Фея Лоан - Райдо Витич

- Хорошо, папа.

- Он сумеет тебя сберечь. Ренни поможет на первых порах, а к свадьбе мы с мамой прилетим.

- Если мне не понравится в Пононции?

- Эйфия, Ван-Джук твой муж. Привыкни к этой мысли.

- Пока даже не жених.

- Сегодня станет. Постарайся увидеть в нем не только недостатки, но и достоинства. Оцени его объективно.

- Пыталась.

- Не упрямься, дочь. Люйстик очень выгодная партия. Поверь мне, ты будешь довольна мужем. Я так же ничего не имею против, если свадьба состоится раньше.

Эя уставилась на отца: что это значит?

- Ты сказал ему об этом?

- Да.

У девушки руки опустились. И стало ясно, что колебаний быть не может. Бежать, только бежать.

- Отношения между супругами прекрасны…

Конечно. Именно эти отношения Ван-Джук и начнет, стоит Эйфии оказаться с ним один на один без защиты агноликов и сегюр. Который уже благословил зятя.

- … Алорна объяснила тебе их суть?

- А? Да-а, - нахмурилась девушка, отодвигая тарелку: кушать расхотелось.

- Она летит с тобой. Тэн уже грузят на гофит. Ты не будешь ни в чем нуждаться. Если что, Ренни решит любые вопросы. Обратись к нему.

Угу. Что отец, что Рейнгольф - один в один. Уверены, что Ван-Джук подарок для Эйфии.

Кому бы его передарить?

- Не перечь мужу и постарайся влиять на него аккуратно. Он должен стать ручным, Эя. У тебя это легко получится. Он согласился на все условия, что я ему выдвинул. Ты вскружила ему голову дочь, - улыбнулся Рэй. - Вынеси из этого урок: не привязывайся сама, сохрани автономность. Ван-Джук очень твердый и бескомпромиссный правитель, но в твоих руках стал мягким и управляемым. Запомни, в союзе не бывает двух императоров, власть достается лишь одному. Стань его императрицей и станешь сегюр Цигруна.

- Я поняла, - заверила, мечтая избежать разговора. Впрочем, она бы и церемонии с удовольствием избежала. Но еще одну встречу с цигруном уж как-нибудь переживет.

- Плохо покушала. Волнуешься?

- Немного.

- Это естественно. Главное, не давай волю эмоциям и доверься Ван-Джук. Он мужчина и знает, что делает.

- Папа, я все поняла, - это невыносимо!

- Ты умница, - улыбнулся ей Рэй. - Марина уже примеряет наряды. Беги и ты. Наверняка не терпится посмотреть подарки жениха и примерить наряд, приготовленный к церемонии?

- Да.

Вымучила ответную улыбку девушка и поспешила выйти из-за стола.

- Я присоединюсь, как только подойдет Ван-Джук.

- Я буду одеваться при нем? - похолодела Эя.

- Естественно. Он должен быть уверен, что у тебя нет изъянов, чтобы потом не пенял на придуманное нам. Это древняя традиции и твои вопросы на этот счет неуместны.

Эя тряхнула волосами и пошла из залы.

Традиции, будь они неладны! Теперь она и мокасин без Ван-Джук не оденет! Хорошо хоть не он, а служанки будут наряжать невесту. И все равно жутко представить, что этот дикарь будет пожирать ее взглядом, пока она натянет на себя груду газовых хламид. Кто придумал эту традицию? Изъяны? Среди флэтонок уродов и калек нет и не было! Вот если бы этот разделся, можно было сотню минусов найти!

Служанки искупали сейти в настое молочной травы и помогли лечь на столик. Начали массировать тело, втирая благовония. Терпкий запах кружил девушке голову и рождал желание, но любая мысль о том, что ею будет владеть цигрун, вызывала отторжение, превращая приятное волнение в неприятное. Ей так и хотелось приказать служанкам натереть ее маслом амбразии. Запах - жуть! Пусть бы нареченный задыхался! Хотя с обонянием у цигрунов плохо, и зрение так себе, и слух чуть выше среднего. Нет, прав Констант - приматы они и есть приматы.

Когда служанки заканчивали умащивать стопы ног сейти в комнату вошли Люйстик и Лоан.

Эйфия дрогнула, встретившись с горящими глазами жениха. Тот не скрывая, пожирал ее взглядом и спрятал руки за спиной, видно, чтобы не схватить. Его страсть имела отвратительный запах мускуса, расплавленного как песок от зноя.

Рэйсли помог дочери встать и покрутил перед цигруном. Унижение настолько остро отдалось в девушке, что та, покраснев от лица до пят, невольно прикрылась волосами. Но сегюр убрал пряди, чтобы жених не пропустил ни одной клетки ее тела и прилюдно удостоверил: невеста без изъянов.

Но тот медлил, забыв речь. Что-то зашептал на цигрунском прицокивая языком, и Эя была вынуждена ждать, когда же нареченный очнется и выдаст нужную фразу.

