Шерас. Летопись Аффондатора. Книга первая. 103-106 годы - Дмитрий Стародубцев

Страны-участники образовали так называемый Совет Шераса и назначили туда своих представителей – Юзофов. Первый закон, который они издали, был закон о новом летосчислении. Теперь полагалось заново начать отсчет времени – со дня основания Берктольского союза.

Берктоль стал чеканить собственную золотую монету, собрал под единое начало огромную объединенную армию и взял под защиту многие страны. Совет Шераса – сила, которой невозможно было что-либо противопоставить, вершил судьбы целых народов. При помощи Берктоля были усмирены лимские пираты, свирепствовавшие в водах Темного океана, остановлены флатоны и орды кочевников с полуострова Бирулая.

С тех пор прошло сто три года. Города Берктоля разрослись. Теперь в Берктольский союз входили представители множества полисов. Авидрония, один из основателей этой общей страны, со временем растеряла большую часть своего влияния. Отношения между Авидронией и Юзофами стали весьма напряженными, в самом Совете наметился раскол – Алеклия постоянно выказывал крайнее недовольство новыми торговыми законами, а еще обвинял Берктоль в том, что тот не достаточно серьезно относится к угрозе со стороны флатонов.

Сама Иргама, будучи членом Берктольского союза, принимала в его деятельности минимальное участие. Тхарихиб вот уже шестнадцать лет не платил ежегодные взносы и не выделял в объединенное войско партикул. Представитель Иргамы посещал Совет Шераса на правах «молчальника» и служил на заседаниях всеобщим посмешищем…

– Теперь главное, – продолжал Фатахилла. – Ты должен напасть на Авидронию. Не то чтобы напасть, но сделать такое, чтобы Алеклия сам двинулся войной на Иргаму. Например, сжечь какой-нибудь приграничный авидронский город. Со стороны всё должно выглядеть, будто авидроны развязали захватническую войну. Тогда Совет Шераса будет на твоей стороне. Надо вынудить Алеклию как можно глубже ввязаться в войну, заставить его послать в Иргаму большинство своих партикул. Пусть дойдет до самого Кадиша и возьмет его в осаду. Таким образом, его силы будут отвлечены. Тогда мы и ударим по Авидронии с другой стороны…

Фатахилла наклонился и вынул из футляра жезл иргамовской власти.

– Скажу последнее, Хавруш. Тхарихиб не будет интолом Иргамы. Для этого он слишком глуп и труслив. Во главе этой великой страны я вижу только тебя. Помоги мне, и я сделаю тебя интолом. Вот, возьми себе этот жезл. Если ты поступишь по-моему, то совсем скоро он приобретет в твоих руках реальную силу. Когда же я покорю Грономфу, мне понадобится наместник Авидронии. И им будешь ты. Что скажешь?

Хавруша бросило в пот, от волнения он даже стал задыхаться. Ему вдруг показалось, что воздух раскален до предела, словно в кузнице, и ему захотелось скорее покинуть шатер, немедленно выбежать вон, оставив вопрос ужасного флатона без ответа. Но он остался неподвижен, мокрый насквозь, с каплями мутной влаги, зависшими на кончике толстого носа и на густых бровях.

– Так как? – нетерпеливо повторил вопрос Фатахилла, протягивая Хаврушу жезл власти.

– Я согласен сделать все, что потребуется, но Иргама не имеет достаточных средств для ведения войны. Казна пуста, Тхарихиб разорил ее дочиста. А ведь понадобится много, очень много золота. Армия, оружие, съестные припасы, укрепления…

– Замолчи! – поднял руку Фатахилла. – Не говори больше ни слова. В порту города Бузу ожидают погрузки на корабли триста тысяч берктолей. Возьми всё это золото, Хавруш, и потрать по своему разумению. Это только для начала.

Хавруш поднялся с подушек, низко поклонился и бережно принял от интола флатонов жезл иргамовской власти.

– Повелевай мной, Громоподобный, – сказал он. – Я в полном твоем распоряжении!

Глава 5. По дороге

Авидронские правители испокон веков уделяли особое внимание дорогам. В сто третьем году вся страна была покрыта разветвленной сетью мощеных дорог, которые служили миру и войне. Их прокладывали на насыпях, снабжали водостоками и делали грунтовые ответвления. Для безопасного передвижения армий придорожная местность с обеих сторон очищалась от растительности на сто – двести шагов. Через каждые двадцать итэм высились небольшие, но очень красивые храмы, еще чаще попадались кратемарьи, где можно было подкрепиться, отдохнуть, поменять лошадей или воспользоваться общественным экипажем. Все необходимые для путешественников сведения высекались на Дорожных камнях – своеобразных путевых указателях. К дорогам также примыкали государственные почтовые посты и большие военные лагеря, защищенные каменными стенами и рвами; придорожные поселения разрастались на глазах, если дорога имела важное военное и торговое значение. Ближе к границам возводились могучие крепости и хитроумные оборонительные сооружения.

