Песочные часы вселенной. Возвращение. - Лариса Деминская

- Вы хорошо знали Генриха  Блора, что это был за человек?

- О, Генрих Блор был сложным человеком, с тяжелым характером. Властный, строгий, скрытный. Не просто было общаться с таким человеком. Но зато светлая была у него голова, любил он свою фабрику, на работе, по сути, и проводил все свое время. Его жена – Ненси – была полной ему противоположностью. Тихая, добрая, робкая женщина. Для нее дом был крепостью, казалось, что, выходя из дома, она совершенно терялась.

- Интересная пара. Должно быть, она очень любила своего мужа? – спросил Артур.

- Этого я не могу сказать, но жили они дружно. У них долго не было детей, и, когда родился Джеймс, они были уже не молоды. Но я думаю, что пусть лучше ребенок родится поздно, чем остаться вообще без наследника.

- Генрих Блор был, наверное, рад, что у него родился сын?

- Конечно, очень рад.

- Тогда, отчего же после смерти жены он отдал своего сына на воспитание своей сестре, которая жила, к тому же, в другом городе? Разве не лучше было бы воспитывать сына самому. Я слышал, что они практически не общались.

- Да, молодой человек, умеете вы задавать вопросы. Ну, что же, я расскажу вам, хотя, то, что я скажу, не знает никто. Когда Генрих отдал сына сестре, я удивился, но подумал, что ребенок маленький и ему требуется женская забота. Но, когда я понял, что отец и сын практически не общаются, я удивился еще больше. Как-то раз, при случае, я спросил об этом Генриха. Его ответ поразил меня. Всегда обычно сдержанный и даже скрытный Генрих сказал мне, что Джеймс ему не родной сын, поэтому он не хочет с ним видеться, хотя деньги на его содержание он сестире отдает исправно.

- Как же это может быть?

- Вот, именно так и я спросил его: как же это может быть? И тогда Генрих мне сказал, что его жена потеряла ребенка, и для того, чтобы облегчить себе эту потерю, они взяли на воспитание чужого мальчика.

- Потеряла?

- Я подумал, что ребенок умер, но Генрих сказал именно «потеряла». Хотя, это может обозначать и смерть и потерю одновременно. Тогда я не стал у него это уточнять. Случилось это не здесь. По делам фабрики Генрих должен был уехать, но его жена, уже будучи беременной, захотела поехать с ним. Никакие уговоры не могли заставить ее остаться. Беременные женщины бывают, знаете, капризны и своенравны. Так вот, Ненси Блор уехала беременной, а вернулась с ребенком на руках. То, что случилось, случилось не здесь, и ребенка она взяла на воспитание в другом городе. Вот, что рассказал мне Генрих. Можно ли было обвинять его в невнимании к чужому ребенку или нет? Бог ему судья, но с сыном они виделись редко. После смерти Генриха Джеймс продолжил его дело.

- Подумать только, какая история. И, что, Генрих Блор оставил фабрику чужому человеку?

- Нет, Генрих Блор не составлял завещание. Он не успел этого сделать. Вот он никогда не говорил о старости и смерти, и умер совершенно неожиданно, от удара. Вот так, сейчас есть человек, а вот его уже и нет. Завещания не было, но прямым наследником являлся его сын, Джеймс Блор. То, что он ему не родной, об этом не знал никто.

- И вы никому и никогда об этом не рассказывали?

- Молодой человек, для меня чужие тайны – это свято. Вам я рассказал об этом, потому что вы - член семьи Блоров. И, как мне кажется, расспрашиваете меня обо всем не из простого любопытства.

- Вы совершенно правы. Я, как и все молодые люди, не думаю о своей кончине и пришел сюда не для того, чтобы составить свое завещание. Меня интересуют обстоятельства смерти Джеймса Блора.

- Могу я узнать, чем вызван ваш интерес?

- Прежде всего, тем, что доктор Морис сомневается в естественных причинах смерти дяди. Его версия потрясла меня. Я бы хотел разобраться.

- Да, что вы говорите!  - Взволнованно воскликнул нотариус, - кто бы мог подумать. Но, простите, ведь доктор Морис официально объявил причину его смерти, и говорил всем, что все дело в сердце.

- Да, конечно, но вот, что заставило сердце остановиться?

- Вы знаете, я ему не верю.

- Не верите доктору Морису?

- Нет. Что мешало ему сразу обратиться в полицию, если у него возникли сомнения. Нет, это не серьезно, молодой человек.

- Сам доктор объясняет это тем, что не мог бы доказать свои предположения.

- Доказывать предположения – дело полиции, а не доктора.

- Возможно, что доктор допустил ошибку, не сообщив о своих подозрениях в полицию сразу, но, если бы он продолжал молчать и дальше, его ошибка была бы более серьезна. Вам не кажется?

- А, чего он добился, рассказав вам о своих подозрениях? Вы потеряли покой и с опаской вглядываетесь в лица незнакомых вам людей, гадая, кто же из них убийца. И, что теперь вам делать, идти в полицию? Хотите, чтобы они вскрыли могилу Джеймса и искали в его останках яд?

- По-вашему, я ничего не должен делать?

- По-моему, вы должны серьезно подумать прежде, чем становиться на путь поиска и разоблачения. И, потом, доктор мог ошибиться. Разве доктора не ошибаются? Тем более наш доктор Морис. Я ведь знал его еще мальчиком. Послушайте меня, молодой человек, если кто-то и убил Джеймса, то в выигрыше оказались только вы.

- Интересный у нас с вами получился разговор.

- Я сказал это только для того, чтобы вы поняли, у любого преступления должны быть мотивы.

- Иногда мотивы могут быть скрыты от посторонних глаз, и всем может казаться, что смерть человека никому не выгодна.

- Я не вправе останавливать вас. Я только высказал свое мнение. Простите, если по-стариковски я был многословен. Кстати, вы уже познакомились со своей бабушкой?

- Бабушкой? Еще нет, – растерянно ответил Артур.

- Ах, молодость, молодость. Вы, небось, думали, что ее и в живых нет. А, ведь, она - родная сестра вашей бабушки Ненси. Обязательно навестите ее.

- Вы думаете, она будет рада видеть меня?

- Вы играете в карты?

- Да, - снова  растерянно ответил Артур.

- Вот и чудно. За партией преферанса Гертруда вспомнит и расскажет вам много семейных историй. Я, к сожалению, больше ничего не смогу рассказать интересного.

- Тогда, не смею вас больше беспокоить. Рад был знакомству с вами.

- Взаимно, молодой человек, взаимно.

Артур покинул дом нотариуса в некоторой растерянности. Постояв немного под большим деревом, растущим у входа в дом, Артур не спеша пошел домой.

- А, ведь, он просто послал меня к бабушке, - подумал Артур – Ну, что же, к бабушке, так к бабушке, - вслух произнес Артур и уже быстрее зашагал по дорожке.

Двоюродная бабушка Джеймса Блора – Гертруда Клайнс, была высокой и худой женщиной, одетой по старой моде, с красиво уложенными белыми волосами. Она поливала цветы, стоящие на подоконнике, из лейки с длинным носиком, когда ее служанка доложила, что к ней пришел Артур. Гертруда поставила лейку на стол и села в кресло с высокой спинкой. Она подозрительно рассматривала Артура и была недовольна тем, что ей помешали.