- Э-э… Я доволен. Моя невеста совершенна, - выдавил, наконец, хрипло.

Рэй просто кивнул, приглашая служанок заняться делом и сел в кресло. Люйстик же не пошевелился. Так и стоял, не спуская взгляда с невесты. Его национальная одежда в серо-оранжево-белых тонах удивительно не шла ему, делая татуировки на лице еще более яркими и устрашающими, широкий пояс от грудины до паха слишком явно подчеркивал естественные выступы, что стали сейчас противоестественными и чуть заинтересовали Фею, но собранные в косичку волосы на затылке были перевязаны лентой с множеством амулетов, и свисая по груди смущали, не давая взгляду задержаться на достоинствах фигуры. Фон от них шел отталкивающий. Видно от сглаза нацепил всю бижутерию прабабушки.

Девушка поморщилась и отвернулась, Люйстик осел в кресло.

Служанки медленно одели девушку, так чтобы жених видел, что в кипе газовых нарядов нет ничего опасного для нее и для него. Показали каждое украшение, дали потрогать накидки на голову и женский обруч. Но когда дело дошло до мокасин, которые по традиции жених должен был лично зашнуровать невесте, Эя опередила цигруна, не позволив ему прикоснуться и к носку обуви. Мужчина уже вставший перед ней на колени растерянно посмотрел на девушку. Рэй нахмурился, но промолчал: пусть капризничает девочка, пока можно.

Ну вот и все: золотисто синий шарф обернул волосы и был закреплен обручем на голове.

Сейти предстала перед мужчинами в национальном наряде, как и подобает пока еще невесте, а не жене, укутанная от шеи до ступней. Ван-Джук поморщился, не видя прекрасных волос Эйфии, и подал ей руку, приглашая в путь. Гофри уже был не нужен, но длинные рукава заменяли его, не давая жениху, раньше времени коснуться кожи невесты, поэтому девушка смело вложила свою ладонь в его. Ван-Джук попытался убрать ткань и все же добраться до руки Эйфии, но Рэйсли рассмеявшись бросил:

- Не спешите.

Пришлось смириться.

Это Люйстик тоже не понравилось, но он смолчал.

Первая церемония помолвки проходила по традиции цигрунов, в присутствии слуг и почетных гостей. Эйфия увидела мать, сестру и братьев, выстроившихся в ряд, но не имеющих возможности подойти к ней, и вздохнула: ну до чего глупо все.

Молодые встали посреди гостевой залы в круг из кристаллов. Люйстик жадно прижал к себе Эйфию, буквально спеленав руками, и кивнул, приказывая начинать помолвку, пожилому, худому старику - жрецу с длинной подсиненной бородой с навитыми на нее бусинами.

Тот встал за кругом и, воскурив довольно приятные благовония, начал вещать на гортанном языке, вскидывая руки к потолку, вслед дыму. Эя слабо понимала что происходит. Она пыталась слушать, что говорит жрец, но чувствовала руки цигруна на своем теле, слишком властные, слишком наглые и жаркие настолько, что они жгли даже через ткань, и не могла сосредоточиться. Дыхание жениха касалось ее щеки, а пальцы мяли одежду, и девушке казалось, что сейчас произойдет что-то возмутительное: то ли он не сдержится и сорвет с нее одежду, то ли возьмет прямо при свидетелях, наплевав на церемонию.

Бубнеж старика начал надоедать, от благовоний начала кружится голова, и ноги еле держали от волнения и переживания. Сейти косилась на родных, ища поддержки, и видела подбадривающую улыбку мамы, хмурые физиономии Марины и Констанса, довольную отца и Ренни. Напыщенные фагосто стояли чинно со строгими лицами и прятали презрение к варварским традициям цигрунов. Вот их чувства Эя прекрасно понимала.

В конце помолвки, когда Фея уже и стоять не могла, а почти висела на руках жениха, чем доставляла ему немалое удовольствие, жрец осыпал их какими-то зернами и сухими травами, помазал лбы красноватым маслом из серебряной чашечки.

Неужели все? - не поверила девушка.

- Теперь ты моя невеста перед Богами, - с нажимом прошептал ей на ухо Ван-Джук и выпустив из объятий, вытащил кинжал из ножен на поясе. Выставил его, оповещая на своем языке всех присутствующих. Поцеловал сталь в знак клятвы и резко вспоров себе ладонь клинком, приложил ее к ладони невесты, показав всем как его кровь окрашивает ткань наряда девушки.

Констант брезгливо поморщился, Марина ехидно улыбнулась. Фея беспомощно посмотрела на мать и почувствовала, что та переживает за нее, беспокоится, что нравится ей все происходящее не больше, чем дочери. Пришлось вымучить улыбку, чтобы не тревожить ее, а хотелось броситься ей на грудь и высказать все волнения прошедших дней.