Сейф - Ростислав Самбук

— Кто сказал?

— Наш ротный... Да и вообще — все...

— Мы судим только преступников. И если твои руки в крови...

Солдат испуганно отшатнулся.

— Мы обычные солдаты...

— С вами разберутся... — махнул рукой старший лейтенант. — Возьмите их! — приказал автоматчикам и обратился к Бобренку: — Выходит, потянули пустой номер?

— Не такой уж пустой: четверо эсэсовцев... — хмуро ответил тот.

8

— Через два часа самолет, Гюнтер, — сказал Хейс, повесив плащ на вешалку. — Вы готовы?

— Давно... И даже немного волнуюсь, ведь каждый час дорог.

— Непредвиденные сложности...

— Самолет?

— Наконец все проблемы решены, вылетаете завтра с аэродрома под Франкфуртом.

— Сегодня связаться с Кранке?

Хейс возразил:

— Подождите до утра. Все же — война, и всегда может возникнуть какое-то препятствие.

— Самолет русский?

— Да.

Краусс радостно усмехнулся:

— Это значительно облегчает задание.

— Но он может взять лишь двоих.

Краусс смерил Хейса испытующим взглядом.

— Имеете в виду?..

— Лишь двоих, Гюнтер. Вас и еще одного...

— Кранке или Валбицына?

— Каково ваше мнение?

Краусс неопределенно пожал плечами. Черт его знает, какие планы у этого американца, лучше уклониться от прямого ответа.

— Оба достойны внимания.

— Нам нужны специалисты, Гюнтер...

Краусс догадался, что имеет в виду Хейс.

— Этот русский белогвардеец — исключительный специалист. Именно это вы хотели подчеркнуть?

— А Кранке?

Теперь Краусс точно знал, что хочет услышать от него Хейс.

— Таких, как Кранке, в СС хоть пруд пруди. Обычный гауптштурмфюрер, рядовой администратор.

— Я рад, что наши мнения совпадают, Гюнтер.

Краусс подумал: хорошо, что ему самому предстоит связаться завтра с Кранке, а то неизвестно, кому из них отдал бы предпочтение Хейс — все же гауптштурмфюрер был шефом команды «Цеппелина», имеет огромный опыт подготовки шпионов и диверсантов.

— Вам придется на месте решить эту проблему, — сказал Хейс.

— Конечно. — Краусс подумал, что не совсем по-джентльменски стрелять в спину хорошему знакомому, да, что поделаешь, выбора нет. По его мнению, лучше было бы прикончить эту русскую свинью, однако Хейс, наверно, прав: от Валбицына больше пользы. Кроме того, Валбицын — узкий специалист, а значит, не конкурент ему, Крауссу, а Кранке при всех условиях может подставить ему ножку. Итак, вопрос решен, сомнений не должно быть.

— Я полечу вместе с вами во Франкфурт, — сообщил Хейс.

«Ага, — подумал Краусс, — кровно заинтересован в успехе операции...»

— Будете ждать нашего возвращения? — спросил Краусс.

— У меня есть там разные дела, — ответил Хейс неопределенно. Не мог же он сказать, что списки «Цеппелина» уже которую ночь не дают ему покоя. И не удержался-таки от вопроса: — Вы уверены, что завтра все будет о’кей?

— Как будто операция рассчитана до мелочей...

Хейс нервно потер руки:

— Теперь успех дела зависит от вас, Гюнтер, надеюсь, вам ясно, что ваша дальнейшая судьба...

— Могли бы не подчеркивать это, — сухо оборвал его Краусс.

— Следует поставить все точки над «i».

— Да, следует, — неожиданно легко согласился Краусс.

— А если вы понимаете это, хотел бы спросить... — Хейс сделал паузу, словно собираясь с мыслями, хотя давно уже знал, что именно ему нужно от Краусса. Продолжал рассудительно: — Вы долгое время служили в РСХА, Гюнтер, и должны хорошо знать кадры главного управления имперской безопасности. Нас интересуют специалисты, лучшие ваши специалисты, невзирая на то, что и как они делали. Мы люди без предрассудков, и слово , «гестапо» не вызывает у меня отвращения и ненависти, как у людей с узким мировоззрением. Главное: на что способен человек и как его можно использовать... Вам понятен ход моих мыслей, Гюнтер?

— Вы хотите, чтобы я навел вас на этих людей? Специалистов имперского управления безопасности?

— Да.

— Вы не совсем представляете себе структуру РСХА, — покачал головой Краусс. — Вот почему-то называют нас гестаповцами, но ведь гестапо было лишь одним из управлений РСХА. Лично я служил в другом и подчинялся непосредственно бригадефюреру СС Шелленбергу. Между управлениями существовали барьеры, более того, конкуренция, и никто не имел права совать свой нос в чужие дела.

— Вы хотите сказать, — разочарованно начал Хейс, — что не сможете помочь мне?..

Но Краусс уже понял свою ошибку и решительно возразил:

— Нет, мистер Хейс, существовали контакты, я бы сказал, личные контакты, и мы знали, кто чего стоит. Именно это вы хотели услышать?

— Приблизительно. Однако если бы можно было получить доступ к личным делам офицеров РСХА...

Краусс безнадежно махнул рукой.

— Насколько мне известно, они вывезены из Берлина.

— Куда? — вскинулся Хейс. — Уже одна эта информация бесценна.

— Боюсь, в ближайшее время вам будет трудно ознакомиться с архивом РСХА, — не без иронии сказал Краусс. — Он спрятан весьма надежно, и, думаю, придется приложить немало усилий...

— Где? — нетерпеливо прервал его Хейс.

— Вы слышали об Альпийской крепости фюрера?

— В австрийских Альпах? За Линцем?

— Наши будут сражаться там до конца. Оборону крепости возглавит непосредственно Кальтенбруннер и Скорцени.

— Думаю, что и самая надежная крепость нынче долго не продержится.

Краусс исподлобья взглянул на этого чересчур самоуверенного американца. Что он знает о Скорцени и его молодчиках?

— Давайте возвратимся к этому разговору позже, — посоветовал он. — Когда ваши десантники станут прочесывать альпийские склоны.

— Возможно, вы правы, — задумчиво ответил Хейс. Решил: этому штурмбанфюреру, занимавшему большой пост в главном управлении имперской безопасности, все же не достает широты мышления и американского размаха. А впрочем, может, это и к лучшему: надо признать, что в уме, ловкости и деловитости ему не откажешь. Хоть и скованы они истинно немецким педантизмом, но, если соединить педантизм и рассудительность Краусса с его, Хейса, качествами, выйдет удачный альянс.

— Я думаю, что нам с вами нет смысла ждать окончательного падения Альпийской крепости, — сказал Хейс. — Действительно, кто знает, сколько она продержится. К тому же возможны осложнения... Еще придет кому-нибудь в голову уничтожить самые важные документы. Никто сейчас не может ничего гарантировать, но быть предусмотрительными и принять необходимые меры просто наша с вами обязанность. — Он вполне серьезно, без какого-либо подтекста произнес «наша с вами», будто они уже были связаны одной веревочкой — гитлеровский штурмбанфюрер и американский подполковник. В конце концов, кому какое дело до их вчерашних разногласий, если сегодня у них общие интересы и они пришли к соглашению в самом важном?