Ты мне не муж! (СИ) - "Anna Green"

— Фух, да он и не тяжелый вовсе. — Подруга всегда была миниатюрной, но сил побольше Женькиных.

— Сумасшедшая ты Светка, не бережёшь себя совсем! Пошли чай попьём что-ли?

— Ой Польчик, я бы с удовольствием, но мы только поздравить. К родителям ещё заехать нужно.

— Ничего страшного — Я улыбнулась, затем сходила на кухню и принесла подруге стул.

— Спасибо. — подруга благодарно улыбнулась — присела и расстегнула пуховик махая шапкой перед лицом, а затем взяла кресло с дочкой. Малышка посапывала, отчего уровень мимишности во мне зашкаливал.

— Женька вылитый Дед Мороз конечно. Спасибо за то, что поздравили Машку.

— Ты же знаешь мы как семья, но Поль, мы — это одно, но девочке отец нужен. — Когда я начинаю задумываться о том, что мне придётся рассказать всё Глебу — ноги трясутся, а когда вспоминаю какая у него мать — сразу откладываю разговор в долгий ящик..

— Какой бы он не был человек, Одинцов должен знать что Машка его дочь..

— Что? — От неожиданности я вздрогнула, и отшатнулась назад, а в моих глазах отразился весь ужас, когда я увидела Одинцова. Он стоял в дверном проёме и не сводил с меня пристального взгляда синих глаз. Нас окутала звенящая тишина, из-за которой я слышала лишь грохот своего сердца.

Глава 19

Комната начинает сужаться и я вместе с ней. Ощущаю себя словно букашка которую вот-вот прихлопнут. Глеб делает уверенный шаг вперёд, но я опережаю его: подбегаю, хватаю за руку и веду на улицу — в одной футболке и штанах. Он не сопротивляется, идёт и даже руку не отпускает, — видимо ещё от шока не отошёл. Когда выходим из лифта, Глеб крепко сжав мою руку ведёт к своей машине.

Мне страшно, что сказать в своё оправдание? Поверит ли он мне? Мыслей очень много и из-за этого начинает болеть голова. Оказавшись внутри мне не хватает смелости посмотреть на него, поэтому устремляю свой взгляд на шнурочек от спортивных штанов и начинаю перебирать пальцами.

— Ну… я жду объяснений. — От его стального голоса меня начинает бить крупная дрожь

— Глеб… я — пытаюсь сказать, но он перебивает

— Ты сказала что ей три! Ты говорила что Маше три года…

— Я… я — руки дрожат, а Сердце стучит и стучит. Я чувствую это напряжение — Оно между нами, возникло необъятных размеров.

— Твою мать Полина — От его рыка я вздрагиваю, а по щеке скатываются слёзы. Глеб ударяет руками по рулю, и тяжело дышит

— Я хотела сказать — шепчу, глотая слёзы

— Когда? Когда ты собиралась сказать что у меня растёт дочь? Или что, ты решила так отомстить мне? — Я смотрю на него — он смеётся, но в глазах ни капли радости.

— Ты с ума сошёл Одинцов? Я бы никогда-никогда так не поступила, какой бы сволочью ты не был!

— Тогда скажи хоть что нибудь, что могло бы тебя оправдать! — Он ждёт, а я теряюсь в омуте его стальных глаз… Сколько бы не пыталась оттянуть время, понимаю, что разговора не избежать.

— Когда я узнала о своей беременности, я пыталась с тобой связаться, но ты был не доступен. Пришлось ехать к твоей матери. Я все рассказала и она пообещала что как только ты объявишься, то обязательно приедешь или хотя бы позвонишь… Я ждала! ждала каждый день. Даже когда родилась Маша, толика надежды теплилась в душе. — Глеб молчал вслушиваясь в каждое слово, а в моей голове возникли все воспоминания разом. Где я нашла столько сил? Как смогла преодолеть предательство, оставшись практически одна с ребенком на руках? Это все дочь — это она не давала мне умирать и опускать руки. Её смех, улыбка, глазки и ручки — всё в ней придавало мне уверенности в том, что я справлюсь..

Закончив говорить я посмотрела на Глеба. Он откидывается на спинку сидения и на несколько секунд прикрывает глаза, затем тяжело вздыхает, тянет руку к бардачку: достаёт пачку сигарет, зажигалку и выходит на улицу громко хлопнув дверью. Стоит спиной, пиная ногами снег. Я не могу видеть его лица, но понимаю что нервничает он сильно — уже вторую сигарету курит. Ждать невыносимо и я выхожу к нему. Одинцов видит как от порыва ветра я обхватываю себя руками и хмурит брови.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Полина, зайди в машину— замёрзнешь.

