Алая кровь на белых крыльях - Александр Афанасьев

Из детских сочинений:

"Когда нас привезли в крепость и поставили в ряд для присяги большевикам, подошедши ко мне, матрос спросил, сколько мне лет? Я сказал: "девять", на что он выругался по-матросски и ударил меня своим кулаком в лицо; что потом было, я не помню, т.к. после удара я лишился чувств. Очнулся я тогда, когда юнкера выходили из ворот. Я растерялся и хотел заплакать. На том месте, где стояли юнкера, лежали убитые и какой-то рабочий стаскивал сапоги. Я без оглядки бросился бежать к воротам, где меня еще в спину ударили прикладом".

"По канавам вылавливали посиневшие и распухшие маленькие трупы (кадет)".

"Нам сняли погоны. Отпустили, вернее погнали по домам. Вскоре разрешили опять приехать, но преподавателей переменили".

"Корпус с октября переименовали в трудовую школу, но жить там трудовым людям было не под стать… трудовые ученики ели только тухлую воблу".

"Расформировали наш корпус, распылили его по всяким приютам. Там нас кадет всячески притесняли… за малейшее ругали… выгоняли на все четыре стороны. - Многие из выгнанных гибли - жестоко наказывали".

Глава 12 Весна 1919 года. Эссенская Черная вдова

Премьер-министр Франции принял решение об оккупации Рура. Было сформирована "Миссия союзнического контроля над предприятиями и шахтами" (Mission Interaliee de Controle des Usines et Mines), или "Микум". За объявлением "Микумом" военного положения, которое последовало после ввода войск, была введена цензура печати, конфискована частная собственность. Были уволены 147 тысяч человек. Французские и бельгийские войска по сути превратили в гигантскую резервацию территорию 60 миль длиной и 28 миль шириной. На этой территории было расположено 85 % угольных разработок Германии, 80% процентов производства стали и железа, предприятия по выпуску 70% производимой в Германии конкурентно способной продукции. Густав фон Болен унд Хальбах не хотел кровопролития, поэтому призвал своих людей к пассивному сопротивлению. В ответ на это "Микум" организовал блокаду Рура. Вскоре к ним присоединились и англичане. Была создана Союзная контрольная комиссия под руководством британского полковника Леверетта. Заводы Эссена должны быть разрушены. В соответствии с решением "Микума" знаменитый "Гусштальфабрик" должен быть уменьшен вдвое - должно быть уничтожено свыше одного миллиона инструментов, 9300 станков общим весом свыше 60 000 тонн, 100 000 кубических ярдов построек. Также, прежде чем начнется демонтаж и уничтожение промышленного оборудования надлежит выполнить требования 168 статьи Версальского договора. Вся готовая военная продукция должна быть уничтожена. Полковник Левретт совершенно точно "знал" сколько чего имеется в наличии. Он предъявил Густаву фон Болену подробный список почти на миллион наименований, составленный французской разведкой и начинавшийся со 159 экспериментальных полевых орудий. Когда Густав и его директора изучили данный список они подняли полковника на смех. Они показали ему отчетную документацию о выпуске продукции и полковник убедился в том, что во всей Германии не нашлось бы столько оружия, сколько в списке представленном полковником. Левретт известил генерала Нолле. Тот подумав, принял сугубо военное решение - есть приказ об уничтожении по списку и он должен быть выполнен. Если чего-то не хватает, то это должно быть изготовлено, а затем уничтожено. После чего, когда работа по выполнению требований 168 статьи Версальского договора будет завершена, начнется демонтаж и уничтожение промышленности. Поэтому предприятия Густава заработали вновь, производя военную продукцию, которая складировалась рядом с цехами. Продовольственная блокада Рура была временно снята, а Густав уговорил своих рабочих вернуться на рабочие места. Оккупацию Рура его жители окрестили "die Bajonette". То, что их сейчас заставляли делать, им не нравилось, и в сочетании с оккупацией и блокадой, должно было привести к взрыву, несмотря на обращения Густава и его директоров соблюдать спокойствие.

