Приманка - Стронг Тони

Как его звали?

Мистер Фербэнк.

Ты обращалась к любовнику не по имени?

Прошу прощения. Элиот Фербэнк. Тогда-то я и обнаружила в себе темную сторону, какая-то часть моего существа хотела идти дальше. Часто видеться мы не могли, поэтому он писал мне кое-что. Фантазии. Отправлял их электронной почтой или оставлял в ящичке для корреспонденции.

Хорошо, Клэр. Что стало с ним?

Его жена нашла одно письмо. Тут же отнесла декану. Элиота, разумеется, уволили.

Как ты отнеслась к этому?

С восторгом. Думала, что наконец будем вместе. Но он не смог перенести случившегося. Покончил с собой. Оставил мне последнее письмо. Он… он хотел, чтобы я последовала за ним.

А потом?

Потом я путешествовала. Оглядываясь назад, вижу, что просто убегала от чего-то, вышедшего из-под контроля.

Убегала? Или искала?

Пожалуй, и то, и другое.

А чего искала?

Не знаю. Я читала кое-что – «Историю нуля» Анны Райc. После того, через что я прошла, показалось несколько банальным. Но я любопытна. Должно быть, мне нужен гид.

Не говори этого. Тут все совершенно ясно. Он сам увидит твой потенциал. Теперь еще раз: кто ты?

– Я буду жить в квартире прямо под тобой, – сообщает ей Фрэнк уже в машине. – Если в ближайшие недели тебе что-нибудь понадобится, стучи мне в дверь.

– Это необходимо? Я имею в виду – селиться там.

– Может быть, пока нет, зато мне не придется ездить.

– А миссис Дербан не будет возражать?

– Никакой миссис Дербан нет, – угрюмо отвечает он. – Вообще-то есть, только она теперь живет с каким-то дизайнером. Типом, который делает свадебные торты и всякие штуки из картона. Зарабатывает в месяц больше, чем я за год.

– Поэтому она и ушла?

– С чего ты решила, что она ушла от меня?

– Потому что ты производишь впечатление слишком верного человека, неспособного бросить кого-либо.

Фрэнк смотрит на дорогу.

– Ушла, потому что я слишком много работал ночами, а когда не высплюсь, бываю раздражительным.

– Значит, не ужасы работы мешают тебе спать? – спрашивает Клэр, и тут он вдруг смотрит на нее, его губы гневно сжаты.

– Клэр, ты проводишь слишком много времени с доктором Лейхтман. Оставь психологическую болтовню ей, ладно?

Клэр молчит в замешательстве. Она впервые осознает, что те, кто проводит эту операцию, могут иметь разные программы, разные планы атаки, даже разные цели.

Фрэнк доедает взятый в кафе навынос обед и проходится по телевизионным каналам. Ничего интересного. Смотрит на часы. Уже за полночь. Выливает в стакан из бутылки на столе остатки виски.

Бродя по пустой квартире, все еще окутанной проводами, которые не упрятали техники, Фрэнк останавливается перед телевизором побольше, неуместно установленным посреди гостиной, и включает его.

Теперь при нажимании кнопок пульта на экране появляются не развлекательные или разговорные программы, а разные виды квартиры Клэр прямо перед ним.

Фрэнк видит стол с объедками, полупустую бутылку шардонне. Колеблется, нажимает еще одну кнопку, видит пустую кровать. Нажимает другую.

Клэр стоит голая у открытого окна, спиной к Фрэнку, глядя на ночной Нью-Йорк. Она поворачивается. В руке у нее стакан вина, там отражается темная тень между ее ног. И Фрэнк готов поклясться: Клэр знает, где установлена видеокамера, понимает, что он смотрит, поэтому глядит прямо на него и проводит рукой по телу в медленной, томительной неге.

Клэр идет к нему. Ее груди заполняют экран, потом она исчезает.

Фрэнк включает то одну, то другую камеру в течение долгих минут, но Клэр словно растворилась в воздухе.

Глава шестнадцатая

Утром Клэр просыпается от громкого стука в дверь квартиры.

– Что случилось, Фрэнк? – сонным голосом спрашивает она, открыв ему.

Он показывает ей компьютерную распечатку.

