Смерть в осколках вазы мэбен - Виктория Платова

— Ну и сравнения у тебя, — Я взяла Герта за подбородок и заглянула в глаза:

— Ты никогда так ни о ком не говорил. Почему, Герт? Видно, Карчинский на самом деле особенный. Меня это даже немного начинает пугать.

— Не бойся, малышка, — он притянул меня к себе, — и не слушай меня, я иногда несу такую чушь, у любого слона от моей пурги уши завянут. А если серьезно, тебе ведь понравились его картины? Есть в них что-то притягивающее, такое мистически манящее, правда?

— Да, — согласилась я, погладив Герта по щеке.

Мистикой было то, что вдоль и поперек знакомый человек оказался тоже шкатулкой с секретом или камнем, который вдруг повернулся ко мне неведомой до того гранью. Герт спокойно гладил мои волосы и уже не порывался давать какие-нибудь советы или рекомендации, я тоже молчала, размышляя потихоньку над всем услышанным. Часы лениво отстукивали минуты, а хозяин все не появлялся.

— Куда-то наш художник пропал, — подала я голос, и тут же, словно по мановению волшебной палочки, мягко отворилась дверь, и появился Карчинский.

— Прошу прощения, что заставил вас ждать, — в мягком голосе прибавилось бархатистых ноток, — но дела проклятые никак не отпускают. А вы, я вижу, успели уютно устроиться. — В его глазах зажглись похотливые огоньки, и он откровенным, оценивающим взглядом прошелся по моим ногам и груди.

Я снова почувствовала, что меня неторопливо и цинично раздевают. Причем делал он это мастерски, смакуя все подробности. Мне хотелось укрыться от этих глаз, заслониться руками, чтобы не чувствовать себя такой голой и беззащитной. Глупо, конечно, но я чувствовала себя неопытной девушкой, попавшей в руки умелого развратника. Не хватало мне еще покраснеть от его взгляда, словно деревенской простушке перед городским ловеласом. И чтобы этого не случилось, я снова стала изображать видавшую виды журналистку. Иногда такой образ здорово помогает.

Я нарочито медленно поднялась, одернула юбку, поправила волосы и кокетливо посмотрела на Карчинского.

— Пока вас не было, мы тоже решили зря время не терять, — улыбаясь, промурлыкала я. — У вас здесь так уютно, правда, милый?

Герт кивнул, а я так же неторопливо уселась рядом с ним, раскрыла сумочку и достала сигареты. Карчинский тут же вытащил зажигалку и склонился в полупоклоне.

— А вы не курите? — спросила я, затягиваясь. — Может быть, здесь вообще нельзя курить?

— Курите, курите, — Карчинский махнул рукой. — Вы моя гостья, и вам позволительно все. А сам я воздерживаюсь от подобных пристрастий.

— Вы еще скажите — пагубных привычек, — поддела я. — Не знала, что вы поборник здорового образа жизни. Наверное, и спортом увлекаетесь?

— Леда, — остановил меня Герт, — не стоит.

— Ничего, ничего, — Карчинский улыбнулся, — журналисты и должны быть зубастыми. А насчет спорта вы совершенно правы. Еще в молодости я увлекся восточными единоборствами. Один мой приятель показал мне несколько приемов джиу-джитсу. Тогда это было настоящей экзотикой, но времена менялись, а когда наш рынок наводнили боевики с Брюсом Ли и Джеки Чаном, подобное увлечение стало повальным. Однако мне удалось познакомиться с очень хорошим мастером. Валентин Ким в свое время выступал за сборную страны, был чемпионом Европы по дзюдо, потом ушел на тренерскую работу. Но главным для него всегда было изучение техники различных восточных единоборств. Сейчас его приглашают в качестве судьи на всевозможные соревнования, а также на телевидение консультантом, когда ставят эффектные сцены. Он и меня согласился тренировать, так что приемами джиу-джитсу я сейчас владею достаточно прилично. А в наше время, знаете, это совсем нелишне.

— Конечно, — засмеялся Герт, — особенно сейчас, когда молодое поколение предпочитает «калаши» и «узи». В самый раз против них с такими приемами. Анекдот старый вспомнил, когда Василий Иваныч говорит: «Куда им, Петька, с голыми пятками да против моей сабли».

Засмеялся и Карчинский, но несколько натянуто. Чтобы сгладить неловкость, я решила вмешаться. Все же это я заинтересована в интервью, а не он. Жалко, если такой материал сорвется.

— Не слушайте его, — вмешалась я, — скажите, а почему все-таки джиу-джитсу, ведь это, кажется, японское единоборство? Или я не права? Но почему вы не выбрали какую-нибудь корейскую борьбу? Тэквондо, например?

