Краткая история аргентинцев - Феликс Луна

Слово «анархия» происходит от греческого an arkos, что означает «без правительства», «не имеющий главы», и, действительно, в битве при Сепеде национальное правительство рухнуло — пали Директория и Конгресс. С 1810 г. и позднее в Буэнос-Айресе существовало правительство, чья власть была общенациональной, правительство, которое, как считалось, переняло власть вице-королей. Начиная с битвы при Сепеде Буэнос-Айрес превратился в провинцию; было сформировано законодательное собрание, избравшее губернатора.

В течение 1820 г. Буэнос-Айрес пережил большие политические потрясения, включая знаменитый день трех правителей[35], но к концу этого года его политическое положение укрепилось. В то же время были созданы остальные тринадцать провинций, ставших истинными основательницами нации. Тринадцать — потому, что Жужуй отделился от Сальты в 1833 г. и стал, таким образом, одной из четырнадцати традиционных провинций страны.

Какое значение имело образование провинций? В первую очередь надо сказать, что после битвы при Сепеде Лопес и Рамирес не стали навязывать Буэнос-Айресу слишком тяжелые условия. Они только попросили подписать договор (получивший по месту подписания название «Договор Пиляр»), устанавливавший то, что они считали двумя главными принципами, — принцип национальности и принцип федерализма.

Первый включал в себя четко выраженную идею о том, что бывшее вице-королевство намерено стать страной, нацией. И хотя оно переживало период анархии и смуты, в нем жило стремление создать страну, когда для этого будут благоприятные условия.

С некоторым оптимизмом в Договоре Пиляр говорилось, что в течение шестидесяти дней со дня его подписания соберется конгресс в монастыре Сан-Лоренцо рядом с Санта-Фе — там, где Сан-Мартин выиграл свое первое сражение, — для установления норм, на основе которых будет организована федеральная система в стране. И хотя реальные события не дали выдержать эти сроки, Договор Пиляр остался свидетельством стремления провинций создать нацию.

Второй принцип, признания которого требовали от Буэнос-Айреса Лопес и Рамирес, был принцип федерализма. Страна должна была стать не монархией, а федеральной республикой, то есть республикой, в которой некоторые полномочия отданы центральной власти, однако, каждая провинция обладает самоуправлением. Это шло от старой традиции, существовавшей с колониальных времен.

Мы говорили, что города Кордоба и Сальта были центрами интендант-губернаторств и от них зависели так называемые подчиненные города (например, Ла-Риоха, Сан-Луис, Мендоса и Сан-Хуан зависели от Кордобы). Но подчиненные города ненавидели центры интендант-губернаторств. Они считали себя ограбленными, полагали, что главные города злоупотребляли властью, и, как мы уже сказали, часто прибегали к помощи Буэнос-Айреса, чтобы он спас их от этой так называемой тирании. Каждый раз, когда у них возникали более или менее серьезные экономические проблемы, что-нибудь связанное со взысканием налогов; каждый раз, когда им присылали уполномоченного правителя или заместителя правителя, подчиненные города прибегали к помощи Буэнос-Айреса, который, сталкиваясь с соответствующим центром интендант-губернаторства, «перешагивал» через него. В каждом городе, подчиненном или нет, существовало кабильдо, бывшее центром сопротивления налоговым сборам интендант-губернаторств и ядром будущего федерализма.

Когда в 1820 г. пало национальное правительство и уже не было ни интендант-губернаторов,  назначенных Буэнос-Айресом, ни заместителей губернаторов, посланных в подчиненные города интендант-губернаторами, эти старые кабильдос превратили свои регионы в отдельные провинции. Назначался законодательный орган, губернатор, в некоторых случаях принималась конституция, некоторые провинции установили налоговый режим, чтобы заниматься тем, чем, как считалось, должно было заниматься правительство.

В это время в Кордобе правил Хуан Баутиста Бустос, который был участником Войны за независимость и пришел к власти в результате революции (его поддержала именно армия Верхнего Перу, восставшая в Фонтесуэласе за несколько дней до битвы при Сепеде). Бустос с беспокойством смотрел на такое большое количество провинций, которые, по его мнению, не были способны осуществлять хорошее управление. Он, хотя и являлся федералистом, считал, что провинции должны были создаваться на основе бывших интендант-губернаторств, и начал осознавать, что у многих из них не было ни денег для самоуправления, ни класса уважаемых людей, которые могли бы заниматься этим, ни духовенства, которое могло бы представлять их правительство. В целом, по его мнению, у них не было даже минимальных условий, необходимых для существования в качестве провинций.

