Золотой век - Евгений Игоревич Токтаев

Колесница царя медленно проехала в центр площади, где стоял алтарь, откуда и начался объезд войск. Следуя ритуалу царских праздников, колесница лабарны двигалась по огромному кругу, повторяя движение солнца.

Первыми, к кому подъехал Муваталли, были мешеди, царская гвардия. Все они красовались высокими гребнями из конского волоса на конических шлемах.

Великий царь поднял руку, приветствуя воинов. А они ответили лабарне, словно один человек:

— Да здравствует великий лабарна, герой! Да славятся доблестные виночерпии и кравчие его! Да славится великое воинство его! И пусть до скончания времён великие земли Хатти простираются от моря до моря!

Муваталли двинулся дальше. Его колесница останавливалась возле каждого отряда, как хеттов, так и их союзников. И везде лабарну приветствовали тысячи голосов, дружно повторяя слова царского приветствия.

Славили Муваталли, Солнце, воины сарикува,[32] и отряды избранных асандули,[33] жители Хаттусы, Верхних и Нижних Земель, союзники из Милаванды и Трои, и даже каскейцы.

Тысячи воинов, лучников, колесничих и пеших, повторяли их. Они были людьми из разных народов, говоривших каждый на своём языке и молившихся родным богам. Но над их землями простёр крылья двуглавый орёл Хатти. И теперь они были объединены, словно один народ, словно братья, сыновья одного отца и одной матери.

Царская колесница объехала полный круг и вновь остановилась возле алтаря. Когда царь сошёл с колесницы, люди храма начали жертвоприношение.

Первой жертвой Богу Грозы, господину нашему, победителю Змея, стал чистопородный баран, белоснежный красавец. Следом за ним жертвенных баранов получили Ярри, повелитель битв, и Шаушка, защитница столицы хеттов. И тысяча иных богов и богинь хеттов, всем вознесли молитвы и принесли жертвы люди храма.

Только лишь бессмертные боги получили приношения от людей, началось то, ради чего собралось здесь великое войско — присяга.

На середину площади вышло двое молодых воинов. Они должны были читать слова священной присяги. К ним подвели двух человек, один был глухим, другой слепым. Воины начали громко, нараспев повторять слова торжественной клятвы.

— Если я посмею нарушить присягу и осушаться повеления великого царя, пусть я оглохну и ослепну, как эти двое!

— Да будет так! — хором ответило всё войско.

Следом в руках у воинов появились миски с пивным солодом. Высоко подняв их над головой, они сказали:

— Как будет это зерно размолото мелко, пусть так же я стану прахом, стоит только мне ослушаться приказов моих военачальников!

— Да будет так! — вновь прозвучало над площадью, эхом прокатилось от самой средины до краёв.

А потом воины взяли в руки мотки шерсти и прялки. И сказали:

— Пусть же в моих руках будет веретено вместо меча, и пользуются мною мужи вместо женщины, если я посмею предать моих товарищей, перед лицом которых я клянусь!

— Да будет так! — сказали воины с особым воодушевлением.

Никому из них не хотелось нарушить священную клятву, чтобы им пользовались мужи вместо жён своих. Несили, «наши», были людьми приличными, настоящими, и о всяких непристойностях напрямую не говорили. Оттого понять их могли не все и не всегда.

Поклявшись перед богами, великим царём и своими товарищами, множество воинов из самых разных племён и народов стали одним целым. Теперь они по-настоящему были объединены.

Когда присяга закончилась, военачальники хеттов и цари союзников проследовали в огромный царский шатёр на совет к лабарне. Расселись вокруг длинного стола.

Справа от лабарны сел его брат, а далее сын, Урхи-Тешшуб, незаконнорожденный, но единственный. Следом за ним разместился Сапарта, брат царя, «главный виночерпий». Сей титул означал, к недоумению чужеземцев, что обладатель его являлся верховным военачальником.

По левую руку от Муваталли сел Первый Страж Тур-Тешшуб и далее иные царские родичи, рангом пониже. Хастияр расположился не подле отца, а дальше, согласно чину и заслугам, не слишком ещё великим.

Согласно оным заслугам и древности рода по слову царского чиновника, «держателя лестницы» разместились и прочие военачальники, и союзники — правитель Трои Алаксанду, цари реки Сеха, Милаванды, Каркемиша, Апасы, и другие.

Все эти славные и достойные мужи встали, когда перед ними появился Муваталли и сказали разом:

— Да здравствует лабарна, Солнце! Слава!

Муваталли жестом пригласил всех садиться и начал совет. Первым делом зачитали перечень войск, что пришли из земель Хатти и союзников. Зачитывали долго, с величайшими подробностями, всех сотников поимённо упомянули. Здесь, под Тархунтассой, собралось огромное войско. Две с половиной тысячи колесниц, тридцать тысяч воинов.

Слова одобрения и восторга понеслись со всех сторон. Никто, ни цари, ни военачальники не скрывали радости — ведь нигде и никогда не собиралось столь значительных сил! Стало быть, победа над мицрим неизбежна!

Всеобщее удовольствие вызвала и речь лабарны — он благодарил союзников, что привели наибольшие и наилучшие отряды воинов. Среди прочих похвалу великого царя заслужил и троянский правитель, и Хастияр, за удачно исполненное дело по сбору союзников.

Щедро раздавая похвалы, лабарна скрывал раздражение — воинов и колесниц он ожидал гораздо больше. Все подвластные цари ещё до совета рассыпались в многословных витиеватых оправданиях. В полной мере выполнил наказ брата только Хаттусили, но и тут лабарна усмотрел ложку дёгтя в бочке мёда — значительную часть воинов Верхней Страны составляли дикие каски. В их выдающихся воинских умениях Муваталли не сомневался. А вот в верности и надёжности совсем не был уверен.

Следующие слова лабарны восторгов не вызвали совсем. Муваталли объявил:

— Приказываю всех в обозе, кто к войскам отношения не имеет, оставить в Тархунтассе, на обратном пути заберёте всех. В Яхмад идём налегке.

Военачальники переглянулись.

— Всех, этого кого, отец? — спросил Урхи-Тешшуб.

— Всех, это шлюх твоих, — резко ответил лабарна, — и не только твоих. Как я поступаю с теми, кто ослушается моего приказа, все помнят?

Согласились ли они безропотно с царскими словами, или всё ещё тайно надеялись весело провести время в походе, выяснять предстояло Первому Стражу.

Следом пришла очередь выступать Хастияру. Ему доверено было рассказать о причинах нынешней войны. Ведь решение сложных вопросов хетты начинали с рассказа об их причинах, о предыстории, о том, как дошли до жизни такой.

На память свою Хастияр никогда не жаловался, но сейчас читал с таблички, ибо дело очень уж серьёзное и боги следят внимательно, оценивая, праведное ли оно. Хастияр перечислял, сколько раз прежние правители Амурру поочерёдно переходили то на сторону Хатти, то на сторону Мицри. Нарушали клятвы, брали золото у нового хозяина, присягали ему, и вновь изменяли клятвам.

Не одна лишь страна Амурру грешила подобным. И иные правители городов Яхмада на протяжении последних десятилетий метались между двумя великими державами. Выбирали, под чьей