— Я же говорил вам, — голос Карчинского снова стал мягким, ласкающе-бархатистым, — сначала приятель показал мне разные приемы, затянуло как-то, а потом, когда я увидел, насколько мастерски всем этим владеет Валентин, окончательно и бесповоротно решил — джиу-джитсу. Каждый человек выбирает вид единоборств по себе. Это ведь как оружие: кому-то нравится огнестрельное, кто-то предпочитает холодное. Главное, научиться владеть им мастерски, тогда, — он снисходительно посмотрел на Герта, — и автомат будет бесполезен, если отлично применить приемы.

— Я и говорю, — пробурчал мой дружок, — «куда им с голыми пятками…».

— Вы говорили про Валентина Кима, — снова вмешалась я, чтобы спасти положение. — Я заметила сегодня возле вас человека с восточной внешностью. Но это совсем молодой парень.

— И тоже мастер, — горячо подхватил Карчинский. — Эдик ведь сын Валентина. Мы давно знакомы, и Валентин попросил меня взять сына на работу. Теперь он считается моим телохранителем, а с такой охраной мне и черт не страшен!

— Да чего тебе бояться? — встрял Герт. — Я понимаю еще, был бы банкир или депутат, на худой конец. А художнику телохранитель — все равно что рыбке зонтик.

— Время сейчас такое. — Карчинский встал. — Извините, что заболтался, давайте выпьем за встречу.

Он открыл дверь и нетерпеливо позвал:

— Костя, ну где вы там?

И тут же комната наполнилась движением. Сновали секьюрити, быстро расставляя на маленьком столике напитки и закуски. Но суета прекратилась по мановению руки маэстро. И вот уже исчезли бравые парни в строгих темных костюмах, оставив хозяина наедине с гостями.

— Коньяк? — Герт подсел к столу. — Вот досада, а я на машине. Значит, не получится.

— Когда тебя останавливало то, что ты за рулем? — удивился художник. — Что-то не припомню.

— С тех самых пор, как чуть не впоролся по пьянке в грузовик. Вот и дал себе зарок, что за рулем ни капли. Вы пейте, если хотите, а я воздержусь. Как-нибудь в другой раз, когда я буду на своих двоих.

— Странно, — пробормотал Карчинский, но тут же обернулся ко мне:

— Но вам-то, Леда, надеюсь, не нужно машину вести, и вы не откажетесь со мной выпить?

— Не откажусь. — Я кивнула, подумав, с чего это вдруг Герт стал таким правильным, если всего несколько дней назад подвозил меня домой, будучи в изрядном подпитии. — Расскажите мне о своих картинах, о корейском искусстве, которое стало для вас такой благодатной почвой, — попросила я, когда художник протянул мне низкую пузатую рюмку с золотисто-коричневой жидкостью.

— Благодатной, это вы верно заметили. — Карчинский наполнил коньяком свою рюмку. — За знакомство, Леда, такое приятное знакомство. Я расскажу вам, о чем вы хотите, я даже готов выполнить все, что вы только пожелаете.

Ситуация нравилась мне с каждой минутой все меньше. Герт ведь сам пригласил меня на выставку, и картины действительно потрясающие, но художник… Что-то в нем задевало, казалось фальшивым, как правильно заметил Герт, словно червоточина в яблоке. А авангардист Иванов, который так старательно выполнял роль гида, а потом внезапно куда-то исчез? А телохранители? Действительно, зачем художнику телохранители? Понятно, что он человек далеко не бедный, но на самом деле не нефтяной же магнат и не воротила шоу-бизнеса.

Я внимательно рассматривала своего собеседника, который вдохновенно рассказывал об искусстве, бросая на меня выразительные взгляды. Но его речь звучала несколько заученно, словно он раз и навсегда запомнил нужный текст. Он спокойно развалился в кресле и подкреплял каждое слово выразительными жестами холеных рук. За своей внешностью художник следил весьма тщательно. Чего только стоит его аккуратная, волосок к волоску, шевелюра. Кстати, ни одного седого волоса в его возрасте. К тому же этот неестественно яркий блеск. Вероятнее всего, какое-то дорогое средство для окрашивания. Плюс, конечно же, умелый парикмахер и косметолог. За лицом Карчинский ухаживает не хуже молодящейся кокетки, настолько гладкая и упругая у него кожа.

И морщин почти незаметно. А когда он улыбается, видны ровные белые зубы, пример высококачественной работы отличного стоматолога.

А его безупречная одежда, которую он носит небрежно, даже щеголевато. Насколько точно подобран цвет костюма и рубашки, а этот длинный шарф-платок темно-бордового цвета, так выгодно подчеркивающий безупречность одежды. А золотой браслет с изумрудами, который ловко охватывал запястье знаменитости. Так в большинстве своем одеваются звезды телеэкрана, поп-певцы, молодые люди, которые не утруждают себя работой и черпают средства из толстых папиных кошельков.