– От Воглера. Дела пошли.

От Кристиана Воглера (CV@nyscu)

Клэр Роденберг (ClaireR@colormail. com)

«Клэр!

Разумеется, я помню вас. Кажется, во время нашего разговора я был несколько груб. Думая о работе, я бываю слегка рассеянным. Меня глубоко тронули ваши любезные слова и заинтересовало ваше отношение к собственной жизни.

Бодлера переводить очень трудно, однако надеюсь, вы поняли, как и я, что эти усилия вознаграждаются. Может быть, если все еще продолжаете свой труд, не откажетесь от помощи?

С приветом, Кристиан Воглер

– Ты уверен? – с сомнением спрашивает Клэр, перечитывая распечатку. – По-моему, это просто проявление вежливости.

– Или осторожности, – замечает Фрэнк.

От Клэр Роденберг (ClaireR@colormail. com)

Кристиану Воглеру (CV@nyscu)

Уважаемый Кристиан! Можно называть вас так?

Спасибо за послание. Перечитывая свое письмо, я беспокоилась, что произвожу странное впечатление. Думаю, я вела вольную жизнь, слишком вольную. Наверное, поэтому слова такого поэта, как Бодлер, осмелившегося преодолеть границы обыденного, столь воодушевляют меня.

Я люблю воображать себя его Венерой, принимающей все эти замечательные стихи, неподписанные, анонимные. Интересно, думал ли он, что они потрясут ее, знал ли, что она будет взволнована теми вещами, которые он смел вызывать в воображении?

Я пишу «воображать», но на самом деле я бывала в подобном положении и знаю, каково это, когда тебя допускают в чужое сознание, ведут мало-помалу в самые тайные, причудливые фантазии. Это восхитительное ощущение.

Наверное, то, что писал мне этот человек, кое-кто счел бы порнографией. Но для меня его фантазии казались не менее прекрасными и откровенными, чем любые стихи.

Клэр

Доктор Лейхтман согласилась, что Клэр следует по-прежнему посещать курсы актерского мастерства.

На очередном занятии Пол знакомит их с игрой в масках. Маски японские, от карикатур их отличает лишь легкая жестокость. Клэр достается маска Бедняжки, наивного, заброшенного ребенка, ее улыбка никогда не меняется, но кажется то приветливой и обаятельной, то понимающей и игривой.

Пол говорит о них так, словно маски, а не актеры являются подлинными людьми. Когда один из студентов, надев маску старика, подходит к Клэр сзади и тычет ее палочкой, Пол произносит: «Старый дурень, вечно он ведет себя так».

Вместо того, чтобы сыграть вместе со студентами сцену – в масках нет отверстий для глаз, и без практики они бы попа́дали, натыкаясь друг на друга, – он строит их в ряд, становится перед ними, словно зритель, и заставляет исполнять роли, стоя на месте. Сюжет заключается в том, что землевладелец приходит на рисовое поле и насилует женщину, семья которой не в состоянии платить за аренду земли. Актер в маске Богача стучит в воображаемую дверь; стоящая через два человека Бедняжка открывает. Актер, когда насилует ее, должен изображать агрессию, а Клэр – страх; их разделяет десять футов, и они не видят друг друга.

Внезапно Клэр осознает, что плачет под маской. Непонятно с чего. Это неожиданно и необъяснимо, как носовое кровотечение. Для нее, всегда способной силой воли удержать слезы, внезапная утрата контроля над собой кажется такой же огорчительной, как плач.

Когда сцена кончается, Клэр снимает маску и садится, дыша полной грудью, чтобы успокоиться. Студенты сначала думают, что она дурачится, потом постепенно умолкают.

Пол подходит к ней и присаживается на корточки, их головы оказываются на одном уровне.

– Пришла в себя?

Клэр кивает, не решаясь ответить.

– С масками бывает такое, – негромко говорит Пол. – Они доверяют тебе, если ты добрая, и иногда заставляют расплачиваться за пользование ими.

По пути обратно в квартиру Клэр заходит в магазин оптики. Выбирает очки в проволочной оправе и примеряет их перед зеркалом. Они как будто создают нужное впечатление. Страдающая Девушка. Клэр задумчиво кивает своему отражению.