Гремучий Коктейль - 1 (СИ) - Харитон Байконурович Мамбурин

строжайше запрещено, а также убийцы… но действительно, без чудовищно дорогостоящих ограничителей академий, нормально выучиться противостоять магии… невозможно. Правда, ей особо-то и не хотят противостоять. Стараются использовать сразу насмерть и всё такое. Но зато нам здесь в академии поставят рефлексы — а вот этого точно больше никак не добиться!»

Вообще предполагалось, что Ратная Академия, как и её коллеги, будет «перековывать» излишки благородной крови в полезных членов общества, делая из них элитных практиков гримуаров, но в итоге вышло так, что в ревнители бежали и не-излишки. От нищающего рода, от деспотов-родителей, под защиту королей, обещающих ревнителям защиту от кровной мести. А то и вылезти из безвестности, проявив себя и удостоившись титула, а может даже и земель, как барон. Ревнители всегда были и будут нужны.

— Кстати, все слышали о потомственных ревнителях? — осведомился Медичи, закладывая руки за спину, — Спешу вас уверить — их нет в этой аудитории и их нет в этой прекрасной академии! Потомки семейных пар защитников земли вашей учатся только в Москве, считаясь изначально выше статусом, нежели вы, не прошедшие ни единой тренировки и не имеющие никакой подготовки!

Маги из тех, что сумели пробудить в себе хоть какие-то человеческие эмоции, частенько называли ревнителей «безголовыми волшебниками», в чем, конечно же, были правы. Ну а как иначе? Резервуар тренирован, гримуар есть, колдовать может… а думать — нечем! Ну какие мозги у аристократов, к каким наукам они способны, чего могут добиться? Как ни удивительно, мнение этих самых безголовых было точно таким же по отношению к магам, что и доказывали недавние мысли блондинистого Азова.

Тем временем лекция блистательного и резкого как удар по яйцам итальянца продолжалась. Барон Медичи приступил к описанию факультативов, курсов и распорядка дня у первокурсников, перемежая излагаемые знания солеными подколками и грубыми выкриками.

///

В то же время на улице Шаморокова, находящейся в двух километрах от Санкт-Петербуржской Ратной Академии, в одном непримечательном месте зашевелилась мостовая. Точнее, некоторые из её камней. Явление носило сугубо локальный характер, поэтому прохожие обеспокоились лишь тогда, когда эти самые камни вспучились, освобождая путь наверх огромной жабе. Рептилия была жирной, красивой и могучей, имея на глазок вес порядка полутора центнеров, а также соответствующие весу размеры. Выбравшись наружу целиком, гигантская жаба слегка поёжилась, морща толстую черную шкуру, неодобрительно оглядела зевак, а затем неторопливо отправилась в путь, пыхтя и изредка выдавая ленивое горловое кваканье.

Её прогулка продлилась порядка двух сотен метров, после чего рептилия попала на глаза помощнику знаменитого мага Дмитрия Пространственника, который тут же взял жабу под покровительство и немедленно организовал переправку столь грандиозного представителя живности в домен своего непосредственного начальника.

На многочисленные вопросы свидетелей и очевидцев произошедшего события ответов не было найдено, а единственными пострадавшими оказались коммунальные службы, отвечавшие за дорожное покрытие на улице Шаморокова.

Глава 9

— Ну ты посмотри, посмотри! — не унимался мелкий вертлявый засранец, выплясывая у окна и тряся своей неумной головой, — Посмотри, сколько полиции!

— Ты мешаешь мне одеваться, господин Азов, — отстраненно отозвался я, стоя перед зеркалом, — Неужели ты хочешь идти на первое знакомство с классом, имея в компаньонах такого же неряху как ты?

Суетливый недоросток тут же изобразил к моему удовольствию пантомиму кота, которому в зад вставили сухарик, вызверившись в конце на меня с негодованием в не туда обесчещенной девицы среднего поведения. Хо… а ведь, по сути, одно и то же получилось, с удовольствием покатал я в голове мысль о общности всего живого в определенные скорбные моменты бытия. Правда, на этом этапе я был неизысканно облаян подростком.

— Деревенщина, — с отвращением заявил мне уже почти приятель, — Возле академии убийство произошло! Массовое! Вот и нагнали полицаев!

— Какой кошмар, — вслух я оценил местоположение галстука, обреченного на немедленную коррекцию, — А кого убили-то?

— Жуликов каких-то! — с готовностью доложил мне одиннадцатый сын хорошего человека, — И сожгли! То есть там еще и поджог.

— Жуликов? — удовлетворенный, я оторвался от зеркала и посмотрел в небесно-голубые глаза надоедливого аристо, — И что, весь сыр-бор из-за каких жуликов? Серьезно?

