Охота за невидимками - Александр Винник

По левую руку Терри сидел Гарри Бахбах, по правую – неизвестный мужчина в военной форме. Оба они, пока демонстрировались фильмы, молчали.

По окончании сеанса Бахбах представил Терри военного:

– Гуг Холфорд, заместитель министра вооружения Бизнесонии.

Терри никогда не доводилось бывать в таком обществе, и он оробел. Но господин Холфорд совсем запросто, без церемоний предложил Терри и Бахбаху закусить в его кабинете. Он приказал адъютанту принести джина и вина, но не стал настаивать, когда Терри отказался выпить, и сам только отведал сухого вина. Поговорили об очередном матче регби и новом кинофильме с участием Влади Бене.

– Кстати, о кинофильмах, – сказал Холфорд. – Надеюсь, вам понятно, зачем мы показали эти фильмы?

– Не совсем, – ответил Терри. – Часть я видел до этого.

– Можно сожалеть, что они весьма популярны у нас, ибо это, мягко выражаясь, мало содействует подъему патриотического духа народа. Но вам мы показали их, ибо убеждены в ваших высоких патриотических чувствах, и хотели только подчеркнуть опасность, нависшую над правопорядком, который Бизнесония защищает на всем земном шаре. Не мы оказались пионерами в освоении космоса, а это особенно тревожно с точки зрении обороны страны и защиты цивилизации. Наши соперники окружили тайной многие данные, полезные для целей нашей обороны. Они засекретили людей, работающих в этой области. Но всех засекретить невозможно. Есть ученые с мировым именем, появляющиеся на международных конференциях. Это – люди, в которых наши соперники безусловно уверены, фанатично преданные их идеям, взвешивающие каждое слово перед тем, как его произнести.

– Простите, что я перебиваю, – сказал Бахбах. – Я хочу напомнить нашему другу, которого мы считаем чистокровным патриотом и поэтому совершенно откровенны с ним, что мы могли бы, используя методы, не нами выдуманные, а широко известные в истории разведки, выкрасть, похитить… задержать под каким-либо предлогом одного из этих ученых и попытаться-выведать у него интересующие нас секреты. Но, как правильно заметил господин Холфорд, надежды на то, чтобы развязать язык этим фанатикам, мало. Другое дело…

– Другое дело, – вмешался Холфорд, – если бы, на международной конференции или во время частного приема в процессе беседы со специально подготовленными лицами…

– Или в крайнем случае при допросе, если бы интересующее нас лицо оказалось задержанным при расследовании какого-нибудь инцидента, – добавил Бахбах.

– Будем считать, что это – крайний случай, – заметил Холфорд. – Мы могли бы не только слушать, что говорят интересующие нас лица, но и прочитать их мысли.

– Шпионаж? Вы хотите сделать меня шпионом? – возмутился Терри.

Бахбах мягко положил ему руку на плечо.

– Во-первых, одни и те же понятия по-разному именуются. Шпионом называется тот, кто действует против нашего государства, а тот, кто рискует жизнью ради интересов пославшей его страны, именуется словом «разведчик». Как видите, одно и то же лицо может по-разному именоваться и соответственно этому оцениваются его действия. Или вы думаете, враги не засылают к нам шпионов? Не интересуются нашими военными секретами? Не хотят знать наши планы? Что же нам, сидеть и покорно принимать чужих лазутчиков, не пытаясь противопоставить врагу свою разведку?

– Но я не хочу быть шпионом, – сказал Терри.

– А вас никто и не заставляет. Вы – ученый, ваше дело двигать вперед науку, а уж другие люди, кого отечество призвало к трудной и неблагодарной работе, сделают то, что иные считают грязным, не достойным джентльмена, – с обидой сказал Бахбах.

Терри стало неловко.

– Извините, я не хотел обижать вас, – сказал он. – Но я не могу… Понимаете, не могу…

– Да никто вас и не заставит делать то, что не согласуется с вашими убеждениями, воспитанием и прочим. Мы просим вас только… от имени отечества просим… отдать свое открытие для блага цивилизации. Вы сконструируете новую модель прибора, а мы уж подыщем человека…

– Это невозможно, – перебил Терри.

– А если такое изобретение окажется у наших врагов, вы думаете, ученые откажутся пустить его в ход? Наши ученые устроили целую мелодраму из-за того, что Бизнесония воспользовалась их изобретением и, прекратив одним ударом войну, сохранила сотни тысяч жизней наших сограждан. А ученые в стане врага спокойно, без мелодрам отдают свои открытия государству.

– Простите, Гарри, – сказал Холфорд, – я хотел бы добавить, что открытием нашего друга заинтересовался еще один департамент. Я имею в виду департамент иностранных дел, – обернулся он к Терри. – Ведь дипломатия – это как раз умение скрывать свои мысли. Понимаете ли вы, какое значение приобретает ваше открытие, мой друг?

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Терри ушел из здания департамента вооружения в смятении чувств. Он отказался от предложенной Холфордом автомашины, предпочтя пройтись и поразмышлять.

Признаться, он до сих пор не представлял себе степени ответственности за то оружие, которое готовился передать в руки человечества, и не задумывался о правах и обязанностях ученого.

Мысли об этом однажды у него возникли, но, следуя примеру отца, поставившего себе за правило избегать всего, что связано с политикой, Терри постарался уйти от взволновавших его событий.

Это было в те дни, когда взорвалась первая атомная бомба. Газеты захлебнулись в огромных шапках, ликовавших по поводу мощи нового оружия. Ученых, создавших это оружие, возвели на пьедестал, они стали заметными фигурами в государстве, затмив славу полководцев и дипломатов. Что касается самих ученых, то они принимали потоки славы и почета как должное, заслуженное признание полезности своих трудов. Это коснулось даже тех, кто никакого отношения к созданию нового оружия не имел. Насколько раньше, бывало, неприлично признаться, что в этом мире деловых людей ты отдаешься каким-то мыслям, которые ни сегодня, ни завтра, а может быть, и никогда не принесут ни тебе, ни твоим близким бульгенов, настолько в эти дни приятно было сказать: «Я занят научной работой». И это значило, что пройдет какое-то время и плоды твоих размышлений, возможно, засверкают в мире так же ослепительно ярко, как зарево, вставшее над городом, где взорвалась бомба.

Но патриотический угар вскоре прошел. Заговорили о сотнях тысяч жертв взрыва бомбы, об ужасах, которые она несет человечеству. Сами создатели этого оружия выступили за то, чтобы запретить его использование.

Вот тогда-то Терри задумался над тем, какими правами обладает ученый и какую ответственность он несет за свои действия перед человечеством.