Один и без оружия - Корн Владимир Алексеевич

— Проф, да не расстраивайся ты так! — Гудрон хлопнул Славу по плечу. — Ты только скажи, и я тебе мешок мозгов местных обезьян насобираю. Доберемся до пика Вероятности, вернемся на Землю — будет в чем поковыряться. Глядишь, и Нобелевку отхватишь. Ты, главное, придумай способ, как их в дороге сохранить, чтобы они не протухли. — И, считая разговор законченным, повернулся к Грише. — Сноуден, ты даже не вздумай рыбу на рогатках сделать. Сдается мне, как только наши предки-обезьяны додумались ее в глине запекать, так сразу у них с мозгами и поперло. Хотя бы ради уважения к ним.

Мы неплохо там отдохнули. А через несколько дней произошло то, чего я опасался и даже боялся больше всего: я остался один.

Дико раскалывалась голова. Раньше это выражение казалось мне крайне нелепым. Еще бы! Дикий — это неодомашненный. А раскалываются камни от перепада температур. Или от удара по ним молотом. Ну и что получается в итоге? Но сейчас иных слов для сравнения подобрать было бы невозможно. Вероятно, меня спасла каска. Немецкая армейская каска из многослойного кевлара. Ее снял со своей головы и едва ли не насильно нахлобучил на мою Слава Проф. В тот самый миг, когда выяснилось — я эмоционал. А значит — кое-кто страстно начнет желать моей смерти. У него единственного во всей нашей компании была армейская каска. У остальных — обычные строительные, обтянутые камуфляжной тканью. Хотя, наверное, и она полностью справилась бы со своей задачей. Еще болела шея, и при малейшей попытке пошевелить головой она разражалась такой болью, что перехватывало дыхание.

— Где-то здесь он пропал, — послышалось наверху. В отличие от зрения — глаза застилала кровавая пелена — слух работал на удивление отлично. — Давайте еще поищем.

«Ищите, парни, ищите! — молил я, тщетно пытаясь подать голос: из горла вырывались только едва слышные хрипы. — Хорошенько ищите: вот он я, совсем рядом!»

Голос Гудрона раздавался так близко, что мне было слышно его шумное дыхание. И еще дыхание кого-то с ним рядом. И шелест мокрой травы у них под ногами.

— Может, позвать его? — предложила Светлана. — Ну не мог он взять и исчезнуть! Наверняка с ним что-то случилось. Крикнуть?

— Погоди, Света, успеем еще накричаться, — спокойно заметил Янис. — Не стоит здесь к себе внимание привлекать — себе дороже. Давайте еще поищем. Не сквозь землю же наш Теоретик провалился? Он где-то здесь!

На мой взгляд, даже излишне спокойно: все-таки человек пропал. Да не кто-нибудь — я, я! Который только огромным усилием воли и удерживает себя в сознании.

— Грек, наши действия?

Ну да, зачем еще нужен главный, если не для того, чтобы заставить искать внезапно исчезнувшего человека? Искать старательно и обязательно найти!

С тех пор как у Грека своя команда, он потерял всего одного человека. Утверждают, тот был полностью сам виноват. В мире, где исчезновение людей такое же обычное дело, как в моем повышение цен, — это редкость, огромная редкость! А он — всего одного! Грек, скажи им, пусть ищут получше! И сам поищи! Ты, со своим опытом, меня найдешь обязательно! Грек!!! И снова из горла вырвался хрип, едва различимый в шуме непогоды даже мной самим.

— Стоп! Все слышали?! — взволнованным голосом произнес, почти крикнул Слава Проф. И, когда я уже успел обрадоваться, добавил: — Как будто бы у реки кто-то крикнул!

Река действительно рядом. И даже не видя ее, можно с легкостью определить, насколько у нее бурный поток. Перед тем как перейти ее, мы долго шли вдоль берега, не решаясь вступить в воду. Затем наконец нам повстречался ствол исполинского дерева, по которому и перебрались. Этот великан не меньше тысячелетия простоял на берегу, до того как течение подмыло его корни, заставив упасть. Не так давно, поскольку листва не успела даже толком пожелтеть.

— Может, показалось? — предположил Гриша.

— Показалось не показалось, а проверить надо, — решительно заявил Грек. — Возможно, действительно в реку свалился? Тут откос, трава мокрая, споткнулся, упал и вниз как на санках.

