Восход Чёрной Звезды - Фредерик Пол

Оставалась проблема самого Многолицего, вернее, самих.

Нельзя сказать, что среди одиннадцати личностей, составлявших коллективное сознание профессора, попались особо задиристые или неуживчивые особы; нет, с каждой из них можно было найти общий язык, в той или иной степени. Проблема заключалась в том, что их было одиннадцать. И у каждой — собственный набор привычек, вкусов, интересов и так далее. «Председателем» обычно выступал профессор Фунг. Брал слово «от имени и по поручению» комитета. Но только в случае, если вопрос серьезно не затрагивал чьих-то интересов. Секретарша профессора не ошибалась: «настоящего» Многолицего больше не было. Когда одной из составляющих его личностей нужно было поговорить с Кастором (другими словами, один из подотделов комитета желал обсудить интересующий его вопрос) прочие давали ей свободу слова. Иногда — на несколько минут подряд.

— Бывает нелегко, это правда, — объяснила Кастору Алисия Поттер в один из таких моментов. — Но мы находим общий язык. Просто другого выхода нет. Хсанг постоянно ноет, что мы не играем в гольф. А больше всего неприятностей от Шума. — НЕПРАВДА! — Ох, помолчи хоть немного, Шум! Я не критикую, я имею в виду, что у тебя завышенные сексуальные потребности. И мы ничем не можем помочь, ни Хсангу, ни Шуму. Особенно Шуму… не говоря о том уже, что при одной мысли о близости с женщиной… — Губы Многолицего угрожающе скривились, очевидно, Шум готовился дать отпор, поэтому Алисия поспешила сменить тему. — В общем, мы стараемся поддерживать друг друга, чтобы никто не вешал носа, чтобы в голове у нас были покой и согласие. Кстати, ты скоро увидишь мою дочь?

Кастор кашлянул и ответил уклончиво:

— Пока что я крайне занят в университете.

Он старался не упоминать о разводе. И если предполагаемая мать Марии позабыла о туманной фразе, несколько дней назад сказанной Кастором, то это уж вовсе не его дело. Напоминать ей об этом он не собирается. Кастор решил, что неплохо бы сменить тему, как раз наступил подходящий момент.

— Кстати, насчет обеда, — сказал он. — Кажется, мы все сошлись на том, что я готовлю курицу, правильно? С рисом.

— ПРАВИЛЬНО, РИС И ЛУК… нет, только рис, без лука… — Какой рис? Хочу плов!.. — Пожалуй, — рассудительно подвела итог Алисия, — ты приготовь что-нибудь, милый Кастор, что тебе нравится. А мы в любом случае съедим.

Кастор жил, словно во сне. Учеба в университете! И он не обязан возвращаться в деревню, прозябать на рисовых плантациях, черт бы их подрал! Новая искусная любовница — правда, ему временно приходится без нее обходиться, но очень скоро, не может быть сомнений, они восстановят отношения. Он даже иногда (не очень часто) вспоминал Марию и немножко грустил о ней. (С другой стороны, она сама виновата, что ушла. Нет нужды укорять себя; и поэтому Кастор имел полное право наслаждаться жизнью).

Самое большое наслаждение — изучать науки, связанные с космосом, но уже не в качестве упрямого крестьянского паренька у примитивного учебного терминала в глухой деревушке, а будучи полноправным и даже привилегированным членом академического сообщества.

Новости сыпались одна за другой. Учебная группа курса астрогации гудела как встревоженный улей. Началось с того, что по решению Партии забытая, потерявшая связность космическая программа вдруг стала набирать обороты, обрела второе дыхание. Наставник, который пребывал по данному поводу не в меньшем восторге, чем Кастор, сообщил группе о новой партийной инициативе. Он продемонстрировал изображения десятка ракет, некоторые из них были даже построены в течение последних лет; но программа до сих пор не имела реального веса, за ее спиной не стояли влиятельные силы, поддерживающие ее. И вдруг ситуация изменилась. «Что послужило причиной?» — поинтересовались студенты, инструктор ответствовал с непроницаемым выражением:

— Коллективный разум Партии мудр. Временами необходимо отступить и собраться с силами, временами — стремительно двигаться вперед.

Итак, наступило время двигаться вперед.

Кастор отважился на рискованный вопрос:

— Связано ли ускорение программы с недавно появившимся неизвестным космическим кораблем?

Наставник, прежде чем ответить, немного подумал, обвел глазами аудиторию, — не придет ли кто-нибудь на выручку, — потом осмелился выдавить:

— Не исключено.

— Удалось ли расшифровать сигналы, передаваемые с корабля?

Наставник решил, что с него хватит, и обрушился на Кастора:

— Мелкинс! Если бы сигналы были расшифрованы, разве руководители партии скрыли бы от нас их содержание? Как вы считаете? Следите за своими словами и мыслями, Мелкинс!

