От Клубка до Праздничного марша (сборник) - Евгений Клюев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ну, не готовый, конечно… его ещё варить надо, но за это Кофейная Мельничка уже не отвечает: она только за помол отвечает.
Между прочим, послушать её – так ею вовсе и необязательно так часто пользоваться: работу свою она, конечно, любит, да работа уж больно нелёгкая.
– Тоже мне, моду взяли – каждый день кофе молоть! – ворчит она время от времени. – Кофе так часто не пьют.
Да пьют, Кофейная Мельничка, – кофе даже и по нескольку раз в день пьют! Это ведь давнооо когда-то был кофе напитком редким, праздничным… тогда ещё существовали магазины под названием «Колониальные товары», где продавалось то, что издалека привозится – из колоний… Только теперь уже и колоний-то нету никаких, дорогая Кофейная Мельничка!
– Как так нету? – беспокоится она. – А кофе-то откуда берут?
– Да всё оттуда же, не волнуйтесь… Из тех же самых стран африканских, но страны эти уже больше не колонии – все они теперь самостоятельные!
– Ну, слава Богу, слава Богу… – повторяет Кофейная Мельничка.
Иногда кажется, что она засыпает, – и тогда жалко даже ручку крутить: а ну как разбудишь! Но это только так кажется. Чуть отпустишь ручку – Кофейная Мельничка недовольно скрежетать начинает: дескать, дело-то свое помни, дорогой мой, взялся ручку крутить – крути!
– Да больно уж долго, Кофейная Мельничка, ты кофе мелешь…
– Быстро хорошо не бывает! Или как?
Или как…
Любимое слово у Кофейной Мельнички – вре-мя-пре-про-вож-де-ни-е: она, пока горсть зёрен смелет, слово это раза три повторит.
– Ну, что ж, – говорит, – начнём-ка вре-мя-пре-про-вож-де-ни-е!
А потом:
– Прекрасное какое у нас вре-мя-пре-про-вож-де-ни-е, не правда ли?
И, наконец:
– Ну, вот и всё тебе вре-мя-пре-про-вож-де-ни-е!
Другие этого слова за целую жизнь и одного раза не произнесут. А если произнесут, то непременно как ругательное: нет, дескать, пользы от всего этого – пустое вре-мя-пре-про-вож-де-ни-е!
– А всё потому, – вздыхает Кофейная Мельничка, – что забыто оно давно – искусство вре-мя-пре-про-вож-де-ни-я. И не вернуть его больше…
– Да что в нём такого уж хорошего, Кофейная Мельничка?
– Как же, как же… – ответит она, – в нём много хорошего! И сама-то наша жизнь – вре-мя-пре-про-вож-де-ни-е. Это ведь кажется, что я только кофе мелю. На самом деле я не только кофе мелю, я и время размалываю – на мелкие-мелкие части… на минуты, на секунды: чтобы вкус каждой из них ощущался, когда кофе пьёшь. Пьёшь, стало быть, кофе маленькими глотками – и чувствуешь, как время идёт: вот одна секунда прошла, вот другая, вот третья… глядишь, первая минута закончилась – вторая пошла…
Забавная она, эта Кофейная Мельничка!
– А вы только и делаете, что время гоните, – продолжает между тем Кофейная Мельничка. – Вы его гоните – оно и бежит, словно его плетьми стегают. Оглянуться не успеете – детство прошло, опомнитесь – юности как не бывало, а там и зрелость, старость: промелькнут – не заметите. Между тем другая-то жизнь ещё когдааа настанет… Да не крутите же Вы ручку с такой скоростью: от этого помол крупный! А крупный помол вкусу не дает – всё равно что кофейные зёрна на зуб брать да жевать!
Ну и приходится ручку медленнее крутить: что ж тут скажешь? Крупный помол ведь и правда «вкусу не дает»: не раз успели убедиться!
В общем, купили, в конце концов, электрическую кофемолку: красную, полированную. Горсть зёрен в неё бросил, кнопку нажал – вжжжик – пяти секунд не прошло, а порошок уже готов! И помол – мелкий-мелкий: не порошок, а пыльца цветочная! Бросишь такого порошка в джезву, воды нальёшь – и в одну минуту кофе готов: пей не хочу! Плеснёшь в чашку, глотнёшь по пути на работу – никаких тебе проволочек. И вре-мя-пре-про-вож-де-ни-я – никакого!
– Ну-ну, – говорит Кофейная Мельничка с высоты своего положения: она теперь чуть ли не на самом потолке стоит, на последней полке. – Гони веселей, коней не жалей!.. Кофе-то хоть не сразу бы глотали… погодили бы – всё ведь нутро сожжёте. А нутро, оно вам ещё пригодится, время придёт. Или как?
Или как…
Электрическая кофемолка работала безотказно. Сколько раз в день пьёшь кофе – столько раз зёрна и мелет, и ни слова не говорит – гудит себе только чуть слышно. Да и ни к чему слова: времени нету. То одного не успеешь, то другого, с утра до вечера крутишься – пользы никакой: одно пустое времяпрепровождение!
