Страстный. Плохой. Опасный (СИ) - Тиган Линетт

С раздражением всаживаю столовые приборы в кусочек сочной говядины, и было бы грешно не вообразить вместо этого кусочка самодовольное лицо Гордеева. Я вглядываюсь в его глаза, поймав ответный взгляд мужчины, который медленно опустил глаза на расстегнутый воротник рубашки.

Опускаю свой не менее заинтересованный взгляд на голые плечи и торс Господина, также внимательно его рассматривая. Обнаженный, горячий и сексуальный… Он расслаблен, но держит безупречную осанку, играя мышцами, когда нарезает говядину… Еда вдруг становится безвкусной, когда я соображаю, что собственно мне нужно этим утром для повышения настроения. Правда, сама стараюсь выглядеть холодной, не давая ему возможность заметить мой интерес в желанном утреннем оргазме, скажем, на этом столе.

Когда тарелка опустела под чутким вниманием Гордеева, он поощрительно улыбнулся. Максим удовлетворен тем, что я не смогла ослушаться, подчиненная его условиями. А мне совершенно не приглянулись его слова о статье, и теперь я думаю, правда ли он мог бы исполнить угрозу в реальности. Или это безосновательная провокация?

Наглый гаденыш испытывает мое терпение.

— Далеко собралась? — спрашивает Максим, когда я встала из-за стола, и собиралась выйти из кухни. Крутанувшись на месте, я вскинула брови.

Второй раунд?

— В душ, а потом в постель. Если ты решил устроить мне выходной, я этим с радостью воспользуюсь. Присоединишься? — беспечно ответила я, подумав на какое-то мгновение, что примириться с подобным фактом будет намного легче, чем соперничать с ослиной упертостью мужчины. Я заведомо проиграю.

— С радостью, малышка. Только сперва необходимо вымыть посуду, — он кивнул на опустевшие грязные тарелки после завтрака.

— Что? — переспросила я, немножко удивленно глянув на Максима.

Теперь я твердо знаю, что он хочет понаблюдать за мной и реакцией в подобных обстоятельствах.

— Я готовил — ты поела. Иногда очень целесообразно использовать общую взаимопомощь, это даже сближает. К тому же это не просьба. Побудь хозяйкой в моей холостяцкой обители, — он дернул подбородком в сторону раковины.

Сорванец. Хочет поиграть? С радостью!

— Я тебе не горничная, Максим, — изрекла я, отчеканивая каждое слово.

— Препираешься, — он поднимается, окинув меня острым взглядом. — Я стараюсь для тебя, ты стараешься для меня, схема не такая сложная, как ты думаешь. Будь солидарной. Перчатки в верхней тумбе над раковиной.

Как же меня бесит его терпение и бесконфликтность, он даже мило улыбнулся! Так и хочется кинуть в него сковородку или опрокинуть на него остатки салата…

Приблизившись к столу, застыв напротив Максима, я с превеликим удовольствием толкаю пару тарелок на пол, разбивая каждую со звенящим шумом. С наслаждением прикладываю силу и замах. Он пораженно смотрит на меня, и, кажется, намеревался что-то сказать, но только прищурился.

— Я самая солидарная девушка, не так ли? — язвительно спросила я мужчину, который не сдержал своей ухмылки. Он весь искрится, и мой отпор крайне впечатлил Гордеева, подняв ему то самое, вертикальное настроение. Пижамные штаны совершенно не скрывают его твердую эрекцию.

— Не боишься, что я могу заставить тебя расплатиться за такие выходки? — поинтересовался Гордеев, а в его глаза хищно блеснули синевой.

Я подкралась к нему, решительно приподняла подбородок, наталкиваясь на его прямой взгляд. Неожиданно захотелось к нему прикоснуться, взобраться на крепкие колени, притиснуться к груди, и поцеловать, так страстно, чтобы у него вскружилась голова… Этот чертов манипулятор, даже подобным поведением принудил меня взорваться каким-то неконтролируемым возбуждением.

— Мне плевать то, что ты можешь сделать, Господин Гордеев. Как мужчина, ты можешь наказать меня только на кухонном столе. Я получу удовольствие, даже если будешь вдруг нежным. Иронично, правда? Ты никогда не сможешь иметь надо мной абсолютную власть. Оставь пустые угрозы для какой-нибудь наивной идиотки, от меня ты хочешь совсем другое. Ну так… Можешь взять… Разрешаю, — уже прошептала я, пальчиками изучая его рельефный торс.

