Пробудившийся любовник - Дж. Уорд

Зет беспомощно оглянулся на Фури.

— Найдем, — ответил брат.

— Вот и отлично. Я оставлю кое-что посильнее, — на случай, если эти два не помогут.

Хаверс достал стеклянную бутылочку с резиновой крышкой, два шприца в стерильных упаковках, чиркнул что-то в блокноте и протянул Зету:

— Если она днем очнется, и будет испытывать сильную боль, введите подкожно, я указал дозировку. Это морфин. Будут вопросы — звоните. После заката я могу еще разок зайти и сделать укол.

Хаверс перевел взгляд на ногу Зета.

— Осмотреть вашу рану?

— А Белле можно мыться?

— Конечно.

— Прямо сейчас?

— Ну, да… — Хаверс нахмурился. — Но, сэр, ваша нога…

Зет зашел в ванную, открыл кран джакузи и подставил руку под воду. Отрегулировав температуру, он вернулся в комнату за Беллой.

Доктор исчез, но в дверном проеме нарисовалась женщина Рэйджа, Мэри, заглянувшая навестить подругу. Помотав головой, Фури что-то коротко объяснил, и она тотчас исчезла.

Когда дверь закрылась, Зетист встал на колени, чтобы подхватить Беллу на руки.

— Подожди, — заметно напрягся Рэт. — У девушки есть семья. Пусть они и занимаются ею.

Зет вспомнил о незнакомце, кормившем рыбок в аквариуме, и замер. Наверно, и вправду не лучшая идея держать Беллу вдали от родственников. У них больше прав на то, чтобы о ней заботиться. Но сама мысль о том, что придется отдать ее во внешний мир, была невыносима. Особенно сейчас, когда ее только что спасли…

— Пусть приезжают завтра, — буркнул он. — Сегодня она останется здесь.

Рэт покачал головой:

— Это не…

— Хочешь сказать, что она готова к путешествиям? — поинтересовался Зетист. — Оставь беднягу в покое. Пусть Тор свяжется с семьей и сообщит, что она вернется завтра после заката. А сейчас ей нужны ванна и сон.

Покусывая губы, Рэт короткое время помолчал.

— Тогда перенесем ее в другую комнату.

Зет поднялся на ноги и подошел к королю вплотную:

— Только посмейте!

— Назад, Зет! — рявкнул Фури. — Ради бога…

Рэт наклонил голову, пока не уперся с Зетистом лоб в лоб.

— Не заводись, Зет. Ты же отлично знаешь, что, угрожая мне, ударом в челюсть ты не отделаешься.

Да, — это они уже проходили минувшим летом. По древнему закону любой поднявший руку на короля должен быть казнен.

Но Зет уже слетел с тормозов:

— Грозишь смертным приговором? Да ради бога! — Его глаза сузились. — Но сначала учти: даже если твое королевское величество соблаговолит прихватить меня за зад, потребуется, по крайней мере день, чтобы утвердить приговор у Девы-Законоучительницы. Так что Белла все равно проведет эту ночь здесь.

Зетист вернулся за девушкой и осторожно поднял ее на руки, стараясь не сдвинуть полотенце. Не глядя на братьев, он прошел в ванную и захлопнул за собой дверь.

Джакузи наполнилось наполовину. Не выпуская Беллу из рук, Зет наклонился, чтобы проверить температуру. То, что надо. Он медленно опустил девушку в ванну, пристроив руки по краям, чтобы в случае чего она могла опереться.

Промокшее полотенце вмиг облепило тело. Проявив нежные очертания груди и живота. Когда вода поднялась выше, край ткани приподнялся, обнажив бедра.

Сердце забилось быстрее. Зет почувствовал себя мерзким развратником, подглядывающим за беззащитной жертвой. Решив, что пена для ванны будет лучшей защитой от непрошеных взглядов, он подошел к шкафчику. На полках стояли только ароматические соли, а это, определенно, был не вариант.

В глаза бросилось огромное зеркало. Только его сейчас не хватало. Набросив поверх стекла два больших полотенца, он заткнул их за раму.

Когда Зет наконец вернулся к Белле, та уже почти целиком сползла в воду, но полотенце оставалось на месте. Взяв мочалку, он стал осторожно смывать с тела грязь, но стоило прикоснуться к шее, как девушка дернулась, окатив его с головы до ног. Нечленораздельный вопль вырывался у нее из груди. Даже когда вампир отложил мочалку в сторону, она продолжала биться от страха.

«Успокой же ее, идиот».

— Белла, успокойся, все в полном порядке…

Девушка нахмурилась. Потом открыла глаза и заморгала. Увидев, что она тянется потереть веки, Зет отвел ее руки от лица.

— Не трогай. Это лекарство.

Прочистив горло, она смогла наконец заговорить:

— Где… я?

Ее хриплый и срывающийся голос показался ему чудесной музыкой.

— В безопасности. У («у меня»)… у нас. В Братстве.

Увидев, как Белла закрутила головой, Зет притушил свет. Зная, что она все равно ничего толком не видит, он все же боялся явиться во всей красе. Зачем лишний раз напоминать, как выглядят незалеченные шрамы?

Когда она успокоилась, он выключил кран и сел рядом. Чужие прикосновения и его-то вгоняли в ужас, так что нетрудно представить, как это понравится Белле. Но тогда, черт возьми, как ей помочь? Сейчас, когда она перестала плакать и впала в ступор.

— Ты в безопасности, — повторил он, сомневаясь, что это звучит убедительно. Сам бы он на ее месте не поверил.

— А где Зетист?

Он нахмурился, не зная, что ответить.

— Здесь.

— Где?

— Рядом с тобой.

Он неловко протянул руку. Белла пожала ее в ответ.

А потом снова впала в буйство. Забормотала что-то нечленораздельное и стала биться. Зет схватил еще одно полотенце и, свернув, положил ей под голову, чтобы не ушиблась о твердый край.

Не в силах придумать, чем еще успокоить ее, Зет затянул древнюю песню о голубых небесах, белых совах и зеленых лугах. Гимн Деве-Законоучительнице.

Мало-помалу Белла расслабилась и глубоко вздохнула. Закрыв глаза, она откинулась на подушку, сооруженную им из полотенца.

Раз песня — единственное, что ей помогает, он будет петь.

Фури смотрел на подстилку, на которой только что лежала Белла. Вид измазанной кровью рубашки вызывал тошноту, и он отвел глаза. Взгляд уперся в череп на полу. Женский череп.

— Я этого так не оставлю, — сказал Рэт, когда в ванной перестала литься вода.

— Зет не причинит ей вреда, — пробормотал Фури. — Видел — ухаживает как за невестой, будто уже предъявил на нее свои права.

— А когда настроение переменится — включит в список убитых женщин? Тебе это надо?

— Если мы ее заберем, он разнесет все.

— Только этого не хватало…

Рэт замолчал на полуслове и посмотрел в сторону ванной. Из-за дверей доносились мелодичные звуки. Словно кто-то…

— Что за черт? — прошептал он.

Фури не верил собственным ушам.

— Он ей поет.

Приглушенный тенор Зета пленял чистотой. Бог даровал парню сказочный голос. В те редкие минуты, когда он пел, звуки, рождавшиеся в его груди, заставляли забыть о времени и уносили в бесконечность.