Остров сокровищ (Пер. О. Григорьева) - Роберт Стивенсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вот вам доказательство, — говаривал тогда Джон, — что дурное общество не проходит даром. Взять хоть эту старую, ни в чем неповинную птицу, которая сама не понимает, что говорит. Ведь она ругалась бы точно так же, будь здесь хоть сам капеллан!
При этих словах Джон дотрагивался до своих передних волос с таким торжественным видом, что я принимал его за лучшего человека в мире.
Между тем сквайр и капитан Смоллет продолжали держаться друг от друга на почтительном расстоянии. Сквайр, не стесняясь, выражал капитану свое презрение, капитан же, со своей стороны, вступал в разговоры только тогда, когда его вызывали на это, и говорил всегда резким и сухим тоном, без лишних слов. Он сознался, когда от него потребовали прямого ответа, что ошибался относительно команды, и что некоторые матросы не оставляли желать ничего лучшего, и все вообще исполняли свое дело вполне исправно. Что касается шхуны, то он откровенно восхищался ею, находя, что она так же слушается руля, как и примерная жена своего мужа.
— Но, — прибавлял он обыкновенно, — я все же знаю, что мы не вернемся назад, и не одобряю этого путешествия!
Сквайр поворачивался при этих словах спиной к капитану и говорил, шагая взад и вперед по палубе:
— Еще немного, и этот человек выведет меня наконец из терпения!
Бывала во время нашего плавания и свежая погода, но это только яснее обнаружило достоинства нашей «Испаньолы». Все на корабле казались довольными своей судьбой, да иначе и не могло быть, так как, я думаю, еще ни одну команду в мире не баловали больше нашей. По малейшему поводу матросов угощали двойной порцией грога, а также во все праздники, и каждый раз, как только сквайр узнавал о дне рождения кого-нибудь из своих подчиненных; на палубе постоянно стоял открытый бочонок с яблоками, так что каждый желающий мог брать оттуда, сколько ему было угодно.
— Ничего хорошего не выйдет из этого, — говорил капитан доктору Лайвесею. — Так баловать подчиненных, значит, только портить их, и они после сядут вам на шею. Я убежден в этом!
Но бочонок с яблоками сослужил нам службу, как вы скоро увидите, и не будь его, мы все погибли бы от руки изменников.
Мы были уже недалеко от острова (где именно, я умолчу об этом) и с часу на час ждали, что он покажется на горизонте. По вычислениям, это был последний день нашего пути, и в эту ночь, или самое позднее, утром, на следующий день, должен был показаться Остров Сокровищ. Мы держали на юго-юго-запад; ветер был благоприятный. «Испаньола» быстро неслась по спокойному морю, ныряя временами бушпритом в воду и поднимая кругом себя облако брызг. Все были в самом отличном настроении духа, предвкушая скорый конец первой половины нашего путешествия.
После захода солнца, окончив все свои работы, я направился было в свою каюту, но мне захотелось полакомиться яблоком, и я свернул на палубу. Люди, стоявшие на вахте, смотрели вперед, не покажется ли остров. Рулевой, стоя перед парусом, тихонько посвистывал себе под нос; кроме этих звуков да легкого плеска воды, ничто не нарушало окружающей тишины.
Я прыгнул в бочку, на дне которой оказалось всего одно яблоко, и, сидя здесь в темноте, едва не заснул под мерный плеск воды и покачивания судна. Очнулся я от дремоты только тогда, когда кто-то грузно опустился на палубу около бочки и облокотился о нее спиной, так что она покачнулась. Только что я собирался выскочить из бочки, как этот человек заговорил, и я узнал голос Сильвера.
Не успел он произнести и дюжины слов, как я переменил свое намерение вылезать из бочки и остался лежать в ней, прислушиваясь к разговору и весь дрожа от страха: из первых же слов я понял, что спасение всех порядочных людей на судне находилось в моих руках.
ГЛАВА XI
Что я услышал из бочки с яблоками
— Нет, не я, — говорил Сильвер, — а Флинт был капитаном, я же только помощником! Ногу свою я потерял в том же деле, где и старый Пью свои глаза. Искусный был хирург, который ампутировал мне ногу, — ученый из колледжа, а все же не отвертелся от виселицы, как и все остальные на «Корсо-Кэстле». То были люди Робертса, и случилось все это из-за того, что меняли название своего судна — то называлось оно «Королевское счастье», то еще иначе. Нет, уж как окрестили корабль, таким он и должен оставаться, по-моему. Вот «Кассандра», например, довезла нас в целости домой из Малабара после того, как Инглэнд взял «Вице-короля Индии». То же самое было и со старым кораблем Флинта. Зато я видел на нем немало золота.
— О! — вскричал с восхищением самый молодой из матросов. — Вот так удалец был этот Флинт!
— Дэвис тоже был хоть куда, по общему мнению, — продолжал Сильвер, — но я никогда не плавал с ним, а только с Инглэндом, да потом с Флинтом — вот и вся моя история. После плавания с Инглэндом я скопил 900 фунтов стерлингов, а с Флинтом 2000. Это ведь недурно для простого матроса? Деньги лежат в надежном месте, можете положиться на это. Куда девались все люди Инглэнда? Неизвестно. А где матросы Флинта? Большая часть из них здесь, и они не нарадуются этому; раньше-то пришлось некоторым поголодать. Старый Пью, например, как потерял зрение, тратил по 1200 фунтов в год, точно какой-нибудь лорд, заседающий в парламенте. А что он теперь? Положим, теперь-то он умер уже, но два года перед тем он просто голодал: просил милостыню, воровал, перерезал глотки при случае, а все-таки голодал!
— Да, можно бы умнее истратить деньги! — сказал молодой матрос.
— Можно бы, да только не дуракам! — вскричал Сильвер. — А теперь рассудите сами: правда, вы молоды, но умнее другого взрослого. Я сразу же понял это, как только увидел вас, и буду с вами говорить, как со взрослым мужчиной.
Можете себе представить мое негодование, когда я услышал те же самые льстивые слова, которые этот старый негодяй говорил и мне. Если бы только это было возможно, я убил бы его на месте. Между тем Сильвер продолжал дальше, не подозревая, что его подслушивают.
— Вот, например, «джентльмены удачи». Жизнь их, конечно, нелегкая, и они рискуют своей жизнью, но зато едят и пьют сладко, а после плавания фартинги [2] в их карманах превращаются в фунты. Но большая часть из них скоро все пропивает и затем снова ни с чем отправляется в море. Но это не в моем вкусе. Я никогда не сорю деньгами. Мне уже пятьдесят лет, заметьте. Еще это плавание, и тогда можно будет отдохнуть. Но, хотя я и не мотал деньги, я всегда жил всласть и никогда не отказывал себе в заветных желаниях: и спал мягко, и ел сладко. А с чего я начал? Был таким же простым матросом, как и вы!
— Недурно! — сказал матрос. — Только ведь теперь уж ваши денежки пропали, поди? Ведь вы не решитесь вернуться в Бристоль после этого плавания?