Наследие Древнего - Вик Романов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Минерва, дорогая! Солнце моё ненаглядное! Где ты? Я вернулся, любимая, и привёз тебе гостинцев заморских, как и обещал! Каменья драгоценные, яства божественные, наряды чудесные… Минерва, где же ты?
Девица застыла, как застигнутый врасплох воробушек, и раскраснелась от волнения. Её нижняя губа задрожала, на глаза накатили слёзы. Мужской голос ещё несколько раз позвал возлюбленную Минерву, и девица выронила скалку и бросилась по улице вниз, откуда он доносился.
— Сработало! — радостно взвизгнули в толпе. — Я же говорю, работает! У-Кхаш не сбрехал!
— Повезло так повезло, Минерва-то у нас бешеная девка… Помните, как она Роланда отходила?
— Так ему и надо, пусть теперь руку сращивает.
— Да вы видели-видели? Она только руку занесла, и сразу же…
— Так постучал же, постучал!
— Это же сколько Фриделя не было? Год, полтора? И как удачно вернулся!
— Конечно, помогает! Только надо правильно делать. Глаза закрываете, просите о помощи…
— У кого?
— У вселенной, дура, у кого же ещё? Закрывай глаза и думай! А потом стучи три раза, тебе и помогут!
Борис, гаденько похихикав, испарился, и я психанул. Подошёл к зевакам и злым, срывающимся на крик голосом сказал:
— Это не ритуал и не заговор, просто дурная привычка! Она ничего не делает, только мешает. Что за глупости вы говорите? А это, — я сжал пальцы в кулак и помахал рукой, словно тряся скалкой, — обычное совпадение! Я что, по-вашему, Фриделя сюда телепортировал?
На секунду зеваки замолчали, а потом кто-то в толпе прошептал:
— Он и У-Кхашу про дурную привычку заливал.
— Ну ещё бы, такой секрет никто не захочет рассказывать. Я бы тоже молчал. Вдруг всю удачу растеряю!
— Да вы не беспокойтесь, — вперёд выступил лопоухий Фома, обращаясь ко мне. — Мы — молчок. Никому-никому. Между собой только.
Поняв, что спорить бессмысленно, я направился к Роланду. Я его никогда не видел, но сразу узнал — низкий тощий старик с носом-крючком. Весь его вид словно кричал: “НЕ ПОДХОДИ! УБЬЁТ!” Роланд курил трубку и время от времени сплёвывал, костеря всех деревенских распоследними словами. Я услышал много знакомых имён: Гвендолин, Минерва, Фома, даже Риардон — похоже, старикан ненавидел всё живое. Правая рука его была перевязана.
— Здравствуйте! — поздоровался я. — Риардон сказал, что вы ищете помощника.
— Ты помощник, что ли? — поморщился Роланд. — Опять эта гузка сморщенная посылает мне Гидра знает кого! Шельмец кривоногий, олух вшивый, зудила лохматая…
— Так вам нужен помощник? — нетерпеливо перебил я.
— Да с тех пор, как Минерва сломала мне руку, нужен, конечно, — прошипел он. — Как с цепи сорвалась, чтоб её Кассиопея сожгла! Ведьма вонючая, зубоскалка полоумная, бзыря бессовестная…
— И сколько вы платите?
— Да за что платить, если я тебя в первый раз увидал? Старика обмануть решил, копейку украсть последнюю, Пегасий ты выродок! Захухря поломойная, стерва падальная, страхолюдло бессовестное…
— Так, старик! — я потерял терпение и повысил голос. — Ты говори толком, нужен тебе помощник или нет?
Роланд злобно уставился на меня, помолчал, а потом достал из-за пазухи кусок жёлтой бумаги и протянул мне. Её края были помяты и даже будто пожёваны. Я с брезгливостью взял это нечто и понял, что передо мной карта. Весьма специфическая карта. Большой овал, над ним слово “ЛЕС”, а внутри овала — пять крестиков. И больше ничего, даже указаний, где север, а где — юг.
— Если найдёшь силки до вечера, возьму на работу. А если нет — иди к Пегасу в задницу.
— Да ты издеваешься, старик?
Роланд демонстративно отвернулся. Я глубоко вдохнул и уже спокойно спросил:
— Эй, старик, Риардон сказал, что у тебя можно зёрна купить, которыми ты лошадей подкармливаешь.
— Двадцать копеек за мешок.
“Мешок” — громкое слово. В него едва поместилось бы две жмени, да он к тому же был и не полным. Но только учуяв знакомый запах, я купил его без сомнений. Горький чувственный аромат, который обещает все удовольствия мира… Как же я по нему соскучился!
Я уже собирался бежать в деревню, в гостиницу, и погрузиться в кофейное колдовство, но в последний момент решил для приличия побродить по лесу. В гостиницу всё же заскочил — прихватил косу. Нашли дурака по незнакомым лесам без оружия шляться!
Лес тоже был обычным. Деревья, кусты, трава. Ничего инфернального. Солнце светит сквозь ветки, бабочки летают, сверчки трещат — красота! Буквально через пару минут я наткнулся на земляничную поляну, но пробовать ягоды не стал — вдруг в этом мире земляника ядовита. Погуляв ещё с часок, я сделал крюк и выбрался на дорогу, по которой мы с У-Кхашем пришли в деревню.
Само собой, ни одних силков я не нашёл. Уязвлённая гордость подбивала походить по лесу ещё немного. Сильно я не углублялся, чтобы не заблудиться, и делал на деревьях насечки. Когда солнце начало клониться к горизонту, я потопал обратно, в деревню, но вдруг в небо испуганно вспорхнули птички и в лесу стало очень-очень тихо.
Из-за деревьев появились люди — не деревенские. Одежда коричнево-зелёная и сливающаяся с растительностью, мягкие кожаные сапоги, мечи на поясах или луки за спинами. Шестеро мужчин и одна женщина, на руках у которой вверх пузом лежала крохотная панда и болтала лапками.
— Зря ты сюда сунулся, парень, — процедил самый высокий из мужчин — каланча каланчой — и наставил на меня нож. — Ты чего здесь вынюхиваешь?
— А может, это вы ошиблись? — я достал косу из-за спины и многозначительно погладил рукоять. — Шатаетесь по лесу, пугаете честных людей.
— А? Чего-сь? Это на что он намекает? Кого он назвал разбойниками?
— Да тебя, Кривой, кого же ещё?
Разбойники разразились хохотом. Каланча вытащил меч и принял боевую стойку, его товарищи расступились, и он рванул в бой — атаковал справа, чтобы на середине движения изменить траекторию удара и попытаться проткнуть мне живот. Я отпрыгнул и взмахнул косой — конечно, обычная коса не перерубит меча, но к этой прилагалась и сверхъестественная сила. Меч разломился пополам, остриё чуть не прибило Кривого.
Разбойники окаменели. Каланча больше не рвался в драку, но, очевидно, перед друзьями не желал показывать трусости. Неожиданно вперёд выступила женщина. Панда на её