Дороже всего на свете - Хейди Бетс

Вот чего нет в его пентхаусе, подумал он. Портретов возлюбленных в рамках и напоминаний об особенных моментах его жизни.

Он вспомнил, что квартира Шеннон тоже была заполнена книгами, цветами в горшках и статуэтками, которые заставляли ее улыбаться, воскрешали в памяти счастливые мгновения или просто превращали обычную комнату в уютный дом. Его же апартаменты всегда были профессионально декорированы, и в них не было ничего личного, если не считать компьютера, за которым он проводил большую часть времени.

Берк неожиданно понял, что все это время окружал себя безупречными, но ничего не значащими вещами. Теперь он чувствовал, что-то было упущено в его жизни, и упущено навсегда. И потребовалось путешествие к матери Шеннон, чтобы понять это.

Он старался не подслушивать их беседу, но не мог не услышать, как они обсуждали прическу Шеннон. Элеонор заметила, что голос Шеннон кажется ей простуженным, а Шеннон убеждала ее, что волноваться совершенно не стоит.

Ему было интересно, что же будет делать Шеннон, когда беременность уже не скроешь. Хватит ли ей мужества прийти к матери и обо всем рассказать? Или она просто не будет навещать ее в последние месяцы?

Внезапная острая боль сожаления пронзила его. С его стороны было эгоистично настаивать на полной анонимности. И теперь он неожиданно почувствовал, что хотел бы, чтобы она рассказала своей матери о том, что носит его ребенка.

Берк обратил внимание на фото Шеннон, где она еще совсем малышка. Мама купает ее в тазике на кухне. Фотография заставила его улыбнуться, особенно когда он представил, как может выглядеть его собственный ребенок. У него – или у нее будут его волосы, но темно-зеленые глаза Шеннон.

Он неожиданно представил, как Шеннон будет купать его малыша, намыливая ему спинку и головку. Он представил Шеннон, улыбающуюся во все лицо, наблюдающую, как малыш плещется и смеется. Шеннон, мать его ребенка.

Его ребенка.

На мгновение воздух застрял в его легких, и он не мог дышать. Вся жизнь промелькнула перед его мысленным взором, и он осознал, насколько одинокой и безрадостной она была.

Затем он представил, какое будущее могло бы быть у них с Шеннон и у их ребенка. И почти убаюкивающее тепло разлилось по всему телу.

Он сжал кулаки, стараясь успокоить дыхание.

Это было абсолютно незнакомое для него чувство, невероятно приятное, но в то же время чертовски пугающее.

И он совершенно не представлял, что же с ним делать. Любая мысль о Шеннон выбивала почву у него из-под ног, лишала чувства реальности, заставляла забывать обо всем.

– Берк?

Ладонь Шеннон на его руке, ее низкий голос заставили его вздрогнуть.

– Извини, я не хотела напугать тебя.

– Все нормально, я просто немного задумался. Он стряхнул с себя остатки замешательства. – Как дела?

На ее губах появилась улыбка счастья.

– Мы не теряли время зря и сумели наверстать каждую минуту разлуки. Сейчас пора обедать. Я думаю, мы могли бы составить маме компанию во время обеда, пока не уехали. Не возражаешь?

– Конечно, нет. – Он подошел к Элеонор, помог ей встать, затем подождал, пока Шеннон возьмет маму под вторую руку. – Не очень-то часто выпадает возможность сопровождать двух прекрасных женщин.

– А он мне нравится, Шеннон, – сказала Элеонор театральным шепотом, медленно и с трудом передвигаясь.

– Прости, что так получилось, – извинилась Шеннон, когда они подошли к машине. – Она думает, что мы встречаемся, и ничто не заставит ее передумать.

Берк посмеялся про себя. Если бы только Шеннон знала, насколько мысли ее матери близки его собственным.

– Не беспокойся. Если быть откровенным, я даже польщен, что твоя мама считает меня достойным кандидатом, за которого можно выдать замуж единственную дочь. Я-то ожидал, что она будет настраивать тебя против меня.

– Она думает, что ты – отличная находка. Красивый, богатый, вежливый, – она бросила на него долгий взгляд. – Я только боюсь, что она может встретить твое имя в газете.

– Хорошо, что больше никто нас не узнал, иначе мы бы никогда не выбрались отсюда.

– Ужасно быть знаменитым? – поддразнила Шеннон.

Усмехнувшись, Берк сказал:

– Иногда да. Но в известности есть и свои преимущества. – Он уже собрался перечислить их, но неожиданно зазвонил телефон. – Бишоп, – ответил он, достав мобильный телефон из кармана пиджака. – Черт побери, я совсем забыл. Мы уже едем назад, но… Подожди минуту, я тебе перезвоню.

Закрывая телефон, он быстро взглянул на Шеннон, перед тем как снова сосредоточиться на дороге.

– Я должен тебя спросить об одной очень важной вещи, – начал он. – Эта Маргарет, она напомнила мне об одном благотворительном мероприятии, которое я должен посетить сегодня вечером.

Проблема в том, что у меня нет спутницы, а если я пойду один, мне оттуда долго не выбраться. Есть ли у меня хоть один шанс уговорить тебя пойти со мной?

– О нет, – Шеннон уже мотала головой.

– Ну пожалуйста. Я не стал бы просить, если б был выход. Кроме того, это ради благой цели. Помощь беспризорным детям. Ты же любишь детей, ведь так? – добавил он, зная, что ей будет трудно ответить отказом.

– Я даже не знаю, – Шеннон пробовала сопротивляться. – Мне нечего надеть.

– Это не проблема! – Он позвонил Маргарет. Шеннон будет сегодня моей спутницей, поэтому акулам не удастся почуять запах крови в воде. Но ей нужно платье. А также, наверное, туфли и сумочка. – Он повернулся к Шеннон:

– Правильно?

На ее лице отразилось сомнение, но в конце концов она неохотно кивнула.

– Какой размер ты носишь? – спросил он, повторяя вопрос Маргарет.

– Седьмой, – она опустила взгляд на свою слегка увеличившуюся талию. – Раньше был седьмой.

– Она думает, что седьмой, но размер мог измениться. – Берк помолчал, пока Маргарет говорила. Отлично. Мы вернемся в пентхаус в течение часа. Он выключил телефон и сказал:

– Маргарет принесет тебе несколько платьев, чтобы ты примерила.

Она скривила губы, показывая, что все еще не в восторге от его намерения тащить ее на дорогой благотворительный вечер. Фотографы и публика наверняка будут глазеть и обсуждать, кто она такая и как ей удалось стать спутницей самого Бишопа.

Включив сигнал поворота, он свернул на обочину и заглушил мотор.

– Давай условимся: ты сядешь за руль и поведешь машину до самого дома, но за это пойдешь со мной на вечер.

Она подняла одну бровь, внимательно посмотрев на него.

– Я поведу твой «мерседес»?

Он улыбнулся, наблюдая за откровенным восторгом, отразившимся на ее лице.

– Ну да.

Она тут же расстегнула свой ремень безопасности, выпрыгнула из машины и оббежала вокруг капота.