Дело началось с малого. Лейтенанту Дюрье, начальнику французского патруля и его пехотинцам, потребовался грузовик для поездки. Вместе со своим отделением он явился в заводоуправление на Альтендорферштрассе и направился к центральному гаражу. Никакими полномочиями он не обладал, и со свои командованием вопрос не согласовывал. Но грузовик ему был нужен. Поскольку управляющий на тот момент отсутствовал, то он приказал сбить замок, после чего сопровождаемый хмурыми взглядами рабочих завода вошел внутрь. Нужно сказать, что в каждом цеху, в каждом крупном здании фабрик Эссена, на случай непредвиденных ситуаций (пожар, взрыв и т.д.) были установлены сирены. Спустя несколько минут после того как Дюрье с пехотинцами вошел во внутрь, завыла сирена пожарного депо, затем в течении нескольких минут к ней присоединились звуки более пяти тысяч остальных сирен Эссена, испуганный Дюрье вышел, но никакого пожара не обнаружил, зато его глазам предстала многотысячная толпа рабочих. Сирены выли почти час, за этот час Дюрье успел осознать, что его позиция перед дверьми гаража ненадежна - тридцать тысяч человек сметут его отделение и растопчут прежде чем он сумеет что-то предпринять. Поэтому он отошел к запертым дверям гаража и приказал своим пехотинцам установить пулемет, направив его на толпу. Толпа отхлынула назад, но недалеко. В этот момент к ним, через толпу сумел пробиться Густав. Вой сирен внезапно стих. Густав стал уговаривать своих рабочих вернуться на места работы. Рабочие стали подаваться его уговорам, и толпа заколебалась - передние шеренги рабочих, успокоенные словами хозяина, стали проталкиваться через толпу, чтобы вернуться в цеха. Ситуация почти разрядилась, когда один из любознательных французских пехотинцев дернул за шнур сирены. Стоявшие сзади рабочие, восприняли этот звук как сигнал к действию и двинули вперед - толпа опасно качнулась вперед, и у лейтенанта Дюрье не выдержали нервы - стоя спиной к сирене, он не понял, что это его солдат дернул шнур сирены, и движение толпы показалось ему актом агрессии. Он крикнул пулеметчикам "Открыть огонь!". Под пулеметным огнем толпа отхлынула назад и в панике убежала. Когда на место трагедии прибыли сотрудники германского Красного Креста, они обнаружили на месте трагедии тринадцать убитых, включая самого Густава фон Болена, а также 52 раненых. Несмотря на усилия "Микума" замолчать факт расправы, информация о ней распространилась моментально. Вся Германия была в гневе. Данное убийство окрестили "кровавой Пасхой в Руре". Французы боясь мести перебросили из Дюссельдорфа роту танков "Рено" и батальон пулеметчиков. Однако полностью предотвратить беспорядки оказалось невозможным. В самом Дюссельдорфе забросали ручными гранатами несколько французских солдат. Другие неизвестные взорвали мост в Эссене. Был убит французский караульный в Мюльхейме. Похороны жертв в Эссене пришлось отложить на десять дней - со всей страны съезжались делегации националистов, социалистов, коммунистов, католиков, различных Союзов.

В день похорон, через час после рассвета по всей территории Германии были приспущены государственные флаги, а во всех церквях стали звонить колокола. Временный Рейхстаг Германии (германское правительство, фактически лишенное реальной власти, и избранное по требованию Антанты, на время проведения всего комплекса аннексий и оккупационных мероприятий, с целью создания видимости соблюдения цивилизованных приличий) собрался в Эссене в полном составе возносить молитву за убиенных. Рабочие Эссена в черных рубашках, с повязками, на которых была вышита знаменитая эмблема их предприятий - три переплетенных кольца, регулировали движение похоронной процессии. 300 тысяч участников похорон растянулись от ворот N28 до кладбища Эренфирд. Там было вырыто тринадцать могил. В большом мраморном фойе завода управления стояло тринадцать гробов, покрытых государственными флагами Германии. По бокам стояли католический епископ и протестантский пастор. На верхней галере находился хор из 500 человек. Половина из них исполняла отходную, а другая половина мессу. Когда хор запел "Аминь", в зале горели лишь свечи в канделябрах. В этот момент на слабо освещенное пространство вышла вдова Густава фон Болена - Берта. Она хотела что-то произнести, но затем передумала, и прямиком через зал направилась к семьям погибших, обняла вдов и детей и разрыдалась. На улице организовалась похоронная процессия - впереди четыреста германских флагов, за ними Берта, вся в черном, за ней родные и близкие погибших, за ними сорок делегаций, состоящих из мужчин с черными венками на груди. Самыми первыми шли шахтеры в рабочей одежде, освещая своими лампами Берту, как прожекторами. Большинство из собравшихся были из разных районов Германии и не являлись родственниками или земляками погибших - они представляли собой разгромленную, униженную, но еще не сломленную до конца Германию. У самой могилы слово взял епископ. Он произнес только одно слово: "Убийство!", и над кладбищем воцарилась мертвая тишина. Но она была прервана и осквернена звуком приближающегося аэроплана. Оккупационные власти опасаясь беспорядков, решили проконтролировать ситуацию с воздуха. Его звук подсыпал соли на свежую рану всех собравшихся.