Часть 3.1

Максим, какую-то изрядно длинную минуту пожирал меня своим взглядом. Только когда я отшатнулась, он неожиданно перехватывает мой затылок, ощутимо его сжимая. Дернул на себя, пугая своей грубостью. Его влажные губы почти что оказались на моих, подразнивая желанной близостью, но он упрямо смотрел в глаза, не спеша подарить пылкий поцелуй. Я не выдержала первой, откровенно посмотрев на его рот, волнительно сглатывая, в предвкушении почувствовать обжигающее касание мужских губ…

— Не дразни, малышка. Наказание бывает разнообразным, — он лукаво усмехнулся, но руку с моего затылка не убрал, медленно вплетая пальцы в распущенные волосы. Когда он потянул за волосы, у меня едва не посыпались искры из глаз… От удовольствия. Мой стон оказался хриплый, призывающий к действиям. — Тебе нравится, моя ненасытная девочка. Но чем больше ты меня провоцируешь, — Макс наклоняется, нашептывая на ухо, — тем жестче наказание, — неожиданно хлестко шлепнул меня по бедру, с жадностью срывая поцелуй.

— Я знаю, что тебе нравится брать исключительно плохих девочек. Наслаждайся мной… Малыш, — насмешливо заключила я.

Он такой… Не такой, как другие. Дикий? Да! Хищный? Еще какой! Опасный? Я определенно каждый раз испытываю острое чувство опасности, но это преимущественно будоражит, чем вызывает страх. Невозможно не быть в восторге от такого мужчины, как Господин Гордеев, в особенности попав в его могучие руки.

— Еще как нравится, Ярослава. И я буду наслаждаться тобой весь день, упрямица, — он несколько игриво целует в щеку, затем прикусывает губу в поцелуе и отстраняется. Совсем неожиданно Максим обхватывает мои бедра, одним рывком приставив к столешнице, а пальцами второй руки впивается в отчетливо выступающий под рубашкой вздыбленный сосок, вызывающе и даже больно стиснув между указательным и безымянным пальцем.

Я шумно вдохнула от изумления и открытого поражения, выгнувшись от переполняющих ощущений, которые моментом позже разгорячили низ живота.

— Моя взрывная девочка, — Гордеев потянул пальцы на себя, доставив практически невыносимую боль, принудив меня захныкать и призывно ухватиться за его запястье. Он не прилагал усилия, только стискивал пальцами самую уязвимую часть груди, отчего тело бросало не то в жар, не то в холод.

— Максим, пожалуйста, — выкрикнула я, не справившись с такой внезапно острой болью, стараясь, лишний раз не двигаться, глядя на спокойного мужчину, который услаждался происходящим, поглощая мои эмоции.

— Ты просишь меня о большем? — пока я задыхаюсь от ощущений и безвыходности моего положения, Максим пленит вторую грудь, не менее дерзко заключая пальцами в тиски второй сосок, отчего, кажется, волосы на голове зашевелились.

Я закричала, когда он потянул меня на себя. Тело по инерции поддалось вперед, а я лихорадочно смотрю в сверкающие глаза мужчины, которые переливались довольством и хищным блеском. Его колено протолкнулось между моих ног, грубо поднимаясь, почти что натягивая меня на него. И все… Кажется, я начала терять себя не то в чувствах, не то в ощущениях.

— Ма-а-акс, — сбито прошептала я, сжав его оба запястья, дрожа от переполняющих меня чувств. — Отпусти… Мне больно… Пожалуйста, — мой голос стал тихим, покорным.

— Проси меня, умоляй, — опасно оскалился Максим, прогоняя по моей коже будоражащую волну мурашек.

Яростно бросив на него взгляд, я наблюдаю за его невозмутимостью, и уже готова была зарычать от этого пожирающего огня на собственной груди… Чертов садист!

Но вот срывалась я только на стон вместо десяток крепких словечек. Прикрыв глаза, содрогаюсь от любого его напора между моих бедер, и хочу только одного — его.

— Хватит. Слышишь? Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Больно! — с набегающими слезами на глазах, уязвимо прошептала я на выдохе.

— Моя возбужденная девочка, — он выпускает один сосок из терзаний, опустив руку вниз, играю, пробирается пальцами между моих дрожащих ног, не спеша изучая влажность, доводя до судорожных подрагиваний всего тела. Каждым жестом он заставляет выгибаться ему навстречу, прикрывать глаза и закусывать губы… От блаженства. — Что именно тебе понравилось — грубость или боль? — поинтересовался мужчина, все еще удерживая второй рукой мою грудь в неистовом напряжении.