Гордость и предубеждение и зомби - Джейн Остин

Элизабет сочла, что их разговор становится весьма занимательным, и слушала, затаив дыхание, однако деликатность темы не позволяла дальнейших расспросов.

Мистер Уикэм перешел к предметам более общего характера. Меритон, окрестности, местное общество — обо всем, что ему довелось увидеть, он отзывался очень высоко, за исключением, разумеется, возросшего количества неприличностей, что, несомненно, стало последствием падения Манчестера.

— Я не искал военной карьеры, но обстоятельства вынудили меня избрать этот путь, впрочем, как и многих, кто желал бы по-другому распорядиться своей жизнью. Моим призванием всегда была церковь, меня готовили к принятию сана, и мне достался бы хороший приход, если бы это устроило джентльмена, о котором мы недавно говорили.

— Вот как!

— Да. Покойный мистер Дарси пообещал мне должность в одном из своих лучших приходов, когда она освободится. Он был моим крестным отцом и очень тепло ко мне относился. И передать не могу, насколько он был ко мне добр. Он желал устроить мою жизнь и намеревался позаботиться об этом, но когда он пал во Второй битве при Кенте, приход был отдан другому.

— Боже правый! — воскликнула Элизабет. — Как такое возможно?! Как можно было пренебречь волей отца? Почему вы не решились отстаивать свои права по закону?

— Это не было строго оговорено в завещании, и у меня не было никакой надежды выиграть дело в суде. Человек чести, разумеется, не усомнился бы в воле покойного, но мистер Дарси решил выказать сомнения и счесть это лишь случайным пожеланием, заявив, что я утратил все права на наследство из-за своей расточительности, безрассудства, да всего, чего угодно, то бишь не из-за чего. Все дело в том, что мы с ним совершенно разные люди и он меня ненавидит.

— Как возмутительно! Хотелось бы мне, чтобы его настиг меч Дзатоити![5]

— Когда-нибудь его постигнет такая участь, но я не желаю быть к этому причастен. Пока во мне жива память о его отце, я не смогу изобличить или вызвать на дуэль его сына.

Элизабет одобрила подобные чувства, сочтя, что их выражение делает мистера Уикэма еще привлекательнее.

— Но, — помолчав, спросила она, — каковы же были его мотивы? Что могло послужить причиной столь жестокого обхождения?

— Всеобъемлющая и решительная неприязнь ко мне — неприязнь, которую я в какой-то мере могу объяснить лишь ревностью. Если бы покойный мистер Дарси любил меня меньше, его сыну было бы гораздо легче выносить меня, но необычайная привязанность ко мне его отца, полагаю, вызывала у него раздражение с младых лет. Он не мог найти ничего предосудительного в моем поведении, и, осмелюсь предположить, именно это заставило Дарси ненавидеть само мое существование. И после кончины отца он ухватился за возможность отомстить мне за годы несправедливого, как ему казалось, к нему отношения.

— Я не думала, что мистер Дарси способен на такую низость, хоть он мне никогда и не нравился. Но я и предположить не могла, что он опустится до столь злобной мести, до подобной несправедливости и бесчеловечности.

Мистер Уикэм поведал Элизабет одну историю, приключившуюся с ним в юности, которая, по его мнению, наилучшим образом показывала всю суть «подобной бесчеловечности». Когда им с Дарси едва исполнилось семь лет, старший мистер Дарси всерьез занялся их боевой подготовкой. Во время одного из ежедневных упражнений боевой прием юного Уикэма свалил Дарси с ног на землю. Старший Дарси призвал Уикэма «прикончить» своего сына ударом по горлу.

Когда мальчик отказался, старший мистер Дарси вместо того, чтобы наказать его за непослушание, похвалил Уикэма за великодушие. Юный Дарси, взбешенный скорее благоволением отца к Уикэму, нежели собственным поражением, напал на того со спины и ударил его по ногам квотерстаффом,[6] раздробив все кости. Лишь спустя год Уикэм смог передвигаться, не опираясь на костыли.

— Но разве столь неуемная гордыня может сослужить ему хорошую службу?

— О да. Часто она заставляла его быть щедрым и снисходительным, раздавать деньги, выказывать гостеприимство, помогать арендаторам и облегчать страдания бедняков. Не лишен он и братской гордости, которая в сочетании с братской привязанностью сделала его внимательным и заботливым опекуном своей сестры.

— А что за девушка мисс Дарси?

Мистер Уикэм покачал головой:

— Хотелось бы мне назвать ее милой. Мне неприятно отзываться дурно о ком-либо из семейства Дарси. Но она слишком похожа на своего брата — гордая, очень гордая. В детстве она была ласковой и доброй и очень меня любила. Я же мог часами забавлять ее. Но теперь она мне совсем чужая. Она миловидная девушка лет пятнадцати или шестнадцати и, насколько я знаю, чрезвычайно хорошо владеет боевыми искусствами. После смерти отца она постоянно живет в Лондоне вместе с какой-то дамой, которая приглядывает за ней и руководит ее боевым обучением.

После множества пауз и безуспешных попыток сменить предмет разговора Элизабет, не удержавшись, вернулась к изначальной теме:

— Меня поражает его близкая дружба с мистером Бингли! Как может мистер Бингли, который кажется мне воплощенным добродушием и истинным джентльменом, водить знакомство с мистером Дарси? Как они вообще могли сойтись? Вы знакомы с мистером Бингли?

— Нет, мы с ним не знакомы.

— Он очень милый, любезный и располагающий к себе человек. Ему, верно, неизвестна истинная суть мистера Дарси.

Игра в «Склеп и Саркофаг» вскоре завершилась, игроки направились к другому столу, и мистер Коллинз уселся между своей кузиной Элизабет и миссис Филипс. Последняя конечно же осведомилась о его успехах в игре, которые оказались не слишком впечатляющими. Почти все его склепы кишели зомби, но стоило миссис Филипс выразить свое сожаление по поводу его проигрыша, как мистер Коллинз с самым серьезным видом уверил ее, что это его совершенно не взволновало, что деньги для него ничего не значат, и попросил миссис Филипс не расстраиваться по этому поводу.

— Я вполне осведомлен, сударыня, — сказал он, — что когда люди садятся за «Склеп и Саркофаг», то идут на некоторый риск, и, к счастью, я не в том положении, чтобы переживать из-за потери пяти шиллингов. Разумеется, не всякий может сказать такое, но благодаря леди Кэтрин де Бэр я благополучно избавлен от необходимости думать о подобных пустяках.

Его слова привлекли внимание мистера Уикэма, и, понаблюдав некоторое время за мистером Коллинзом, он тихонько спросил Элизабет о том, насколько близко ее родственник знаком с семейством де Бэр.

— Леди Кэтрин де Бэр, — ответила она, — недавно дала ему приход. Мне неизвестно, каким образом мистер Коллинз удостоился ее внимания, но, вне всякого сомнения, знакомы они недолго.