Город Хэллоуин - Люциус Шепард

— Извините, я немного волнуюсь. Моя музыкальная пьеса называется «Мелисса Энн».

Клайд знал, что в зале должен присутствовать сам Пит Нилунд, и, настраивая микрофон, чтобы добавить к звуку небольшой эффект «эха», пристально вглядывался в публику, высматривая бывшего мужа Аннелиз. Он не помнил толком, как певец выглядел раньше, и понятия не имел, как Нилунд может выглядеть теперь, через много лет после завершения своей звездной карьеры, но был уверен, что узнает знаменитого рокера, как только увидит. Его поиски, однако, не увенчались успехом, поскольку бьющий в лицо прожектор слепил глаза, и рассмотреть что-либо в полутемном зале не представлялось возможным.

Для разогрева Клайд просвистел коротенькую гамму, которая вызвала в публике смех и несколько неодобрительных возгласов. Нисколько не обескураженный, он перешел к исполнению своей сюиты и был вознагражден жидкими аплодисментами, что можно было расценивать как успех, поскольку предыдущие номера не удостоились и этого. Вскоре прослушивание завершилось, и после непродолжительного ожидания Клайду вручили конверт с номером и необходимыми анкетами и сказали, что он прошел в финал. Другими счастливчиками — его конкурентами — оказались саксофонист, чернокожая женщина по имени Иоланда, исполнявшая рискованный вариант песенки об «Очереди дураков», а также артист-трансформатор с балансировавшей на грани непристойности (и иногда сваливавшейся за эту грань) комедией, доставившей публике наибольшее удовольствие. Уже сейчас было ясно, что первое и второе места обеспечены соответственно комедианту и Иоланде, однако шанс опередить саксофониста и получить третий приз у Клайда оставался, что было очень и очень неплохо. За третье место давали триста долларов и комплект дисков с записями Пита Нилунда. Диски Клайда не интересовали, и он решил, что подарит их Роберте, которая была преданной фанаткой певца. Что же касалось денег, то их как раз должно было хватить на хороший подарок для Аннелиз.

В баре Клайд выпил еще и поболтал со Спузом; при этом он то и дело оглядывался в надежде увидеть Нилунда, но тот, похоже, уже ушел. Спуз похвалил его номер, а потом сказал, чтобы Клайд обязательно дождался Брада, который должен был вот-вот подъехать. У Брада была «наверху» какая-то работа, которая отнимала у него много времени — в городе его видели редко, и при других обстоятельствах Клайд, наверное, задержался бы, чтобы обсудить с чернокожим великаном последние спортивные новости. Сейчас, однако, ему хотелось побыть в одиночестве, чтобы без помех грезить об Аннелиз, поэтому Клайд извинился и ушел, сославшись на срочное поручение миссис Кмиц.

Клайд почти угадал, когда сказал, что нужен миссис Кмиц. Выбравшись на причал, он увидел, что в гостиной его квартирной хозяйки горит свет. Когда же Клайд начал карабкаться по лестнице — со всеми предосторожностями, чтобы не свалиться, поскольку самым распространенным видом бытовых травм в Хэллоуине было падение в пьяном виде с лестницы (буквально неделю назад Тим Слей, которого Клайд знал по работе на Блюдцах, сверзился с высоты третьего этажа и плюхнулся в реку, чудом разминувшись с выступом гранитной стены), — дверь в комнату миссис Кмиц распахнулась, и в проеме появилась сама веселая вдова.

— К-клайд Ормулу?! — воскликнула она заплетающимся языком.

— А ну, давай сюда! В-выпьем!..

Вцепившись в лестницу, Клайд осторожно повернулся в ее сторону. Выглядела миссис Кмиц предосудительно, впрочем, не больше, чем всегда. Ее волосы, уложенные в высокую прическу, растрепались, напоминая произведение не столько парикмахерского, сколько кондитерского искусства: не то просевшее суфле, не то свадебный торт, который неоднократно роняли. Из одежды на ней был лишь черный кружевной пеньюар и такие же трусики. Миссис Кмиц качало, и ее ничем не прикрытые груди соблазнительно колыхались. Кто-то — возможно, она сама — превратил каждый сосок в «яблочко» мишени, обведя каждый концентрическими окружностями, нарисованными не то зеленкой, не то толстым фломастером. Поняв, что Хелен еще пьянее его, Клайд экспансивно взмахнул рукой, пытаясь предупредить ее об опасности падения, и едва не свалился сам.

— Осторожнее, Хелен!

— Не учи меня, Клайд Орму-у-лу! — Миссис Кмиц обиженно прищурилась. — Лучше иди сюда, здесь кое-кто хочет тебя ви-идеть… — Последние слова она почти пропела и, подавшись вперед, поманила Клайда пальцем.

Преодолев оставшиеся пролеты, Клайд протиснулся в гостиную и прикрыл дверь, чтобы миссис Кмиц ненароком не нырнула в Моссбах. Небольшая комната выглядела как всегда — за тремя существенными исключениями. Во-первых, на подушках дивана свернулся клубочком Принц. Кроме того, самая большая фотография супружеской четы Кмиц была испорчена весьма реалистичным изображением восставшего пениса (нарисованного все теми же зелеными чернилами), который, словно рог, торчал изо лба Стэна. На синем стеклянном блюде в середине журнального столика стояла погасшая ароматическая свеча — судя по надписи на картонке, валявшейся на полу, это был «Этрусский мускус» («Сделано в Китае»), но запах напомнил Клайду «Олд спайс», который кто-то налил в блюдечко и поджег. Похоже, догадался он, в доме шла одна из вечеринок, которую миссис Кмиц нередко устраивала для своих клиентов.

— Вот Принц, — сказала Хелен, поворачиваясь к коту. — Видишь?..

Наклонившись, она с некоторым усилием подняла с дивана спящего кота и, на мгновение прижав его к груди, протянула Клайду, словно предлагая подержать. Клайд невольно попятился, а Принц недовольно уркнул и слабо забарахтался.

Оглянувшись, Клайд заметил, что дверь в галерею-переход приоткрыта на несколько дюймов.

— У тебя гости? — спросил он.

Вместо ответа Хелен зарылась лицом в мохнатое кошачье брюхо и проворковала что-то ласковое, но лишь сильнее разозлила Принца, которому не терпелось вернуться на диван.

Дверь в коридор распахнулась, и в гостиную вошла рослая, на несколько дюймов выше Клайда, загорелая женщина с широким, грубоватой лепки лицом, могучими плечами и мускулистыми руками и ногами. В руке женщина сжимала бутылку. Ее лицо напомнило Клайду древнюю персидскую монету с портретом какой-то воинственной царицы, которую в детстве показывал ему отец. Оно было слишком суровым, чтобы назвать его красивым, и в то же время в нем сквозили безмятежность и гармония, которые придавали вошедшей сходство со львом — сходство, которое еще усиливалось благодаря гриве курчавых черных волос. Одета женщина была в короткий спортивный топик из лайкры, едва сдерживавший напор обширного бюста, и такие же шорты, обтягивавшие накачанный, мускулистый зад. Клайд даже принял ее за трансвеститку, но приглядевшись, не обнаружил никаких признаков кадыка, да и пальцы женщины оказались довольно тонкими и изящными. Три или четыре кольца — в том числе одно с бриллиантом — тоже выглядели вполне по-женски, нисколько не напоминая массивные, грубые перстни, которые предпочитают мужчины.