— Нет!

— Упрямая — Тихонько прошептал, и сжав сигарету в зубах снял пальто и накинул на мои плечи. Я благодарно кивнула.

— Я не знала что ты куришь.

— Иногда. Этой пачке уже месяца два не меньше. Он затягивается и выпускает дым, а я не могу оторвать от него глаз. Ветер такой сильно, но Глеб даже не дрогнул, хотя стоит в одной футболке. — Меня только одно интересует, — смотрит ледяным взглядом — почему ты не рассказала когда я тебя спрашивал? Или в любой другой день? Я не вчера приехал Полина.

— Я не знаю..

— Она не знает — хмыкнул, устремив взгляд на землю.

— Глеб — это сложно, когда я поняла что ты ничего не знаешь — пыталась собраться с силами чтобы рассказать, но как видишь не решилась — Я подошла и положила руку на его плечо, но он отшатнулся поморщившись.

— Мне нужно все обдумать. Мне сложно говорить. — Он выбросил сигарету, сел в машину и уехал, оставляя меня одиноко смотреть ему в след.

Глава 20

Глеб.

Мчу, не разбирая дороги. На спидометре 120, но вместо того, чтобы сбросить скорость — давлю на газ сильнее. В голове не укладывается что у меня есть дочь, а я всё пропустил: первые шаги, слова, первый зубик и улыбку. Я просто просрал четыре года в жизни ребёнка, и в своей тоже. Я хочу наверстать упущенное и обязательно это сделаю, но позже. Сейчас мне нужно туда, где я надеюсь получу ответы на все вопросы.

Через минут тридцать я оказываюсь у высотки в элитном районе. Раньше мы жили в загородном доме, но как только папы не стало — мать не захотела одна жить в таком большом доме, и я купил ей квартиру. Через несколько минут стучу в дверь, и слышу шаги.

— Глебушка, дорогой — какая радость — она тянет ко мне руки, заключая в объятия. — проходи скорее, я сейчас чай поставлю.

Раздеваюсь и иду на кухню, замечая на пороге постороннюю обувь. Оглядываюсь, но никого не наблюдаю.

— Не суетись, я ненадолго — Сажусь, барабаня пальцами по столу и пристально смотрю на родительницу. Она улыбается, поправляя платиновые волосы.

— Так похудел. Олеся совсем не кормит? — При воспоминании о Павлинской становится тошно. Обманывала меня ложной беременностью — знала ведь на что надавить. Любви у нас с ней не было, лишь обоюдное времяпровождение. Разойтись хотел еще до того, как встретил вновь Полю, но был ошарашен новостью. Естественно разговор пришлось отложить, а потом всё пошло по одному месту.

— Мам, мы с Олесей расстались, и давай закроем эту тему. Я о другом приехал поговорить. — Она округляет глаза и громко ахает, прикрывая рот рукой.

— Господи Глеб, как расстались? Ты с ума сошел, она же ждет от тебя ребенка. Иди и мирись, и знать ничего не хочу!

— Мама, хватит указывать что мне делать! По-твоему, всё равно не будет, а беременности как оказалось и нет никакой.

— Как нет? Ты что такое говоришь, Глеб?

— Вот так! Сама потом позвонишь своей любимой Олесе и всё узнаешь. Лучше скажи мне, ты знала, что у Полины есть ребенок? — Я вижу, как забегали её глаза, и сразу понимаю, что знала. Никогда не умела врать. — Ты знала, что это моя дочь? — Смотрю пристально и замечаю, как поджав губы она отворачивается. Я сжимаю кулаки до белых костяшек, подрываюсь и начинаю метаться по кухне как загнанный зверь. — Как ты могла мама? — Повышаю голос — Ты что из ума выжила?

— Не смей так с матерью разговаривать. — Встает, поправляет халат и смотрит на меня безразличным взглядом. — Да я знала, что у этой девки будет ребёнок, но нам он не нужен!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Кому нам? Тебе и твоим планам да? — Меня разъедает изнутри. Самый родной человек — моя мать, просто предала меня.

— Не надо так говорить Глеб. Эта Полина испортила бы тебе всю жизнь. — Яд так и брызжет. Я сажусь на стул и начинаю растирать лицо руками. Внутри опустошение и боль. Не желая слушать чем же ещё удивит родительница, я просто встаю и иду на выход. Она что-то кричит о том, что я должен сказать ей спасибо и о чём- то ещё, но я уже за дверью.