2009_3 - Газета Дуэль

ИСТОРИЯ

КРАСНЫЙ ПАПА

Ушедший год ознаменовался юбилеем, который остался совсем неизвестным в отечественных средствах массовой информации. И не только в официальных, задыхающихся от славословий, но и в патриотических, национально мыслящих. А между тем в октябре исполнилось 50 лет со дня начала понтификата римкого папы Иоанна XXIII и 45 лет со дня его кончины. Человека многих достоинств и дарований, чье недолгое правление светлой звездой мелькнуло в череде правых консерваторов, дерзновавших называть себя наместниками Бога на земле в ХХ веке.

Казалось, не будет конца отпрыскам самых знатных и богатых семей, занимавшим столетие престол в Ватикане: граф Мастаи-Ферретти (Пий IX), граф Печчи (Лев XIII), аристократ делла Кьеза (Бенедикт XV), буржуа Ратти (Пий XI), аристократ Пачелли (Пий XII)… Трое последних — последовательные и радикальные противники Советской России, маститые антикоммунисты, четверть столетия потворствовашие итальянскому фашизму и ублажавшие германский национал-социализм. Бенедикт XV в своей антироссийской политике делал ставку на львовского митрополита Андрея Шептицкого, главу националистической украинской униатской церкви (той самой, где обретается Кэти Чумаченко-Ющенко, сначала сотрудница рейгановских спецслужб, а теперь благоверная киевского поставщика оружия боевикам Саакашвили), самым тесным образом сотрудничествовавшего с гитлеровцами. Договорившись с правительством Керенского, Шептицкий в 1917 году покрыл Петроград и Москву сетью открытых и тайных молелен униатов, вербуя потерявшую политические ориентиры и совесть русскую буржуазную интеллигенцию. Октябрьская революция внесла легкие коррективы в далеко идущие планы Шептицкого, выслав его из России. Папе Бенедикту пришлось делать ставку на польских епископов, которые рассылали по городам и весям призывы о помощи в деле защиты от большевиков («Все польские кардиналы, архиепископы и епископы обратились с воззванием к католическому епископату всего мира за помощью, характеризуя нас как антихристов», — писал в 1920 Ф.Э.Дзержинский). Одновременно в канцелярии Бенедикта под покровом глубокой тайны разрабатывался план спасения бывшего русского императора и его семьи.

Сменивший Бенедикта XV на папском престоле Пий XI также не собирался мириться с самим фактом существования Советской России. Когда израненная Гражданской войной и интервенцией страна на Генуэзской конференции сделала попытку войти в тогдашний «евросоюз», Пий XI выступил с меморандумом, радикализм которого удивил даже многих белоэмигрантов: «В исторический час, когда обсуждается вопрос о том, чтобы вновь допустить Россию в семью цивилизованных народов, святой престол выражает пожелание об ограждении в России интересов религии, являющейся основой истинной цивилизации». Слог-то какой! Стоит лишь заменить «религию» на «права человека» и хоть сейчас на подпись Бжезинскому и Райс. Именно Пий XI создал в Риме институт «Руссикум», учебное заведение для подготовки униатов-миссионеров — якобы «моста» от православия к католицизму. «Обращением его (имелось в виду белорусского и украинского населения. — К.Е.) в восточный обряд (униатство) при посредничестве людей «с русскими убеждениями», преследуется цель создания центра для будущего проникновения вглубь России». И опять как в воду глядел — и украинцы сейчас подвергаются духовному натиску, и в нашей стране не убавилось людей «с русскими убеждениями»…

Впрочем, последних в те времена держали строго, приходилось надеяться на внешнюю силу. В 1930 Пий распространил письмо, в котором фактически призывал к новому крестовому походу против Советской России. Еще бы: в России, де, творятся «ужасные и святотатственные деяния против Бога и души», дети подстрекаются доносить на родителей, под угрозой лишения карточек на хлеб заставляют подписывать отречение от религии. Забавно, что конец 20-х годов — время принятия декларации митрополита Сергия и нормализации отношений церкви и государства. Где был сей «русофил» в 1918 году, когда действительно был развязан троцкистский террор против духовенства? А в 1937 году папа писал: «Мы взываем к ней (Пресвятой Деве. — К.Е.), чтобы она поставила преграду новым заблуждениям, прежде всего — коммунизму. Во время крестовых походов (!) народы всей Европы объединились в единой молитве. Нужно бы было и теперь во всем мире… осуществить то же самое».

