Год тигра - Джек Хиггинс

– У вас все хорошо и просто, – сказала она. – Ну совсем как у моего упрямого отца. Если он что-то говорил, то, значит, так оно и должно было быть.

– Разве это плохо?

– А вы полагаете, что хорошо? – со вздохом спросила Катя. – В свое время отец сказал, что в Лхасу мы отправимся с караваном. Он заверил меня, что так будет проще, а сама поездка окажется для нас легкой прогулкой. Но он не учел, что в дороге заболеет тифом и скончается.

– Откуда он мог знать, что умрет? Смерть – это такая штука, которая сама назначает свидания.

Пока они оба молчали, Шавасс достал пачку сигарет и протянул ее Кате. Женщина взяла сигарету и прикурила ее от зажигалки, поднесенной ей англичанином.

– А настоящий Курбский, надо полагать, мертв? – спросила она.

– Боюсь, что да, – ответил Шавасс.

– Это вы его убили?

– Нет. На него и солдат сопровождения напали партизаны, которые, похоже, так же ненавидят русских, как и китайцев, – сказал Шавасс.

– Понятно. А вы престо назвались его именем. А те партизаны – ваши друзья?

Шавасс пожал плечами:

– Ну как вам сказать? Если вы хотите знать, мог бы я спасти от них Курбского, то прямо скажу, что нет. Они бы меня все равно не послушались.

– А тот тибетец, что приехал с вами? Его зовут, кажется, Йоро? Он мог бы сделать так, чтобы Курбский остался жив?

– Судя по всему, вы неправильно понимаете сложившуюся в Тибете ситуацию, – заметил Шавасс. – Здесь же идет настоящая война. Тибетцы сражаются с ненавистными оккупантами, которые силой хотят изменить их образ жизни.

– Не надо мне объяснять. Я же не ребенок. Мне известно, что китайцы творят жуткие вещи. Но здесь потоком льется кровь, гибнут люди, – сказала Катя и поежилась. – Человеческая жизнь уже ничто.

– Возможно, это и так, – ответил Шавасс. – Однако вспомните. что однажды сказал Ленин: «Цель террористов – террор. У малых народов это единственный способ борьбы против империй».

– Мой отец говорил, что ни один человек не может равняться с Богом, а Ленин – тем более, – заметила Катя. – Подозреваю, что этого вождя пролетариата он не любил.

– Знаете, Катя, чем больше я узнаю о вашем отце, тем больше он мне нравится. Пожалуйста, расскажите мне о нем поподробнее.

– А что, собственно говоря, мне о нем рассказать? Понимаете, он был далеким от политики ученым-археологом. А археологические раскопки – эта та область деятельности, куда американцы меньше всего суют свой нос. Так что отец спокойно занимался своим любимым делом.

– А ваша мать?

– Умерла при родах. Школьные годы я провела в Москве. Жила с теткой, сестрой отца. Когда же подросла, отец стал брать меня с собой в поездки. Я даже принимала участие в археологических раскопках. Последние три года его жизни мы находились в Пекине.

– А почему он так стремился посетить Лхасу?

– Точно не знаю, но, похоже, это была мечта всей его жизни. А тут перед отъездом в Москву ему представился шанс туда съездить. Ну и конечно же он не мог им не воспользоваться.

– А вы думали вернуться на родину?

– Да нет, – ответила Катя. – Конечно, я тоскую по театрам, книгам и всему такому прочему. Ничто другое меня в Москву не тянет. Тетка моя умерла три года назад, а других родственников у меня не осталось.

– За исключением Хоффнера, – напомнил ей Шавасс.

Она посмотрела на него, и на ее лице засияла улыбка.

– Да, за исключением Хоффнера, конечно. Он принял меня в дом совершенно больную и вернул к жизни. Так что ему я обязана жизнью. Можете представить, что он для меня значит.

– И он вас любит, как родную дочь, – заметил Шавасс. – Он сказал вам, что хочет взять вас с нами?

Катя кивнула:

– Да. Я бы с радостью с ним поехала, но все ваши планы побега обречены на провал.

– Нет-нет, вы совершенно не правы, – возразил ей Шавасс. – Я почти уверен, что нас ждет удача. Вы даже не представляете себе, как это все просто. Так что волноваться вам не следует. Несколько дней мы переждем, а потом отправимся в путь. Доктор старый человек, и ему с больным сердцем оставаться на высокогорье нельзя.

– Понимаю, – сказала Катя и поднялась с пола. – Итак, мы должны терпеливо ждать, когда вы раскроете нам свои планы?

В голосе женщины Шавасс уловил недовольство. Он встал с кресла и с улыбкой сказал ей:

– Ну, зачем же сердиться. Я думаю прежде всего о вас и о докторе. То, во что вы пока не посвящены, вреда вам не принесет.