Но – щёлкнула кнопка, и отказала электрическая кофемолка. Понесли к мастеру – говорит: перегорела.
Перегорела, значит…
Достали тогда с полки старую Кофейную Мельничку: ну, здравствуйте, госпожа Кофейная Мельничка!
– Здравствуйте, торопыги…
И – зажужжала, зажужжала Кофейная Мельничка.
– Так и вы, – говорит, – перегорите… жалко мне вас. Спешите больно!
А сама кофе мелет: тихооонько, обстоятельно – вечно.
Вре-мя-пре-про-вож-де-ни-е, значит…
Самая первая осень на свете
Эта история случилась тогда, когда настала самая первая на свете осень. А до того никакой осени никогда не было – и никто не знал, что должно происходить с деревьями осенью.
Вот почему все так удивились, увидев однажды утром не зелёный, а жёлтый… ну совершенно жёлтый Клён. Деревья прямо-таки обомлели – и долго в лесу было тихо. Потом Дуб спросил:
– Что это значит?
И вопрос прозвучал чрезвычайно сурово.
Юный Клён с ужасом оглядел себя и покачал ветками: он и сам никогда не видел ничего подобного.
– Что ж… – задумчиво проговорил Дуб, спустя некоторое время. – Это даже интересно. Вот так живёшь с кем-нибудь бок о бок и вдруг узнаёшь в одно прекрасное утро, что он жёлтый. Оч-чень интересно.
Деревья, все как одно, закивали кронами: они тоже находили это интересным.
– А как же Вам удалось так долго скрывать от нас, что Вы жёлтый? – снова обратился к Юному Клёну Дуб.
– Я… не скрывал, я наоборот, – начал запутываться Юный Клён. – Я ведь раньше был зелёный, такой же, как и Вы, – не помните?
– Что касается меня, то я не помню, – твёрдо сказал Дуб. – Но, может быть, другие помнят?
Деревья, все как одно, замотали кронами: не помнил никто.
– И более того, – продолжал Дуб. – Мне кажется, эту склонность к некоторой… гм, желтизне я отмечал в Вас всегда.
– Да помилуйте! – взмолился Юный Клён. – Какая там желтизна – откуда? Никто ведь не знал, что такое случается… и я не знал!
– Ну уж и не знали! – тонко улыбнулся Ясень. – Видали мы таких…
– Каких? – не понял Юный Клён.
– Всяких… – уклончиво ответил Ясень.
– Но как же так? – трепетал Юный Клён. – Мы ведь росли вместе!
– Мы росли рядом, а не вместе, – холодно поправила Ольха. – Это разные вещи. Не надо их путать. И не надо так поспешно сбрасывать листья.
Юный Клён в недоумении проводил взглядом слетевший с него жёлтый листок и пробормотал:
– Я не нарочно… я сам не понимаю, что со мной.
– И всё-то Вы прекрасно понимаете, – опять поправила его Ольха.
Юный Клён всплеснул ветвями:
– А если и вы завтра утром проснетесь жёлтыми – тогда как?
– Едва ли, – коротко ответил Дуб.
– Я предлагаю, – сказала Осина осиным голосом, – дать ему ночь на размышление.
– На размышление о чём? – спросил Юный Клён.
– Обо всём, – откликнулся Ясень, мастер давать уклончивые ответы.
И Юному Клёну дали ночь на размышление.
Он размышлял обо всЮм, как и посоветовал ему Ясень. Но размышления обо всём обычно не приводят ни к чему. И наутро Юный Клён понял, что размышлял впустую, поскольку дело сделано: он жёлтый – и тут уж ничего не попишешь.
А когда наступило утро, Юный Клён не поверил своим глазам. Спящие деревья были жёлтыми – все до одного! Откуда ж ему было знать, что в лесу попросту наступила осень? Ведь до этого никакой осени никогда не было – и никто не знал, что должно происходить с деревьями осенью.
Но у Юного Клёна всё равно отлегло от сердца.
– Теперь они оставят меня в покое! – сам себе сказал он и уснул.
…Юный Клён проспал почти до полудня и проснулся от зловещей тишины. Отовсюду на него смотрели в упор жёлтые деревья. «Что им теперь-то от меня нужно? – подумал он. – Ведь всё, вроде бы, разрешилось само собой…»
Деревья молчали долго. Первым заговорил Дуб.
– Ну что ж… – протянул он. – Это даже интересно. Вот так живёшь с кем-нибудь бок о бок и вдруг узнаёшь в одно прекрасное утро, что он красный. Оч-чень интересно.
Деревья, все как одно, закивали кронами: они тоже находили это интересным.
А Юный Клён, вздрогнув, опустил глаза. Листья на нём были красными: он пылал, словно костёр – один посреди огромного леса…
– И как же Вам удалось так долго скрывать от нас, что Вы красный?
Всё это было похоже на продолжение сна – и Юному Клёну ничего не оставалось, как только повторить вчерашние свои слова:
– Но я же раньше был… жёлтый, такой же, как и Вы, – не помните?