Расстояние между Грономфой и старинным авидронским городом Бидуни – двести восемьдесят итэм новой каменной дороги, пеший путник покрывал дней за десять – пятнадцать. Пеший военный отряд, не отягощенный обозом, мог одолеть то же расстояние за пять – семь дней. Конечно, конный общественный транспорт передвигался быстрее, и путешествие на нем могло длиться около трех дней. Посыльные почтовых постов, доставляющие свитки государственной переписки, либо меняли лошадей каждые десять итэм, либо передавали свиток по эстафете. Таким образом, важное послание достигало цели меньше чем за день. Почтовый голубь, выпущенный в небо Грономфы на рассвете, появлялся в голубятне почтового поста города Бидуни с наступлением дня.

Примерно в середине путь на Бидуни пересекала другая дорога; она была проложена сравнительно недавно и вела к пограничным рубежам соседнего государства – Иргамы. Переваливая через границу, эта дорога вклинивалась в буйные заросли бесконечных иргамовских лесов, нависала арочными мостами над реками, преодолевала отроги горных хребтов, огибала дикие озера, обходила болотины. Путаясь в собственных изгибах, она всё же добиралась до иргамовской крепости Кадиш – твердыни Тхарихиба, как ее называли.

Ранним утром, двигаясь в направлении Кадиша, новобидунийскую дорогу перешла партикула «Неуязвимые» военачальника Эгасса. У перекрестка, как и полагалось, с одной стороны был установлен огромный Дорожный камень, а с другой – возвышалась пятнадцатимерная статуя оскалившегося льва-воителя, отбрасывавшая большую тяжелую тень.

Первым сюда выехал авангард партикулы – отряд легковооруженных всадников на лошадях серой масти с выкрашенными в темно-голубой цвет гривами и хвостами. Воины двигались рассыпным строем, на большой дистанции друг от друга; одни ехали прямо по середине дороги, другие облюбовали обочину, а кто-то пробирался в густом разнотравье придорожной низины, внимательно осматривая местность. Цинитов было не более сотни – все в красных плащах с черным подбоем поверх легких льняных паррад с железными пластинами на груди. Головы их прикрывали полушлемы с тканевыми зелеными накладками, тонкие железные поручи и поножи больше служили украшением. Впереди, на некотором удалении от основной группы, следовали лучники-следопыты – около пятидесяти человек, у каждого за плечом сложно-составной лук, на перевязи меч, а на правом бедре – кожаный колчан, полный стрел. Одни воины, по двое – по трое углубляясь в лес, вскоре возвращались, другие – вырывались далеко вперед, скрываясь за изгибами дороги. За передовым отрядом двигались всадники, вооруженные самострелами, у которых приклад был вдвое длиннее обычного, а плечи лука необыкновенно широки и искривлены, словно рога. После стрелков ехали метатели топориков, а за ними, замыкая авангард партикулы, – меченосцы.

Последний всадник остановил рысака в самом центре перекрестка и, ловко перекинув ногу через голову лошади, соскочил на землю. Присев, он нарисовал на мощенной камнем дороге стрелу, наконечник которой указывал в направлении движения авангарда – на Кадиш, а рядом начертал какие-то тайные знаки. Поднявшись и отступив на шаг, он с удовлетворением осмотрел свою работу и, так же играючи вскочив в седло и поправив притороченную к нему связку дротиков, сильно выслал коня вдогонку за остальными.

Предрассветное солнце еще только слегка окрасило верхушки деревьев робкой золотистой поволокой, а ДозирЭ, приученный просыпаться затемно, был уже давно в пути. Сперва он долго петлял лесными тропами, надеясь сократить расстояние, пока вновь не выбрался на новобидунийскую дорогу. Тут он приободрил заспанного Хонума чувствительными ударами пяток и быстро нагнал торговый караван, состоящий из нескольких сотен нагруженных свыше всякой меры двугорбых верблюдов, которые один за другим лениво плелись по обочине. Караван сопровождали переговаривающиеся на непонятном наречии крикливые погонщики.

Сначала молодой человек ехал в задумчивости, сильно опечаленный; его сердце полнилось безысходной горечью. Однако свежий ветер в лицо и бегущая перед глазами дальняя дорога мало-помалу отвлекли и приободрили юношу. Чем дальше он удалялся от Грономфы, от ласковой Удолии, тем реже беспокоили его мысли обо всем том, что осталось за спиной, во вчерашнем дне, тем больше он думал о своем будущем, которое представлялось ему, конечно же, героическим.