Англичанин положил руки ей на плечи и, глядя в глаза, произнес:

– У нас единственная проблема – как скоротать время. Поэтому скажите мне, какие здесь у вас развлечения?

Катя пожала плечами.

– Да почти никаких, – ответила она. – В хорошую погоду я обычно сажусь на лошадь и выезжаю за город.

– О, это как раз по мне.

Напряжение с лица молодой женщины мгновенно спало, и она улыбнулась.

– Хотите прокатиться со мной? – спросила она. – На прогулку я обычно отправляюсь после обеда. А вы хороший наездник?

– Да, неплохой, – улыбаясь, ответил ей Шавасс. – Умение ездить на лошадях – одно из моих самых выдающихся достижений.

– А у вас их, надо полагать, много. Не так ли, мистер Шавасс? Я всегда считала, что простой человек не может одинаково хорошо знать и китайский язык, и русский. А вы говорите на них, словно оба для вас родные.

– А вы сами? У вас же прекрасный английский, – возразил Шавасс.

Катя пожала плечами:

– Я начала заниматься им в шесть лет, когда училась в первой своей школе. Сегодня английский стал в Союзе вторым языком. – Она медленно покачала головой из стороны в сторону и продолжила: – Нет, вы все-таки человек неординарный. Совсем не тот, каким стараетесь выглядеть. Я могу поклясться, что вы не простой искатель приключений.

– Заверяю вас, что это совсем не так, – возразил ей Шавасс.

Катя вновь покачала головой.

– Нет, меня вам все равно не обмануть, – сказала она.

Неожиданно глаза ее вспыхнули. Она шагнула к Шавассу и взяла его за отворот халата.

– Нет, вы что-то тщательно скрываете, – выдохнула она. – Правда? Это связано с доктором?

Ему ничего не оставалось, кроме как обнять ее за талию и поцеловать. Что он и сделал.

Держа в объятиях женщину, Шавасс ощущал трепет ее молодого тела. Внезапно Катя мягко оттолкнула англичанина и испуганно посмотрела на него. Лицо ее пылало.

– Думаю, что мне лучше уйти, – сказала она.

Шавасс, не сказав ни слова, раскрыл ставни и пропустил Катю вперед.

На улице по-прежнему шел дождь.

Выйдя на террасу, женщина обернулась, на мгновение коснулась рукой щеки Шавасса, а потом быстро ушла.

Он некоторое время задумчиво смотрел ей вслед. Сердце его бешено колотилось. Наконец почувствовав, что ему холодно, Шавасс вернулся в комнату и, закрыв ставни, лег в постель.

Глава 9

На следующий день вскоре после полудня Шавасс и Катя оседлали низкорослых тибетских лошадей и отправились на прогулку. Высоко над ними ярко светило солнце. По периметру горизонта к голубому небу вздымались заснеженные пики гор. От этой девственной красоты Шавасс пьянел, словно от молодого вина.

Едва они выехали из ворот города, как Катя, пустив свою лошадь в галоп, вырвалась вперед. Одета она была в бриджи, на ногах – русские сапоги из мягкой кожи. Воротник ее теплой курточки и головной убор были из черного каракуля.

Шавасс же надел тибетские сапоги и овечью шубу.

Катя и бросившийся ей вдогонку англичанин, разогнав стадо яков, промчались мимо пастушьих палаток и вырвались на простор. Теперь перед ними лежала покрытая желтой травой широкая долина.

После нескольких минут езды Шавасс направил лошадь к высокой скале, у подножия которой он заметил темнеющую гладь небольшого озера. Подсохшая трава, покрывавшая его берега, тихо шелестела под ветром. Неожиданно со скалы вспорхнула потревоженная птица и, громко крича, взмыла в небо. Странная, необъяснимая печаль охватила Шавасса, и он непроизвольно поежился.

Услышав голос Кати, англичанин оглянулся и увидел ее на вершине холма. Пришпорив лошадь, он поскакал к ней.

В долине, глубину которой трудно было определить, дул теплый, ласковый ветер. Взобравшись на холм, Шавасс увидел внизу бежавшую между камней горную речку. На вершине обрыва вырисовывался силуэт Кати.

Он спустился по склону и, спрыгнув на землю, отпустил лошадь. Та сразу же направилась к речке, на берегу которой уже паслась лошадь Кати. Шавасс закурил сигарету и помахал женщине рукой.

На фоне яркого солнца, размывавшего очертания ее силуэта, спускавшаяся по склону Катя казалась ему феей из сказки.

– Пол, давайте присядем, – подойдя к англичанину, предложила она.

Они легли на траву. Шавасс вскоре закрыл глаза и расслабился. «Как же все-таки сладко лежать под солнцем рядом с приятным тебе человеком и ничего не делать», – подумал он и едва не позавидовал пляжным бродягам.

В носу у Шавасса защекотало, и он, открыв глаза, увидел Катю, державшую в руке тонкую травинку.