Аномалии.INFERNO - Андрей Диченко

В последнее время в голове у мусорного олигарха стали появляться мысли, что недурно было бы избавиться от надоедливого ученого, который нарушал покой Месье Вантуза не только на свалке, но и уже во снах. А все было связано с тем, что главный бомж боялся Львовича и не знал, чего можно ожидать от этого странного человека, внезапно появляющегося из глубины свалки и в этой же глубине исчезавшего.

Люди Святого Початка кивнули головами олигарху, а потом, поклонившись, не спеша направились к своему черному джипу с пустым прицепом. После Вантуз наблюдал, как джип покидал его видения с прицепом, уже накрытым черным брезентом. Один раз начальник даже видел торчащую из него ногу. Сдавая бомжей странным последователям неизвестной ему религии, Месье Вантуз часто испытывал угрызения совести. Но мысли эти он старался отгонять от себя прочь, думая, в первую очередь, о денежной выгоде.

Последователи уже хотели трогаться с места, как Месье Вантуза внезапно осенило:

— Стойте! — закричал он и замахал руками. Два одинаковых гостя переглянулись между собой, и один из них вышел навстречу.

— Во имя Святого Початка, что произошло, уважаемый? — сказал он с плохо скрываемым любопытством, будто все это время каждый из них ждал, что однажды Месье Вантуз вот так вот окликнет кого-нибудь из последователей и скажет нечто важное.

— Я хотел сказать, что на территории свалки живет один бомж, в белом таком порванном халате. Но он никогда не выходит за ее приделы, лишь изредка — поковыряться в трансформаторной будке, — произнес Месье Вантуз. Слегка помявшись, он продолжил: — Ну, вы понимаете, я бы и сам мог спросить его, где он тут прячется, но эти острые куски металлолома, заражение крови, ну вы понимаете…

Последователь внимательно выслушал его, кивнул головой и повернулся назад к машине. Встретившись невидимым взглядом со своим соратником, он будто мысленно что-то передал ему. Тот в ответ тоже кивнул головой. Уставив затем свой мысленный взор на Месье Вантуза, последователь сказал:

— Во имя Святого Початка, вы донесли до нас ценную информацию. Мы приедем за ним через три дня, рано утром. Так что, ждите, уважаемый, — после этих слов последователь сел в машину, и на этот раз она наконец-то тронулась. Члены тайной общины спешили сообщить своему пророку о том, что найден человек, которого тот видел во время астральных путешествий.

13

Ей всю ночь снились странные люди, бегающие в разные стороны и кричащие всякие нелепости. Когда Женя открыла глаза, то увидела двух врачей, водивших перед ее носом баночкой с нашатырным спиртом. Резкий запах устроил штурмовую атаку на ее головной мозг, поэтому Женя часто задышала и поднялась с кровати. Врач, на этот раз стройный мужчина средних лет, ладонью остановил тело девушки.

— Спокойно… — ненавязчиво произнес он, — спокойно… — повторил он еще раз.

Через несколько секунд после пробуждения Женя вспомнила, что находится в больнице, а всякие неясные видения с темными фигурами падших людей были всего лишь тревожным сном, приправленным конской дозой успокоительного.

— Как вы себя чувствуете? — спросил врач, осматривая лицо девушки.

— Хорошо, — ответила Женя и попыталась вспомнить события вчерашнего дня. Память тяжелыми шагами поднималась по ступенькам ее сознания, и спустя несколько секунд события перед ней начали все-таки проясняться.

— Вы еще не вспомнили, как ваша фамилия? — опять задал вопрос человек в белом халате. Женя на миг подумала, не пора ли ей прибегнуть к другой тактике, чтобы отсюда выбраться. Она решила соврать врачу, чтобы покинуть это здание и направиться к Оперному театру, от которого так сильно исходило негативное энергетическое излучение.

— Да. Конечно, как будто и не забывала никогда… — Женя попыталась имитировать смех, чтобы врач ей поверил. Получилось у нее это слегка натянуто, но она не собиралась останавливаться на достигнутом и продолжила: — Женя Староверова я. Живу на Борисовском тракте…

— Прекрасно… — прервал ее врач. — Сейчас принесут вашу одежду, и вы тогда подойдите в 205-й кабинет на перерегистрацию, а там мы будем рассматривать вопрос о вашем переводе на дневной стационар.

Коротко все объяснив, врач поправил упавшие на нос очки и вышел в коридор.

— Я знаю, что ты соврала… — произнесла внезапно женщина, лежавшая с Женей в одной палате. — Но я никому не скажу.

