Мама для дочки бандита (СИ) - Рябинина Юлия Валериевна

– Зачем уволить? Не понял? – смотрит на меня с толикой иронии вперемешку с насмешкой мужчина.

– Я не знаю?! Возможно вам не понравилась характеристика с моей последней работы? – пожимаю плечами и открываю папку, смотрю на первый лист договора. – Ой! – я вдруг вспоминаю о том, что у Гали так и не спросила, уволила меня Галина Марковна или нет.

– Что вы еще вспомнили? – Титов с интересом наблюдает за мной, а я тушуюсь под его взглядом, не могу сосредоточиться.

– Меня наверное уволили с моей работы за самовольные прогулы, – опускаю глаза и перелистываю следующий листок договора, при том что первый еще не прочла.

Мой мозг сейчас не способен воспринимать информацию. И как бы я не старалась вчитаться в буквы и сложить из них слова. Смысл этих предложений от меня все равно ускользал.

– Вы так быстро читаете Настя? А по вам и не скажешь, – с усмешкой говорит Богдан, подходит ко мне и встает за спиной.

Да, что ж это такое? Почему мне с этим человеком места малов в такой огромной палате? Почему, как только он попадает в мое пространство, в моей голове начинает все путаться и ум отказывается работать ясно.

– Богдан, – я вскакиваю со стула и в несколько широких шагов, увеличиваю между нами расстояние.

– Да, Анастасия? Слушаю вас? – мужчина смотрит на меня с любопытством и с нескрываемой насмешкой во взгляде.

Он как будто прекрасно знает какое производит не меня воздействие, и играет со мной как кошка с мышкой, а в нашем варианте тигр с зайцем.

– Вы меня извините господин Титов, – не называю его по имени намеренно, провожу тем самым между нами черту, для того, чтобы мужчина понимал, я настроена работать серьезно. И не пойду у него на поводу, – но позвольте соблюдать со мной дистанцию. Я хочу устроиться к вам на работу няней, а не… – делаю выразительную паузу, – … ну вы поняли кем.

– Нет, – вижу во взгляде мужчины искреннее изумление.

Черт! А может это я сама себе надумала? И выдаю желаемое за действительность.

– Мне показалось вы ко мне сейчас приставали? – честно призналась мужчине.

– Я? Приставал? – смотрит на меня как на психованную. – Настя вы меня конечно тоже извините, но во-первых у меня несколько недель назад погибла жена в автокатастрофе. Во-вторых я только несколько дней назад нашел свою дочь и чуть не потерял снова из-за болезни. И в-третьих, надеюсь не обижу вас, но вы не в моем вкусе, – его взгляд оценивающе прошелся по мне, а меня чуть от волнения не стошнило.

Вот же дурочка! Что теперь он обо мне подумает?

Мое лицо запылало стыдом. Я накрыла ладонями щеки.

– Извините, Богдан, – проговорила и сорвавшись с места кинулась в коридор, налетев конечно же в дверях на Рому.

– Настя, ты куда? – окликнул меня парень, но я даже и не думала отвечать и останавливаться.

Мне необходимо было пережить позор одной. Перегореть им.

Ведь другого выхода нет. Теперь я повязана с Богданом Титовым его дочкой.

***

Я возвращаюсь в палату спустя полчаса истерических терзаний самой себя за чересчур бурную фантазию.

В данном случая я повела себя совсем никак профессионал, а как истеричная бабенка, которой почудилось невесть что.

Подойдя к двери, я набираю полную грудь воздуха и задержав его в себе, взялась за ручку, надавила ее до щелчка, толкнула от себя, зашла внутрь приготовившись признать свое поражение перед Титовым, но…

Шумно выдыхаю спертый в груди воздух. Оглядываясь по сторонам.

Палата оказалось пустой.

Меня заштормило и я прислонилась спиной к двери.

Он бросил меня? – тревожный звоночек раздавшийся в подсознании, нарастал с невероятной скоростью и уже через миг превратился в полноценный сигнал тревоги, который оглушил меня своим звоном.

Я заметалась по палате как будто за мной гонялся рой ос.

Заглянула в шкаф, в тумбочку. Все вещи оказались на месте.

Но ведь и Титов не бедствует. Зачем ему забирать с собой те вещи которые были куплены незнакомкой в обычном детском магазине. У него дома наверняка, все вещи для Вероники брендовые.