Бустос, как губернатор Кордобы, конечно, надеялся, что в его провинцию войдут Кордоба, Сан-Луис, Ла-Риоха и Куйо, но провинции, созданные на основе кабильдос, хотели быть автономными, хотя в некоторых случаях у них действительно было очень мало ресурсов для достойного существования. Возьмем провинцию Ла-Риоха в 1820 г.: каковы были ее налоговые поступления? Минимальные налоги, которые шли от торговли скотом или от транзита товаров, очень редко провозившихся через ее территорию, или такса, взимаемая за открытие лавок. Налоговой системы не существовало и провинции жили очень бедно. И со временем эти особенности стали проявляться все более драматично. В любом случае возникновение провинций было обусловлено существованием регионалистских настроений, и в тот момент обязательно нужно было как-то удовлетворить их.

Таким образом, после 1820 г. получили развитие два различных опыта. С одной стороны, Буэнос-Айрес почувствовал себя освобожденным от роли старшего брата и перестал быть местом пребывания национального правительства. У него уже не было общенациональных обязанностей. Таможенные сборы — главная статья дохода от налоговых поступлений — шли только на его нужды: на улучшение улиц, создание университета, на все то, что принесло Бернандино Ривадавии славу прогрессивного правителя. Средства, которые раньше направлялись на нужды армии, на дипломатические представительства, теперь шли на удовлетворение местных потребностей. В остальных провинциях, напротив, нехватка средств заставила провинциальные правительства переживать неудачи, разочарования, мелкие революции, мятежи...

То есть, с одной стороны, Буэнос-Айрес осуществлял то, что в то время получило название «счастливый опыт», — опыт миролюбивого правительства, которое из года в год представляет перед законодательным собранием свой бюджет, должным образом отчитывается, создает новые учреждения, улучшает качество жизни населения, позволяет процветать торговле. По другому обстояло дело в провинциях, положение которых после обретения независимости ничуть не улучшилось, а, напротив, стало хуже. Начиная с 1824 г., с битвы при Аякучо — последней битвы Войны за независимость, регион, включавший Сальту, Жужуй и Тукуман, ранее живший за счет торговли с Верхним Перу, страдал от нехватки денежной массы и особенно от отсутствия рынка сбыта своих товаров. В Куйо произошло нечто похожее, хотя освобождение Чили сделало возможным определенное расширение сферы его экономической деятельности. Другие провинции, у которых не было собственных ресурсов, находились в очень тяжелой ситуации.

Таким образом, постепенно становилась заметной необходимость создать некий конституционный строй в стране. Провинции требовали принятия конституции, в то время как в Буэнос-Айресе старались избежать этого, потому что понимали, что конституция будет означать создание нового центрального правительства, которому Буэнос-Айрес будет обязан подчиняться.

Война с Бразилией

Такая ситуация могла бы длиться до бесконечности, если бы не новое событие, которое вызвало острую необходимость в организации конституционного строя; этим событием стала война с Бразилией. Хотя Восточный берег находился в руках Артигаса, португальцы, всегда желавшие владеть этой территорией, начали медленное, но твердое и поступательное вторжение, которое завершилось захватом Монтевидео в 1820 г. Год спустя Восточный берег был переименован в Цисплатинскую провинцию, то есть стал еще одной провинцией Португальской империи, а после обретения Бразилией независимости — одной из провинций Бразильской империи. Это было неприемлемо.

Восточный берег всегда принадлежал испанской короне, и не будем забывать, что одним из юридических принципов в период правления национальных правительств был принцип, согласно которому новые нации сохраняли границы, существовавшие в колониальное время. То есть как вице-королевство Рио-де-Ла-Плата простиралось до реки Десагуадеро в Перу, так и Боливия, уже ставшая республикой, не претендовала на территории за Десагуадеро. Точно так же Восточный берег всегда принадлежал испанской короне, и его оккупация португальцами была незаконным захватом.