До конечной (СИ) - Николаева Елена

Неужели что-то вспомнил? И для кого эти чудесные пионы? Боже, зачем столько испытаний на мою голову? А если они предназначались не мне, а для его матери?

— Очень приятно, — лепечу я, безумно волнуясь.

Дмитрий Владиславович смотрит на меня несколько секунд, и глаза его становятся грустными, сочувствующими, внимательными, какими смотрят родители на своих детей, когда те нуждаются в поддержке. Тысячу раз представляла свою встречу с родным отцом и была готова выслушать его и понять, но судьба не дала мне такого шанса, так почему я должна лишать Тима и своего малыша ощущений, которые я сейчас испытываю?

— А это, Анна Николаевна, — подводит к своей жене и передаёт мою руку в женские шероховатые ладони. Сразу чувствуется, мама без дела не способна сидеть.

— Здравствуй, Яночка, — сжимая одной рукой мою кисть, вторую подносит к моему виску, касается дрожащими пальцами прядей волос и аккуратно заводит их за ухо, чтобы разглядеть меня получше. — Сочувствую твоему горю, детка. Прими от нас соболезнования твоей потере. Жаль, что мы узнали о внуке только недавно. А теперь ещё и второй на подходе. Как же тебе сложно сейчас. Ты, главное, не волнуйся, если нужна наша помощь, обращайся. Мы всегда поддержим тебя, дорогая.

В этот момент меня пробирают настолько трепетные, щекочущие душу эмоции, что хочется капитально разреветься. Кажется, эта женщина одним прикосновением забрала половину моих тревог. Её глаза начинают блестеть как и мои. Захлестнувшие душу чувства, выталкивают слёзы наружу. Боюсь сморгнуть их, чтобы они не скатились по щекам и не выдали мои слабости, не заставили жалеть меня ещё больше.

— Не переживай, дочка, он о тебе все уши нам с матерью прожужжал, пока его не коснулась амнезия. Яночка то, Яночка это… Яночка самая-самая… — докладывает Женин отец, похлопывая меня легонько по плечу в знак поддержки. — Даст Бог, всё наладится. Раз он тебя выбрал, значит ты ему по сердцу. Нам с матерью нужно от вас только одно — чтобы вы были счастливы. Запомните: счастливые дети бывают только у счастливых родителей!

— А как же Стелла? — не могу не задать наболевший вопрос.

— Отец, — Женя тут же встревает в разговор, — вы с мамой можете здесь осмотреться, пока мы с Яной поговорим наедине. Затем мне понадобится твоя помощь. Отнеси, пожалуйста, мои вещи в ванную. Я скоро приду.

Глава 18. Точки соприкосновения

Яна.

Когда за родителями Евгения закрывается дверь, в кабинете воцаряется тишина.

Нам обоим трудно подобрать слова, чтобы, наконец, высказать друг другу наболевшее за последние сутки.

Как же так?

Ещё вчера мы были так близки, а сейчас между нами стоит непробиваемая, холодная стена. Мне безумно хочется его обнять, зацеловать каждый ушиб, каждую царапину, пострадавшее плечо, лицо, губы, по которым я слишком сильно соскучилась, но вместо этого я стою как вкопанная и пялюсь на дверь.

— Яна, — бархатный голос, коснувшись спины, вынуждает вздрогнуть.

Каждый раз реагирую на него, как в первый. Пробирает до мурашек. Сердце превращается в напуганную в клетке птицу, трепещет, разгоняя по телу волнующие вибрации.

Оборачиваюсь, устремляю взгляд на любимого мужчину, но по-прежнему молчу.

Женя, оценивая меня тёплым взглядом, тянется к букету.

Замираю, не веря своим глазам. Хочется разреветься от радости и броситься ему на шею, но я вовремя сдерживаю сердечный порыв, опасаясь всё испортить.

— Эти цветы для тебя, — поднимается с кресла, прикладывая максимум усилий.

— Не нужно вставать, сиди! — бросаюсь к нему, чтобы поддержать, но Женя выравнивается до того момента, как мои руки смыкаются на его обнажённой пояснице. Пиджак, наброшенный на плечи, сползает к ногам.

Родной запах моментально ударяет в нос, кружит голову, окутывая волной жара. Прикосновение к горячему телу поражает разрядом тока, напоминает взрыв фейерверка в душе. Ещё чуть-чуть и я сама потеряю равновесие, захлебнувшись глотком эйфории…

Только бы не отталкивал.

