно нравился ей. Даже более того: еще одна встреча, еще один разговор – и она пропала.

Алена очень остро ощущала эту черту, к которой подошла вплотную – один шаг отделял ее от любви, от того, чего она боялась и избегала, что пугало ее и, как только что выяснилось, – неудержимо манило.

Она снова достала его визитку. Вот, в ее руках вереницы цифр, зашифрованные коды – по которым можно Романа найти, вновь услышать его голос. Пожалуйста, звони, если хочешь! Звони и сходи с ума, делай последний шаг, падай в эту пропасть…

«А зачем? Я и так уже пропала, испортила себе жизнь – для чего мне ломать ее окончательно?.. Ничего хорошего не выйдет – разве сможет он полюбить меня так, как я его буду любить?.. И потом, скорее всего он не один. Такие милые, такие добрые – просто так на дороге не валяются, – с усмешкой подумала Алена. – Наверняка на нем груз ответственности: жена, дети, престарелые родственники, ремонт, работа… Именно поэтому он сбегает сюда, чтобы посидеть полчаса в одиночестве возле замерзшего пруда, отдохнуть от всех забот. И переехал-то он отсюда, возможно, потому, что однокомнатная квартира оказалась маловата для его семьи!»