Крошка-месть (сборник) - Светлана Алешина

– Да, именно так. Знакомый убитого Прохорова. И, надо думать, знакомый вашего мужа, а значит, и ваш тоже!

– Какое несчастье, – пробормотала она. – Вы расследуйте его убийство?

– Ну что вы, – покачала я головой. – Я не уполномочена расследовать убийства. На это есть милиция… Просто я боюсь за вас. Зря вы отказываетесь от моих услуг сейчас, когда мне удалось узнать, кто вас преследует.

– Мамочка, что я слышу? Тебя кто-то преследует?

Она вздрогнула, обернувшись.

Я с интересом посмотрела на того, чьи уста только что произнесли эту фразу.

Он появился из закрытой комнаты и теперь стоял на пороге, скрестив на груди руки и изучая меня отвратительным взглядом, исполненным похоти и высокомерия.

«Ни фига себе! – подумала я, разглядывая этот чересчур высокий лоб, нависший над тупыми глазами. – Ну и уродец! Я таких еще не видывала, ей-богу!»

– Добрый день. – Лиза изобразила на лице самую очаровательную из своих улыбок.

– Здравствуйте.

Арбузов смотрел на нее настороженно, исподлобья.

«Возможно, он меня узнал, – подумала Лиза. – Хотя по его виду об этом не догадаешься…»

– Чем могу быть полезен?

– Я из социальной службы, – проговорила Лиза, все еще не снимая с лица выражение идиотской радости. И какой придурок решил, что это выражение способно успокоить твоего собеседника? Или Арбузов был просто нетипичным?

Однако на роль киллера этот интеллигентный человек тоже как-то не подходил… С этакой растерянной добротой во взгляде не то что не убьешь никого, даже поругаться с продавщицей не сможешь!

До сей поры Лиза считала себя неплохой физиономисткой, но сейчас почувствовала себя полным профаном в этом вопросе.

– Я ведь уже сказал вашему начальству, – терпеливо начал объяснять Арбузов. – Мы ни в чем не нуждаемся.

– Но ваша дочь…

– У моей дочери есть я. И подруги. Честное слово, девушка, мы вам благодарны, но… Я не хочу, чтобы кто-то напоминал моей Асе, что она инвалид. Поэтому простите, но…

Да, он ее не узнал!

Так и хотелось спросить, кто сидит с Асей Арбузовой, пока ее отец таскается по Покровску! Или торчит в тех самых местах, где происходят в это время убийства…

Он стоял и ждал, когда она уберется восвояси.

А Лизе этого не хотелось. Ей хотелось узнать все о нем, о его дочери, о той истории, что имела место много лет назад…

Однако обстоятельства складывались, увы, не в ее пользу.

– Ну, что ж…

«По крайней мере, теперь можно подослать и Сашку. Может быть, эта рыжая «кудряшка Сью» сумеет растопить арбузовское каменное сердце…»

– Ради бога, простите нас.

– Ничего. У меня такая работа.

Она вздохнула, развела руками и сделала шаг в сторону двери.

– Папа!

– Простите, – остановил он ее. – Дочь…

Не успев открыть дверь, он быстро исчез в комнате. Лиза услышала, как тонкий голосок спросил:

– Кто там, папа? Почему ты не пригласил их?

Тот что-то ответил – Лиза не смогла разобрать его слов, как ни силилась.

– Нет! Нет, папа! – горячо протестовала девочка. – Мне же скучно! Пожалуйста, ну, папочка!

– Хорошо, – ответил Арбузов и снова показался на пороге комнаты.

– Моя дочь приглашает вас на чашку чая, – со вздохом явного сожаления проговорил он.

Он стоял и пялился на меня. Этот чудный парнишка мне настолько не нравился, что просто озноб по коже…

Зато я ему, судя по этому застывшему взору, очень понравилась. Он даже причмокнул губами, и в глазенках его зажегся похотливый блеск.

– Мама, – проговорил он неожиданно тонким голосом и облизнул губы. – Почему ты не приглашаешь девушку на чашку чая? Кто это вообще?

– Леша, девушка…

Тамара Николаевна посмотрела на меня с такой тоской, что я догадалась: она очень хочет, чтобы я испарилась. И как можно быстрее.

– Девушка спешит, – закончила она фразу.

Конечно, этот тип не относился к моему идеалу, но в то же время…

Ах, какой любопытный образчик! Во всяком случае, я не собиралась уходить с пустыми руками.

И прямое нежелание нашего близкого знакомства со стороны его матери будило во мне любопытство.

Да и сам «крошка Цахес» будоражил воображение, а в глубине души появилось странное чувство, что общение с ним по каким-то пока еще непонятным причинам может оказаться далеко не бесполезным!