Господи, пусть рычит, но не отталкивает...

— Держись за меня, — шепчу, поднимая на Захарова робкий взгляд.

— Я не в форме, Яна, прости. Как-нибудь справлюсь сам, — убирает руку с моей шеи, которой только что обнимал, чтобы удержать равновесие. Лишает меня такой долгожданной близости. — Ты слишком хрупкая, чтобы удержать на себе такого неповоротливого тюленя, как я. Возьми пионы. Они для тебя, — преподносит мне букет.

Стою и туплю несколько секунд.

Чтобы взять в руки цветы, мне придётся его отпустить, а я не хочу. Не в силах оторваться, провожу ладонями по его телу, пока не касаюсь кончиками пальцев бандажа, зафиксировавшего его плечо. Под влиянием щекотки Женя с трудом сглатывает. Замечаю, как тяжело вздымается его грудь. У обоих не получается набрать полные лёгкие.

— Хочу извиниться за своё поведение в больнице, — приглушённое звучание голоса выдаёт его напряжение.

Я сама едва держусь на дрожащих ногах.

— Спасибо, — неохотно разжимаю объятия, пока ещё не всё успела испортить. — Кто тебе сказал, что я люблю пионы?

— Никто. Выбрал интуитивно. Нужно с чего-то начинать. Я решил начать с цветов.

— Что начинать? — сердце вдруг замирает в моей груди. Я, как наивная девочка, смотрю с надеждой в его глаза и ликую в душе.

А вдруг что-то изменилось?

Вдруг он что-нибудь ко мне почувствовал?

Хоть что-то вспомнил…

Вдыхаю душистый аромат цветов, пока Женя, хромая, отходит к краю стола, чтобы взять костыль. Пристроив его под мышку, вскидывает на меня совершенно иной взгляд. В нём нет ничего общего с тем, которым смотрел на меня несколько секунд назад, когда я обнимала его, сгорая от желания сблизиться с ним.

— Знакомство, Яна… — вот так просто отрезвляет меня, разбивая вдребезги последнюю отчаянную надежду.

Теперь собрать осколки не удастся, чтобы не порезать руки о битые стёкла розовых очков.

— Почему не отношения? — мой голос сипнет. Сама не понимаю, каким образом открытый вопрос слетает с моих дрожащих губ. Пришлось выпалить то, о чём всё время думала. — Ты должен был с ней порвать, развестись в конце концов. Вернее, ты сказал мне по телефону, что она подписала бумаги на развод. Ты спешил к нам домой, отпраздновать нашу помолвку. Почему супруга оказалась в твоей машине? Вы решили отложить всё в последний момент? Что вы там праздновали, черт возьми?!

Ответом на мой внезапный срыв становится долгий непроницаемый взгляд, едва ли не потемневших до цвета кофейной гущи глаз. Отчуждённый вид моего мужчины пугает до дрожи. Сжимаю пальцы на стеблях букета, едва не плача. Тело сковывает невыносимым напряжением. Волнение окутывает с головы до пальчиков ног...

— Я ни хрена не помню из нашего прошлого, Яна! — раздраженно прорычав, подходит ко мне впритык, касаясь плечом моего плеча. — Я не могу сейчас быть прежним. Не могу дать ответы на твои вопросы. Моя жизнь остановилась в точке, где тебя не было никогда. Ты это можешь понять?

— Я есть, Женя! — не выдержав его заявления, оспариваю. Какая-то сила внутри меня позволяет повысить на него голос. Не знаю, как это работает, но я чувствую прилив энергии. Моим детям нужен отец, и я буду бороться за него до конца, даже если мне придётся разбить голову в кровь, сорвать голос на хрип и выплакать тонну слёз. Он всё равно будет моим и больше ничьим!

— Я никуда не исчезала из этой чертовой точки! — выразительным тоном напоминаю ему о настоящем.

Хочется врезать ему букетом по плечу, но вовремя вспоминаю о том, что оно и так болит. — И я прекрасно тебя понимаю. Даже лучше, чем ты можешь себе представить. Только и ты меня пойми. Вчера мы с тобой целовались так, что дух захватывало, были самыми близкими людьми, радовались тому, что вместе, что нам удалось многое пережить и выстоять до победного, а сейчас я будто заноза в твоей заднице!

— Чушь! — рычит, опаляя лицо дыханием.