И когда осмотревшись я поняла, что мужчина не взял с собой ничего, я решила сходить на сестринский пост. Уж там-то мне точно все разъяснят и разложат по полочкам. Вряд ли меня здесь будут держать без ребенка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я уверенно двинулась к двери с твердым намерением узнать все немедленно.

Сейчас неведение для меня, сродни смерти.

Обхватив ручку, дергаю дверь на себя.

И тут же застываю на пороге. Нос к носу сталкиваясь с Титовым, который держит на руках Нику.

С губ срывается вздох облегчения.

– Я думала вы уехали?! – мои мысли формируются в слова и когда до меня доходит что я сказала их вслух, мне вновь становится жутко стыдно за свои эмоции. – БожеМой! Богдан простите. Я сегодня сама не своя. Не понимаю откуда взялось это волнение. Говорю все не впопад…

– Может вы нас все таки в палату пропустите? – уголок рта у Титова дергается вверх, обнажая зубы.

– Да, простите, – отхожу в сторону, пропуская Титова с дочкой в палату.

Мужчина проходит мимо меня, мазнул по мне странным взглядом и подойдя к кроватке уложил в нее Веронику. Девочка снова спала.

Но как докторша мне объяснила, так даже лучше, во сне детям легче переносить болезнь.

Я продолжаю стоять возле двери, когда Титов поворачивается и кивком указывает мне на стул, который стоит возле стола:

– Вы так и не ознакомились с контрактом Настя, – его голос стал более отстраненным, холодным.

– Я ознакомлюсь с ним, но только чуть позже. У меня сейчас слишком тревожно внутри. Нервы совсем расшалились. И в этом кстати виноваты, вы, – ну прием: лучшая защита, это нападение, никто  не отменял, мне было легче во всем обвинить Титова.

И пусть ему будет стыдно за это.

– Не может быть! Я то тут причем? – деланно возмутился мужчина.

– Вы меня запугиваете. А я кстати, еще после стариков у которых забрала вашу дочку никак не отойду. До сих пор вздрагиваю, как о них вспоминаю, – я не преувеличивала. Ну может быть самую малость. Но мне нужно было хоть как-то вывести этого мужчину на эмоции.

– Настя. Мне хочется урегулировать с вами некоторые моменты. Возможно для вас мои следующие вопросы покажутся несколько грубоватыми, но... – неожиданно ухмылка с лица мужчины сходит и оно становится очень серьезным и даже суровым.

Я вижу по его взгляду, что вопросы которые он хочет задать ему самому не нравятся, но все же они видимо для него слишком важны, раз он делает над собой усилие, чтобы их задать.

– Ну что ж, я постараюсь быть с вами предельно честной. Ведь вы меня принимаете в свою семью. И не думайте, я не обижусь. Вы имеете право задать мне любой вопрос…

– Настя, я хочу знать почему вы стали работать няней? Хочу понять, что сподвигло такую молодую девушку, как вы воспитывать чужих детей, вместо того, чтобы воспитывать своих?

Чего уж греха таить: я ждала этот вопрос.

Правда до этого мне задавала его только Галина Марковна. Всем остальным по большому счету было достаточно того, что я приходила к ним на работу от агентства.

– А что тут удивительного? Почему по вашему я не могу быть няней? У меня есть высшее педагогическое образование. Если вы сомневаетесь, я могу предоставить диплом. А так же у меня есть в арсенале положительные характеристики. Правда они сейчас находятся на моей нынешней работе. Но по запросу, Галина Марковна вам может выслать сканы…

– Хорошо. Я все понял. Но я хочу услышать ответ на другую часть моего вопроса. Зачем вам нужны чужие дети, Настя? Ведь вы так молоды. Мне просто этот вопрос не дает покоя с тех пор, как директриса из детского дома сказала что вы хотели усыновить ребенка. Зачем?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Черт! Так вот откуда он узнал мой адрес! Вот как он меня нашел!?

Ну и зараза – эта Миловита Радионовна! – с досадой сжала губы.

– Или вы не совсем честны и у вас есть ребенок? – Титов давил, а я все больше замыкалась в себе.

Он оказался прав. Этот разговор мне стал действительно неприятен. И эта тема, совсем не так, которую я хотела бы обсуждать с чужим для меня человеком.