ЧВК. История и современность. Горе побежденным! - Vagner

Подполковник Жан Мари Бастьен-Тири ожидал звонка в пригороде, в Медоне. Он был женат, имел троих детей, служил в министерстве авиации. Чиновник как чиновник, примерный семьянин, он, однако же, втайне страстно ненавидел Шарля де Голля, который, по его глубокому убеждению, предал Францию и обманул избирателей — ведь избран в 1958 году он был вовсе не затем, чтобы отдать Алжир на поток и разграбление арабским националистам».

Во французском Алжире значительная часть обрабатываемых земель принадлежала европейским колонистам. Большинство арабов не имели гражданства Франции. То есть страна напоминала ЮАР времен апартеида. Но де Голль действительно предал французов в Алжире — с этим спорить бессмыслено.

«Лично его алжирские дела никак не задевали: у него были высшие мотивы. Он считал себя патриотом и был уверен, что убийство предателя — лучшая услуга отчизне. Многие тысячи французов разделяли его убеждения, но мало кто становился оголтелым оасовцем, заклятым врагом Де Голля и его ставленников. Бастьен-Тири был из таких.

Когда его позвали к телефону, он спокойно прихлебывал пиво. Бармен протянул ему трубку, а сам отошел к другому концу стойки настраивать телевизор. Бастьен-Тири несколько секунд молча слушал, затем сказал: “Понятно, спасибо” — и вышел из кафе на тротуар, благо за пиво было уплачено; он вынул газету из-под мышки и не спеша развернул её два раза.

В окне второго этажа напротив молодая женщина опустила кружевную занавеску и обернулась к двенадцати мужчинам, разместившимся в её комнате. “Второе шоссе”, — сказала она. Пятеро новичков, непривычных к убийству, перестали хрустеть пальцами и вскочили на ноги.

Другие семеро были постарше и держались спокойнее. Ими руководил заместитель Бастьена-Тири лейтенант Ален Бугрене де ля Токне; он был из дворян-землевладельцев, консерватор до мозга костей. Ему тоже было тридцать пять, женат, двое детей.

Среди опытных выделялся Жорж Ватен: коренастый, с квадратной челюстью, бывший алжирский агроном, за два с лишним года он стал отпетым убийцей. Он подволакивал раненую ногу и потому назывался Хромым.

Чёрным ходом спустились двенадцать человек в переулок к машинам и мотоциклам, украденным либо взятым напрокат. Было 19.55.

Бастьен-Тири разведывал место день за днем: он прикидывал огневые траектории, соображал, с какой скоростью и как именно будут перемещаться цели, то бишь машины, подсчитывал, какая понадобится плотность огня, чтобы их остановить. Облюбовал он длинное прямое шоссе, авеню де ля Либерасьон на пересечении с улочками Пти-Кламара. Первая группа снайперов открывает огонь по президентской машине за двести ярдов [47] до перекрёстка из-за огромного грузовика — огонь почти что кинжальный.

Как рассчитал Бастьен-Тири, не меньше ста пятидесяти пуль прошьют головную машину, пока она поравняется с грузовиком. Машина остановится, а второй отряд вынырнет из-за угла и ликвидирует охрану. Затем обе группы ураганным огнем добивают неприятеля и бегут к своим машинам на боковой улочке.

Сам Бастьен-Тири, тринадцатый участник покушения, отвел себе опаснейшую роль наблюдателя и координатора. В 20.05 все были на местах. Он за сто ярдов от засады стоял у автобусной остановки с газетой в руках. Взмахнув этой газетой, он должен был подать сигнал Сержу Бернье, начальнику первой группы, скрытой за грузовиком. И откроют пальбу снайперы, залегшие у его ног. Бугрене де ля Токне перехватит охранников, а уж Хромой Ватен никого в живых не оставит.

Отщелкивались предохранители; между тем кортеж генерала де Голля миновал центральные улицы и выехал на просторные пригородные проспекты со скоростью без малого шестьдесят миль в час.

Путь впереди расчистился: Марру взглянул на часы, ощутил за спиной сдержанное генеральское раздражение — и прибавил скорость. Мотоциклисты чуть-чуть отстали, тем более что де Голль их не жаловал — уж если нельзя без этого, так хоть не торчите на виду. В таком порядке и проследовал кортеж в Пти-Кламар по авеню де ля Дивизьон Леклерк. Было 20.17.

А за милю от них Бастьен-Тири почувствовал, что в чём-то он очень оплошал. В чём — это он понял куда позже, уже в камере смертников: полицейские ему объяснили. Оказывается, он готовил покушение по календарю 1961 года, где было написано чёрным по белому, что солнце нынче заходит в 20.35, и времени хватало с лихвой, даже если де Голль запоздает — а он запаздывал. Между тем по нынешнему-то календарю 22 августа 1962 года смеркалось в 20.10. Эти потерянные двадцать пять минут предрешили дальнейшую историю Франции. В 20.18 Бастьен-Тири, наконец, увидел президентский кортеж, приближающийся со скоростью семьдесят миль, и бешено замахал газетой».

Информация о преждевременно наступивших сумерках вызывает вопрос [48]. Сумерки (в одном и том же месте) действительно каждый год наступают в одно и то же время. Никакого внезапного перевода Франции в том году на летнее время (смещения земной оси и прочих катаклизмов) не было. Плохую видимость можно, в принципе, объяснить туманом. В других источниках информации о внезапных сумерках нет — все ссылаются на Форсайта.

«Ста ярдами [49] дальше на другой стороне проспекта Бернье злобно приглядывался и никак не мог понять, что там делает отуманенная фигурка. “Махнул он или не махнул газетой?” — вслух спросил он сам себя, и едва спросил, как акулий нос президентского “ситроена” промелькнул мимо автобусной остановки и надвинулся на него. “Огонь!” — заорал он, и снайперы у его ног открыли пальбу под прямым углом по проносящейся (70 миль в час) [50] цели.

Стреляли они, что ни говори, метко: добрая дюжина пуль угодила в “ситроен”, большей частью сзади. Брызнули клочья шин; и хотя они самозаклеивались, всё же из-за внезапной потери давления машину занесло на передних колесах. Но Франсуа Марру спас жизнь де Голлю.

Первоклассный стрелок, бывший легионер Варга метился в колеса; остальные разрядили автоматы в заднее стекло удалявшегося “ситроена”. Несколько пуль впились в кузов, одна продырявила стекло и просвистела в дюйме-другом от президентского носа. “Пригнитесь!” — закричал, обернувшись, полковник де Буасье. Г-жа де Голль уткнулась в колени мужа. “Это что, опять?” — холодно проговорил генерал и покосился на заднее окно.

Марру кое-как совладал с рулем, сбросил скорость и выровнял машину; “ситроен” рванулся вперед, к перекрёстку, где на авеню де Буа его поджидал другой отряд боевиков. За Марру почти вплотную следовала как ни в чём не бывало машина с охраной.

Бугрене де ля Токне сидел за рулем, двигатель был включен; ему надо было мгновенно решать, подставиться и пожертвовать жизнью или полсекунды промедлить. Он промедлил — и, вырвавшись на проспект, оказался бок о бок с машиной, где сидели телохранитель д’Жудер и комиссар Дюкре.

Выставившись из правого