Конечно, мой внутренний голос немедленно начал бухтеть, что я снова ввязываюсь в сомнительные приключения, но это только подогрело меня.

– Нет, я передумала, – обаятельно улыбнулась я. – У меня появилось время на чашку чая…

Лиза остановилась на пороге небольшой, но очень чистой и уютной комнаты и застыла как завороженная.

Девушка в кресле, укрытая старым шерстяным пледом, была так красива, что у Лизы перехватило дыхание. Эти огромные глаза, такие странные и прозрачные, голубовато-бирюзовые, приковали к себе Лизин взгляд.

– Здравствуйте, – девушка протянула ей узкую, изящную руку с длинными пальчиками. Жест получился царственный, как у инфанты во время приема званых гостей.

– Здравствуй, – мягко ответила Лиза. – Меня зовут Лиза…

– А меня Ася, – откликнулась девушка. – Папа вас не пускал, потому что вам не верит.

– Как это?

Лиза беспомощно оглянулась на Арбузова.

Но тот стоял, глядя мимо нее. Все его внимание забирала дочь, равно как и любовь.

– Ну, вот так… Папа, можно я ей все расскажу?

– Ася! – попробовал остановить ее Арбузов, но Ася отмахнулась:

– Нет, папа! И потом, чего ты так боишься, ведь мы с тобой ни в чем не виноваты! И следила за тобой какая-то рыженькая девушка, а вовсе не эта!

Она снова повернулась к Лизе и выпалила:

– Понимаете, Лиза, папа считает, что вы частная сыщица и вас наняли наши враги… Представляете, какой у меня глупенький папочка?

Глава 11

Все время, пока шло наше «светское общение», Тамара Николаевна нервничала.

Ее драгоценный Леша, напротив, явно наслаждался моментом, причем мне показалось – его радует тот факт, что его маменьке не по себе.

«Бог ты мой, ну и тип!» – думала я, пытаясь не смотреть на этого маленького, сморщенного уродца. Я не отношусь к людям, у которых чей-то физический недостаток вызывает отвращение. Но в случае с Лешей Дындой мне начинало казаться, что господь хочет посредством его нетривиальной внешности предупредить всех, кто общается с ним, об изъянах души.

Сразу могу сказать, что у Леши никаких комплексов относительно внешнего облика не было. Он, нисколько не смущаясь, буравил меня своими глубоко посаженными глазенками, явно считая меня осчастливленной его вниманием.

То есть Леша был личностью примечательной и отталкивающей одновременно. Я не могла бы сказать, что беседа с ним была неувлекательной и скучной, – наоборот! У парня был неплохо развит интеллект, он явно много читал и отличался оригинальным суждением по поводу искусства.

Но…

Нередко это суждение было чересчур оригинальным.

Итак, я сидела, тщетно пытаясь расслабиться, поскольку желание расслабиться под таким пристальным взглядом можно смело назвать утопическим. Он не то чтобы раздевал меня взглядом – нет, это было бы слишком просто! Он пытался раздеть мою душу, понимаете? У меня возникло такое ощущение, что он снимает покров за покровом, пытаясь определить слабые ее стороны. Нет, его не интересовала как таковая моя любовь к Вийону, которого он неплохо знал! Он, как психоаналитик, пытался найти в этом моем увлечении некое низменное начало. Но если от подобных попыток со стороны психоаналитика появляется ощущение гадливости, насмешки и желания подняться и уйти, послав его вместе с господами Юнгом и Фрейдом подальше, то тут в моей душе образовался странненький такой симбиоз чувств – мне, во-первых, стало страшно. А во-вторых… Мне было интересно, понимаете? Как в боксе – раунд! Кто выиграет? Моя душа или этот странный тип, явно пытающийся добиться от меня отвращения к самой себе?

– «Всю ночь ловите до рассвета поклонников любого сорта – желанны вы лишь в дни расцвета».

Процитировав Вийона, он замолчал, с многозначительным видом откинувшись на спинку кресла, в котором он смотрелся, как карла на троне в царстве великанов.

– И что? – поинтересовалась я, продолжая поглощать салат из мидий.

Наш спор, неслышный для посторонних ушей, понятный только нам, длился уже около часа.

С виду же все это напоминало невинную беседу о поэзии.

– Странно, что вас интересует поэт, так рисующий женщину…

– Вы вырываете строфу и, забывая, что героиней оного стихотворения является «прекрасная оружейница», то бишь падшая женщина из простонародья, переносите ее отношение на ни в чем не повинного Вийона. А поэт именно тем и хорош, что рисовал образ. Или вы считаете, что все обязаны произносить только свои собственные мысли?

– Ну, – хихикнул он. – Я и сам в некотором роде… художник.

Он ожидал моего вопроса.

– Леша! – одернула его мать.

– Вы художник? – спросила я.