Правда, Пий XI критиковал и Муссолини с Гитлером, не нравилось обожествление последнего, удручали антисемитские нападки на христианство и Библию, но все же у понтифика до последнего не было «более сокровенного желания, чем восстановить подлинный мир между церковью и государством в Германии».

Понтификат Пия XII пришелся на годы Второй Мировой войны. Для него первое в мире социалистическое государство было достойно создания «христианского фронта сопротивления» последнему. Уже шла война с Польшей и Францией, а папа все видел причину страданий европейцев в «заблуждениях антихристианского движения», «безбожном коммунизме». В декабре 39-го Пий обратился к воюющим народам с призывом «положить конец этой братоубийственной войне, объединить все свои усилия в борьбе против общего врага — атеизма» (читай — СССР). И даже осенью 43-го, когда реальностью стал великий исход нацистских полчищ с российской земли, германский посол при Ватикане с удовлетворением докладывал в Берлин: «Вражда к большевизму составляет фундаментальную основу внешней политики Ватикана. Все, что служит борьбе против большевизма, хорошо принимается курией. Альянс англо-американцев с Советским Союзом ему кажется отвратительным… она (курия — К.Е.) видит в сильной Германии важнейший барьер против Советской России». В 45-ом пришлось отказаться от столь воинственных сентеций. Но стоило Черчиллю произнести фултоновскую речь, Пий издал декрет о запрете католикам вступать в компартии, читать и распространять коммунистическую печать. Коммунисты автоматически отлучались от церкви.

Занявший ватиканский престол в 1958 году Иоанн XXIII не мог отрицать, что в мире происходят глубочайшие социальные изменения. Социалистический блок контролировал территорию от Берлина до Порт-Артура. В Латинской Америке и в Африке поднималось антиколониальное освободительное движение. Италию и Францию сотрясали бури социальных протестов широких народных масс. В курии поняли, что не признавать эти поразительные изменения в мире уже не выгодно и опасно. А Иоанна XXIII, казалось, и не нужно было убеждать в необходимости перемен. Выходец из крестьянской семьи, он до конца дней сохранил теплую связь с деревенскими друзьями и родственниками, вопреки традиции никого из них не возвел в кардинальское достоинство, не сделал графом. Новый папа пешком ходил по Риму, посещал рабочие районы (тогда еще трущобы), тюрьмы, больницы. «Никакой он не Зевс, не серафим, не египетский фараон, — писал Т. Бреза, — ходит по Ватикану, как священник по своему новому приходу… Завернул в столярную мастерскую, поблагодарил столяров за их работу при подготовке к конклаву. Выпил с ними вина. И это все без всяких церемоний, без плана, разработанного мастерами протокола… Он вызвал к себе графа Делла Торре, редактора «Оссерваторе Романо» и запретил ему употреблять применительно к своей особе торжественные обороты, столь характерные для предыдущей эпохи. И, значит, никаких «глубокочтимых уст», «вдохновленных слов», «высочайших поучений» и «преподобнейших шагов». Просто — «папа сказал», «папа сделал» и «папа пошел». Крестьянскому сыну, привязанному к своей деревне, которую он ежегодно навещал, даже будучи нунцием, патриархом, кардиналом, нравится его происхождение».

Крестьянский сын знал самые сокровенные людские желания — мир, труд, социальная защищенность, человеческое достоинство. Холодным дождем на разгоряченные головы натовских поджигателей войны лились слова нового папы: «Зачем тратить огромные ресурсы на подготовку войны, вместо того чтобы улучшить благосостояние всех, особенно беднейших классов?… Суд истории будет суров для тех, кто не сделает все возможное, для того чтобы отдалить от человечества угрозу войны». Смелые призывы «красного папы» к миру вызвали бешеную ненависть со стороны неофашистов и милитаристов. Они писали: «Ты хочешь спасти церковь и в качестве платы за это бросаешь нашу свободу. Политика не твоя задача, уходи с этого пути…».

Иоанн XXIII не свернул со своего пути. Историк М. Шейнман писал о папе: «Он считал, что церковь должна отказаться от анафем и проклятий, т. е. от того, что делали его предшественники… Когда во время работы первой сессии Вселенского собора в Ватикане были сделаны попытки со стороны части епископов толкнуть собор на путь антикоммунизма, папа отклонил эти попытки». Последовали и практические шаги: папа признал установленные Сталиным послевоенные границы Народной Польши, после мятежа 1956 года были нормализованы отношения с правительством Венгрии, было признано революционное правительство Кубы. Если бы не преждевременная смерть, быть может, следующим шагом папы была бы нормализация отношений с Советским Союзом и Русской Православной Церковью.