Тони Валентайн - Джеймс Суэйн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что за речь, подумал Валентайн. Похоже, Лонго давно ее готовил и вот наконец высказался. Все так, но ему ли читать нотации? Судя по брюху, Лонго себя погоней за торговцами наркотиками тоже не утруждал.
— Рад, что хоть в чем-то мы пришли к согласию, — сухо ответил Хиггинс.
— Течет ваше дельце, течет. — Лонго ткнул толстым пальцем в рыдавшую за стеклом блондинку. — Вот объясни мне, как так получается: хорошо, она ободрала «Акрополь», так почему ж тогда со своими денежками не сбежала? Нет, вместо этого вернулась домой, приготовила себе пожрать и улеглась смотреть мультики. Я что, один-единственный не вижу в этом никакой логики?
Хиггинс залился краской, отчего его физиономия стала еще более грозной. В воздухе запахло настоящей дракой, и Валентайн с тоской подумал о том, как хорошо было бы сейчас оказаться в гостинице, сыграть партию-другую на бильярде, а еще лучше — соснуть. Подавив зевок, он глянул на Нолу Бриггс, которая по-прежнему рыдала в голос. Она была по-настоящему красива — из тех, кто заставляет мужские сердца биться быстрее. Валентайн перевел взгляд на висевшие на стене часы: ее парня привели в камеру десять минут назад.
Вытащив из кармана две монетки, Валентайн швырнул их на пол. Лонго уставился на него так, будто мечтал откусить ему голову.
— В чем дело? — рявкнул он.
— Извините, что перебиваю.
— Говорите уж!
— На меня только что снизошло прозрение.
— Что-что? — взревел Лонго.
— Откровение снизошло. Момент истины.
— Снизошло, говорите?
— Вот именно.
— Уж соблаговолите поделиться своим откровением с нами грешными.
— Нола виновна на все сто процентов, — заявил Валентайн.
Лонго чуть в воздух не взвился:
— И как это вы, тут сидя, поняли?
Валентайн подошел к стеклу и посмотрел на Нолу: та самозабвенно рыдала, словно ребенок, потерявший денежку на школьный обед. Валентайн указал на нее.
— Так себя невиновные не ведут, — объяснил он. — Только посмотрите, какое она тут представление закатила! Любой другой вопил бы и требовал адвоката. А она — ничего подобного. Просто сидит, прекрасно зная, что за ней наблюдают, и твердит, что ни в чем не виновата. И вовсе не полицию она пытается убедить — полиции-то до этого нет никакого дела. Она пытается убедить нас! Ну уж нет, невиновные ведут себя по-другому.
Вот что значит прозрение! И у Лонго, и у Хиггинса настроение сразу изменилось, злобы как не бывало.
— Что ж, предположим — дискуссии ради, — что вы правы, — сказал куда более спокойным тоном Лонго. — И вы надеетесь, что одних видеозаписей достаточно, чтобы ее уличить?
— Может, и нет, — ответил Валентайн.
— Тогда мне все-таки придется снять обвинение.
— Подождите немного. На вашем месте я бы попросил судью назначить разумный залог. А вы, как она выйдет, пустите за ней хвост. Фонтэйн непременно попробует с ней связаться.
— Вы, похоже, в этом полностью уверены, — заметил Лонго.
— На кону моя репутация, — ответил Валентайн.
Лонго поскреб лысеющий затылок. Полицейские — народ недоверчивый, и уговорить их бывает непросто. Лейтенант повернулся к Хиггинсу:
— Ты согласен?
— Если Тони говорит, что она виновна, значит, она виновна, — ответил тот. — И я считаю, что он предложил хороший ход.
Лонго от раздумий аж запыхтел.
— Пару минут назад ты сам твердил, что выпускать ее нельзя. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
Хиггинс похлопал Лонго по плечу — жест мало походил на дружеский:
— Знаю, знаю. Установите за ней круглосуточное наблюдение. Как только заметите что-то подозрительное, сразу сообщайте мне. Надеюсь, отыщете перерывчик между облавами на наркодилеров?
Лонго побагровел: Хиггинс еще долго будет поминать ему это его выступление.
— Будет сделано, — прошипел лейтенант.
Глава 6
На взгляд Валентайна, «Акрополь» совсем не изменился — то же старомодное игорное заведение, столь же безвкусно обставленное, как и раньше, и на плаву ему помогали держаться исключительно игроки, тоскующие по старым добрым денькам. Новому поколению тут предложить было нечего — кроме разнообразия толкущихся персонажей, но в наши дни это вряд ли кого интересовало.
Валентайн зарегистрировался в гостинице только в три пополудни. Здесь его уже поджидали два сообщения. Первое он проглядел, пока лифт возносил его на четвертый этаж. Читая, Валентайн морщился — от престарелого посыльного несло каким-то ужасным одеколоном. Послание было от Уайли — за прошедшее время его каракули не стали разборчивей. Питбосс просил связаться с ним, как только Валентайн устроится, и сообщал номер своего пейджера.
Двери лифта растворились, и Валентайн последовал за посыльным по сложной системе коридоров — ни дать ни взять настоящие катакомбы. Его номер располагался у самой черной лестницы, и когда посыльный открыл дверь, на него глянула комната, приветливостью и уютом вряд ли способная соперничать с пещерой.
Валентайн раздвинул шторы — из окна открывался упоительный вид на серую бетонную стену. Посыльный принялся перечислять имевшиеся удобства.
— Где тут туалет? — перебил его Валентайн.
— Мы как раз в нем и находимся, — ответил посыльный.
— Ты кто, клоун?
— Угадали, — ответил посыльный. — А чемоданы ношу тренировки ради.
Он действительно был забавен — если вам нравятся откровенно жалкие личности, и Валентайн вознаградил его за труды пятидолларовой банкнотой. Посыльный, не снизойдя до благодарности, сунул деньги в жилетный карман.
Валентайн запер дверь, сбросил одежду и направился в ванную.
Ванные комнаты в Лас-Вегасе отличались особым уродством, и эта не оказалась исключением. Ярко-голубые стены состязались в безобразии с раковиной и унитазом цвета мочи, душевую кабину прикрывала пластиковая занавеска, на которой была изображена карта Древней Греции. Через несколько минут горячая вода кончилась, и Валентайну пришлось домываться холодной. Ругаясь на чем свет стоит, он завернулся в полотенце и тут услышал, как звонит телефон.
Однако трубку он не взял, а сначала тщательно вытерся и оделся. В отставке есть свои преимущества, и одно из них — отсутствие необходимости спешить. Лампочка на автоответчике — телефон стоял на прикроватной тумбочке — яростно мигала, словно маяк в штормовую ночь. Он нажал кнопку.
«Привет,