— Если Теоретик в реку угодил, хорошего мало, — сказал Гудрон. — Сами видели, какое течение и сколько камней. Еще и броника на нем нет.

Бронежилет из пластин гвайзела, который достался мне от Яниса тогда же, когда и каска от Славы Профа, помимо того что его чрезвычайно затруднительно пробить, еще и легок, почти невесом. Мало того, он вполне заменяет спасательный. Перед тем как перейти реку, я заставил Свету напялить его на себя именно по этой причине. Ну не умеет девушка плавать, а свалиться с мокрого после недавнего дождя ствола дерева в воду шансов довольно много. При упоминании о бронежилете Светлана всхлипнула и даже попыталась оправдаться. Как будто в том, что он сейчас на ней, — ее вина. Янис поспешил ее успокоить:

— Не плачь, девочка, найдем мы твоего Игоря. Сколько надо, столько здесь и задержимся.

«Под ногами проверьте! — Если бы мог, я бы взвыл, чувствуя, как ускользает сознание. — Совсем рядом! Увидьте наконец эту проклятую щель! Или провалитесь кто-нибудь сюда! Пусть даже ребра мне переломает, но найдет!» Никогда бы не подумал, что звук удаляющихся шагов может вызвать у меня такое отчаяние.

Наверное, я снова пришел в сознание от звука их голосов. Но что они говорили!

— На отмели точно его рюкзак. Да и откуда бы здесь взяться другому? Будет резонно пройти вниз по течению. Так или иначе Теоретика к берегу должно прибить.

Светлана всхлипнула снова. На этот раз куда громче, едва сдерживая рыдания.

— Не будем время терять. — Грек всегда и в любой ситуации старается быть спокойным. Вероятно, таким он выглядел и сейчас. — Шанс есть всегда, так что поторопимся. Если ему нужна помощь, возможно, наша задержка все и решит.

— Может, все-таки крикнем? Вдруг он не в реку упал, а где-нибудь здесь? — Надежды в голосе Светланы не было совсем. И что ей разрешат кричать, и что я отвечу.

— Кричи, девочка, кричи, — разрешил Грек. — Громко кричи!

И она начала звать.

— Игорь! Игорь! Игорь!!! Ты где?!

«Здесь, Света, здесь!» — беззвучно взвыл я, теряя сознание снова. Теперь уже надолго.

Наверху все еще шел дождь. Настоящий ливень, поскольку вода прибывала настолько стремительно, как будто какой-нибудь близлежащий ручей решил поменять свое русло таким образом, чтобы отныне оно проходило через меня.

От этого в себя и пришел. Полежал немного, время от времени поворачивая голову вбок, чтобы влага сама затекала в рот. Затем попробовал подняться на ноги и взвыл, точнее, захрипел от пронзившей все тело боли. А вода все прибывала. Склон, по которому мы поднимались от реки, тянется далеко вверх. И проклятая ловушка, в которую я угодил, располагалась в складке местности, куда и собиралась вся влага от тропического дождя.

«Шею не свернул, так утону», — невесело усмехнулся я, в который раз уже пытаясь встать для начала на колени. По мокрой земле скользили ноги, руки, по-прежнему жутко болела голова, и мне с трудом удалось сообразить, где тут верх и где низ. И еще ребра. Ребра болели так, что набрать в легкие хотя бы немного воздуха стало целой проблемой. Но главное — все меня слушалось. С трудом, с болью, но слушалось. Такого не могло бы быть при сломанном позвоночнике, и это уже радовало.

— Соберись, Игорь! — упрашивал я себя перед очередной попыткой встать хотя бы на четвереньки. — Да, больно, а если пошевелишься, становится еще больнее. Но ты должен встать, должен! Иначе эта узкая щель станет твоей могилой. Глупо умереть не от пули, не от когтей или клыков хищника. Не от укуса какой-нибудь ядовитой гадины, а оттого, что тебя залило водой, потому что ты не смог подняться. Давай на счет три!

С нескольких попыток у меня все же получилось. Сначала на колени, упираясь ладонями в мягкую, чавкающую глину. Затем, нащупав свисающие корни, и во весь рост. Вода достигла почти уровня колен и грозила подняться еще выше, но дождь явно не собирался заканчиваться. Он может идти и неделю, месяц, но с такими темпами мне хватит и остатка дня, который давно уже перевалил за свою половину, и ждать сумерек осталось совсем немного. Мало того, они уже начались.