С другой стороны, он не стал категорически отрицать, что сигналы не были расшифрованы. И не стал уверять, будто бы корабль, о котором шла речь — всего лишь пустая скорлупа, останки одного из русских или американских аппаратов.

В тот же вечер, уединившись в своей комнате, Кастор подключился к личному терминалу Многолицего и перетряс файлы в поисках дальнейших сведений о новом космическом корабле. Новых сведений не поступало, поиски оказались бесплодными. Сомнений не оставалось — информация засекречена. И Кастору, чтобы проникнуть в секрет, лазейки не оставили. В этом тоже не было сомнений.

Возня с монитором ему надоела, он зевнул и выключил экран, но тот внезапно сам вспыхнул вновь, замигал, давая Кастору понять: кто-то его вызывает. Включив прием, Кастор обнаружил, что вызывала его секретарша Многолицего. Холодно взглянув на Кастора, она сказала не допускающим возражений тоном:

— Вам приказано явиться на квартиру инспектора Цзунг. Вас ждет задание.

Кастор понимал, что поступает не слишком благопристойно, но не сдержался. Он хмыкнул и сказал сквозь смех:

— Задание? Знаем мы эти задания!

Но секретарша смотрела на него с таким видом, словно вдруг потеряла чувство юмора.

— Очень вам советую, — сказала она сухо, — серьезно отнестись к приказу инспектора народной полиции.

— Я так и сделаю, — пообещал Кастор, сдержав улыбку.

Затем, немного обдумав ситуацию, он нашел несколько странным тот факт, что инспектор народной полиции именно таким способом передала ему приказ. Поразмышляв над этой загадкой, Кастор ни к чему не пришел и немного разозлился. Он выждал некоторое время, чтобы наверняка застать Делилу дома. Потом, когда Многолицый крепко уснул, Кастор выскользнул из дома без лишнего шума, поймал такси и через десять минут стоял перед зданием, где находилась квартира Цзунг Делилы. Войдя в кабинку лифта, он усмехнулся. Как он и рассчитывал, ночью машин немного, поэтому дорога обратно займет еще минут десять, в общей сложности, двадцать. Час в постели, нет, лучше возьмем с запасом — полтора. Получается… Совсем неплохо! Он успеет вернуться в свою комнату и еще добрых часов пять останется на сон. Утром нужно отварить рис к завтраку…

Он постучал в дверь и обнаружил, что жестоко ошибся в расчетах. Задание ему предстояло совершенно иного характера. И вообще, дверь ему открыл, точнее, приоткрыл, незнакомый высокий юноша-китаец. Китаец подозрительно и неприязненно смерил Кастора взглядом. Лет ему было приблизительно столько же, что и Кастору.

— Вы — Мелкинс Кастор, крестьянин коллективной фермы «Небесное Зернышко»? — отрывисто спросил он.

Кастор на вопрос не ответил, чтобы не доставлять нахалу удовольствия.

— А вы кто такой? — язвительно поинтересовался он.

— Сын вашей любовницы, — объяснил юноша. — Мне велено передать вам приказ. В урне, которую вы видите возле двери, находится прах убийцы Фенга. Прах надлежит вернуть в его родной коллектив. Согласно приказу моей матери, вы сделаете это завтра утром.

8

Автобус остановился, и Кастор с видом покорителя неведомых стран сошел на пыльную площадь деревни, где родился и провел всю жизнь. Покоритель Нового Орлеана приготовил снисходительную улыбку и столь же снисходительное, хотя и вполне теплое, дружеское рукопожатие для своих старых соседей, но родной коллектив, похоже, ни сном ни духом не ведал о возвращении великого завоевателя. Встречающих почему-то поблизости не наблюдалось.

По крайней мере, взрослых. В поле зрения Кастора оказался лишь один член коммуны — пятилетний Мелкинс Бенджи, сынок двоюродного брата Кастора, Пендрейка. Мальчуган стоял в дверном проеме деревенской школы и сосал большой палец. Должно быть, его опять выставили из класса, опять намочил штаны прямо на уроке.

Времени на поиск зрителей у Кастора не оставалось.

— Гражданин! — напомнил о себе водитель. — Забирайте вашу сумку! У меня расписание!

Впрочем, тщеславию Кастора был нанесен невеликий ущерб, так, пустяковая царапинка. Пожав плечами, Кастор подхватил ящичек с погребальной урной, в другую руку — рюкзак, и зашагал прямиком к конторе помощника управительницы. Там его и поджидала делегация встречающих: Толстая Рода. Запас жалоб и упреков у нее оказался, как всегда, весьма солидным, даже более солидным, чем обычно. Начала она с того, что заявила: