ФАТА-МОРГАНА 3 (фантастические рассказы и повести) - Филип Фармер

Нет, не думай так. Даже без неверия своим людям одиночество может довести тебя до нервного срыва.

Конечно, если Элоиза Ваггонер действительно человек. Она должна быть по крайней мере мутантом; каждый, кто может общаться с ожившим вихрем, наверняка что-то подобное.

— И что ты играла?

— Баха. Третий Бранденбургский концерт. Ему, то есть Люциферу, не нравятся современные ритмы. Мне тоже.

Разумеется, решил Шили, а вслух сказал:

— Слушай, мы стартуем через полчаса и непонятно, куда попадем. Мы первые, кто окажется так близко от Сверхновой, и уверены лишь в одном: нам не пережить дозы жесткого излучения, если откажут наши защитные поля. Все остальное — лишь теория. А поскольку коллапс звездного ядра нечто единственное в своем роде, я сомневаюсь в верности теории. Мы не можем сидеть и спать наяву. Нужно приготовиться.

— Да, капитан. — Когда она шептала, голос ее терял обычную хрипоту.

Он вгляделся в точку за ней, за обсидиановые глаза счетчиков и контрольных устройств, словно мог пронзить взглядом окружающую сталь и выглянуть в Космос. Туда, где парил Люцифер.

Образ его возник перед глазами капитана: огненный шар диаметром двести метров, сверкающий белым, красным, золотым, голубым; лучи, танцующие, словно волосы Медузы Горгоны, а позади пылающий хвост кометы, длиной в несколько сотен метров, — частица ада. Мысль о том, что двигалось за его кораблем, была не самой малой из его забот.

Капитан судорожно цеплялся за научные объяснения, хоть это и было не лучше домыслов. В обширной звездной системе Эпсилона Ауриги, в заполняющем пространство газе происходили реакции, которые невозможно повторить в лаборатории. Аналогом этого была бы шаровая молния на планете, как простое органическое соединение является аналогом жизни, развившейся из него. В системе Эпсилона Ауриги магнитогидродинамика совершила то, что сделала на Земле химия. Появились стабильные вихри плазмы, которые росли, становились сложнее и спустя миллионы лет обрели форму того, что можно назвать организмом. Это было существо, состоящее из ионов, нуклеонов и силовых полей. Его метаболизм основывался на электронах, нуклеонах и рентгеновском излучении. Оно сохраняло свою форму весь долгий период жизни, размножалось, мыслило.

Но о чем оно мыслило? Немногие телепаты, которые могли общаться с жителями Ауриги и первыми сообщили людям об их присутствии, никогда не объясняли этого четко и понятно. Они сами были достаточно странными.

Поэтому капитан Шили сказал:

— Я хочу, чтобы ты ему это передала.

— Да, капитан. — Элоиза убавила звук. Глаза ее расширились. Через ее уши проплывали слова, а мозг (насколько эффективен был этот преобразователь) передавал их дальше, тому, что летал вокруг «Ворона».

— Внимание, Люцифер. Ты слышал все, что говорилось, но я хочу убедиться, что ты все понял. Твоя психика совершенно отлична от нашей. Почему ты согласился полететь с нами? Я этого не знаю. Техник Ваггонер утверждает, что ты любопытен и ищешь приключений. Это вся правда?

Впрочем, неважно. Мы отправляемся через полчаса и пролетим через район, отстоящий от Сверхновой на пять миллионов километров. Там начнется твое задание. Ты можешь добраться туда, куда мы не решимся, увидеть то, чего мы не можем, рассказать нам больше, чем наши инструменты когда-либо смогут показать. Но сначала мы должны определить, сможем ли вообще выйти на орбиту вокруг звезды. Это касается и тебя тоже: мертвые люди не смогут забрать тебя обратно домой.

Значит, так. Чтобы захватить тебя в гиперполе и не уничтожить при этом, нам придется выключить защитные экраны. Выскочим мы в области смертельного излучения, и ты должен немедленно отодвинуться от корабля, потому что мы включим генератор экрана через шестьдесят секунд после прыжка. Опасности, которых следует ожидать, это… — Шили перечислил их. — Это лишь те, которые мы можем предвидеть. Возможно, мы окажемся в такой ситуации, о которой вообще не думали. Если что-то покажется тебе опасным, возвращайся немедленно, предупреди нас и готовься к обратному прыжку. Ты понял? Повтори!

Слова потекли из губ Элоизы. Она повторила все точно, но — о чем умолчала?

— Очень хорошо. — Шили заколебался. — Если хочешь, передавай свой концерт дальше, но прекрати минут за десять до времени X. С этой минуты объявляется состояние готовности.

— Да, капитан. — Она не смотрела на него. Казалось, она вообще никуда не смотрит.

Его шаги раздались в коридоре и стихли.

— Почему он всегда повторяет одно и то же? — спросил Люцифер.

— Боится, — ответила Элоиза.

— ?

— Ты, наверное, не знаешь страха, — сказала она.

— Ты можешь мне показать?.. Нет, не делай этого. Я чувствую, что это причиняет боль. Не хочу, чтобы тебе было больно.

— Я не могу бояться, пока твои мысли поддерживают меня.

(Ее заполнило тепло. В нем была радость, огоньки, пляшущие над Отцом-ведущим-ее-за-руку-однажды-летним-днем-когда-она-была-ребенком-и-они-пошли-рвать-полевые-цветы; огоньки над силой, мягкостью, Бахом и Богом.) Люцифер описал вокруг корабля широкий круг. Искры танцевали по его следу.

— Думай еще о цветах, прошу тебя.

Она попыталась.

— Они такие (образ настолько отчетливый, насколько это возможно для человеческого мозга, фонтан цветущих лучей, гамма в пространстве света). Но они очень нежные.

— Не пойму, как ты можешь понимать, — прошептала она.

— За меня понимаешь ты. Я не мог любить этих вещей, пока не появилась ты.

— Но у тебя было столько других. Я пытаюсь их почувствовать, но я не создана для того, чтобы понять, что такое звезда.

— А я — понять, что такое планета. Но мы можем касаться.

Щеки ее снова вспыхнули. Мысль покатилась, переплетаясь с маршевой музыкой:

— Потому я и явился, понимаешь? Ради тебя. Я воздух и огонь и не знал холода воды и твердости земли, пока ты мне их не дала. Я блеск луны над океаном.

— Нет, — сказала она. — Пожалуйста, не надо.

Удивление.

— Почему? Разве от радости больно? Ты не привыкла к ней?

— Я… думаю, что да, — она откинула голову назад. Нет! Черт меня побери, если я начну жалеть себя!

— А почему ты должна себя жалеть? Разве весь мир не для нас? Разве он не полон солнц и песен?

— Да. Для тебя. Научи меня.

— Если ты взамен научишь меня… — мысль прервалась. Остался бессловесный контакт, который — как она предполагала — часто возникает между любовниками.

Она грозно взглянула на шоколадное лицо физика Мотилала Мазундара, стоявшего в дверях.

— Что вы хотите?

Его это удивило.

— Только посмотреть, все ли у вас в порядке, мисс Ваггонер.