И замолчав, она повернулась на другой бок и заснула или, по крайней мере, сделала вид, что просто спит. Вскоре после этого в палату зашла грузная медсестра с измученным жизнью выражением лица. Она молча кинула скомканную одежду Жене на кровать и так же стремительно вышла — будто ее и не было вовсе.

Встав с кровати, Женя сняла с себя больничную ночнушку, обнажив плавные черты своего красивого спелого тела. Расправив майку, а затем и джинсы, она не спеша оделась и, стараясь не хлопать дверью, вышла, напоследок сказав спасибо женщине, с которой ей пришлось провести ночь в одной палате. Та в ответ промолчала, так как, видимо, спала на самом деле.

Когда Женя вышла на коридор, ей в нос ударил до этого незнакомый больничный запах карболки, неприятный и ассоциирующийся у нее с некими затаенными чувствами и воспоминаниями из далекого детства. Женя осторожно пробиралась, минуя инвалидные коляски, передвижные койки с полутрупами и силуэты покалеченных пациентов, которые, словно восставшие мертвецы, передвигались по желтым коридорам и пристально рассматривали ее, словно священный образ.

Женя ускорила шаг, желая как можно быстрее покинуть это место. Спустившись рысью по ступенькам и встретив нескольких задумчивых врачей, она пулей вылетела из здания, минуя строгую вахтершу, обратившую на нее внимание.

Оказавшись перед входом Второй клинической больницы, Женя увидела спокойно прогуливающихся людей, которым не было никакого дела до чужих болезней.

Женя хотела перейти дорогу и двинуться к Оперному театру, влекущему ее неслышным зовом.

Она встала возле светофора, который горел красным светом, и, оглядываясь по сторонам, шагом пошла вместе с толпой людей на зеленый. Перейдя на другую сторону дороги, она пропустила сначала колонну солдат, шагающих ровным строем. Каждый из них смотрел в сторону Жени трепетным взглядом, словно видел в ней надежду, способную спасти его от тягот армейской службы.

Женя улыбнулась, стараясь подарить мгновение душевной радости каждому из этих молодых ребят, гордо вставших на защиту мнимого отечества. Но даже эти парни, вооруженные огнестрельным оружием, что вершит порядок на мировой арене, не могли ее защитить от того, что находилось в стенах (или недрах) Оперного театра.

Она вышла на аллею, выложенную квадратной плиткой и ведущую прямиком к главному входу величественного сооружения. Вдоль аллеи были высажены аккуратно постриженные деревья, словно застывшие воины прошлого, они гордо охраняли покой этого места. По дороге к манящему зданию, закрывшемуся на ремонт, ей никто не повстречался. И вот уже показались строительные агрегаты, брошенные на данный момент, словно ремонтная бригада в ужасе убежала отсюда, пообещав себе и Богу, что никогда больше сюда не вернется.

Подойдя ближе, Женя увидела величественный бульдозер со стеклянной бутылкой из-под водки, засунутой между гусеничных колес. Она присела на грязный трак, не боясь, что джинсы ее могут испачкаться, и попыталась сосредоточиться, закрыв глаза и погрузившись в умиротворяющую медитацию.

Перед внутренним взором девушки пролетали люди из снов и сказок, какие-то странные животные, которые смотрели прямо в глаза, электрички, проносящиеся в метафизическом пространстве. Казалось, сам дьявол пытался посягнуть на ее воображение, но пока что проявлялись лишь следы от его присутствия.

Ход мыслей, проникших к ядру недавно зародившегося Жениного сознания, нарушил детский голос, стрелой Париса вонзившийся в идиллию внутренних миров девушки.

— Привет Женя! — нежные и одновременно пугающие звуки долетели до ее ушей.

Женя резко отворила глаза, и сосуды на ее белках лопнули, очертив их тонкой кровавой паутиной.

Не имея возможности ничего сказать от удивления, она лишь лихорадочно кивнула головой.

Перед Женей стояла маленькая девочка со старомодным резиновым мячиком — символом советского поп-арта в бурных московских инволюциях конца двадцатого столетия. Одета она была в обветшавшее платье в цветочек, а длинные каштановые были заплетены в две косички.

Улыбаясь и натягивая тем самым крупные веснушки на лице, девочка большими голубыми глазами смотрела на Женю.

— Ты меня видишь, Женя? — спросило дитя то ли с негодованием, то ли с искоркой обиды в голосе.

— Вижу, — ответила Женя, по-прежнему не понимая, что происходит. Выйдя окончательно из состояния метафизического ступора, она глубоко вздохнула, как бы убедившись, что ей ничего не угрожает.