А «сыр-бор» вообще-то стоял аховый. Ураганный сыр-бор, можно сказать. Манамобилей полицейских нагнали едва ли не больше, чем тогда, на регистрационном дне в академию, когда городу потребовалось разогнать целый табун прибалтов. Лентами ярко-синими обтянули несколько проходов внутрь блока зданий, куда я заглядывал поправить финансовые дела, у ворот академии со стороны «происшествия» выставили караул полицейских. Что, серьезно? Такая операция ради тех скупщиков-неудачников⁈

— С одной стороны, Кейн, меня радует твоя очевидная бревнистость, — горько вздохнул блондин, отлипая от окна, — Так притворяться нельзя. А с другой… ты откуда приехал? Из Южной Америки? Там вроде есть эти… фавелы, да? Как-то так? Где люди друг друга режут не за чих собачий? Массовое убийство, Дайхард Кейн! Групповое!

— Ну так жуликов же! — сделал я круглые глаза, а потом, спустя секунду уточнил, — А в фавелах чаще всего режут посторонних. Свои там нормально живут.

—…точно, я угадал, — вознес к хорошо побеленному потолку глаза блондин, — Всё, идём, а то опоздаем!

— Никуда я с тобой не пойду, пока перед зеркалом не оправишься. Выглядишь как чучело.

Нравится мне его бесить.

Наведя последний марафет, мы прицепили свои гримуары на специальные цепи-держатели, свисающие на левое бедро с широких поясов, а на плечи повесили небольшие кожаные сумки с тетрадями для записей.

Обучение ревнителей предполагало в основном индивидуальный или мелкосерийный подход. Общеобразовательная программа, призванная из любой обезьяны сделать нестыдного «свободного» аристо, шла дополнительно, занимая, при этом, больший объём чем подготовка нас как специалистов. По крайней мере на первых двух курсах. В остальном, наш простой аристократический народ на факультете били по классам в зависимости от крутости гримуара, с которым мы приволоклись в это чудесное заведение. Три класса с государственными чернокнигами на четыре «цепи», два полных класса с гримуарами от пяти до девяти «цепей» и мы, элита. От десятого до двенадцатого, разумные включительно.

Таких набралось ровно двадцать человек. Мощно? Мощно. Только почему я удивленно заморгал, едва не раскрыв пасть от удивления, когда вошёл в аудиторию? А потому, что среди этих будущих ревнителей, воинов и защитников, повелителей гримуаров и эрзац-магов, оказалась чертова дюжина девок! И у всех из них были ярко и вычурно выкрашены волосы!

Девчонок я, разумеется, просек сразу, с первых шагов по территории академии. Отличались они от городских именно модой красить волосы в два-три цвета, явно желая выделиться на фоне однообразной черной формы с белыми рубашками, но здесь апофигей покраски волосяного покрова был выведен на новый уровень, отчего все юные дамы напоминали попугаев. Весьма самодовольных попугаев. Особенно выделялась одна красотка, сидящая в центре класса, с волосами пышными и красными в целом, но имея и пряди и концы, выкрашенные в солнечно-желтый цвет. Девица, гордо восседающая за партой, посматривала на окружающих с изрядной долей снисходительности.

При виде хрупкого белокурого ангелочка Азова женское население класса возбудилось и гадостно заблестело замаслившимися глазками. Полуэйн, почувствовав жопу, нервно зашуршал на задние ряды, еще сильнее возбуждая охотничьи инстинкты попугаистых девок. Пришлось еще сильнее протоколить морду лица и идти за ним. Блондин тут же приткнулся в самую дальнюю угловую парту, спрятал тело нежное за здоровой тушей впереди сидящего парня, а я закрыл подходы к «принцессе», умостившись на соседнее место, сбоку. И тут же принялся солнечно улыбаться всем женщинам прекрасного пола, чьи жвала разворачивались к Азову. Девки аристократические мою лыбу ценить не хотели, хмурились, но игнорировать сверлящего тебя взглядом парня? Ага, щас.

Понимание, полученное от внутреннего лорда, шептало, что я веду себя нагло и нарываюсь, но также полностью остаюсь в рамках «младшего товарища для знатной персоны». Не самый приятный статус, но Фелиция уже передала мне грусть и разочарование внутреннего Эмберхарта — моё альтер-эго было расстроено тем, что операцию по изъятию ценностей у криминалитета путем ликвидации преступников повторять будет чересчур рискованно. Другие способы быстрого обогащения лорду виделись утомительными и принципиально неудобными.

Древлин Андрей Владимирович, улыбчивый и бодрый, влетел в класс за несколько секунд до звонка, тут же разразившись приветственной речью, перемежаемой его постоянными «очень рад!». Высокий старик заливался соловьем о чести, которой удостоился, получив под крыло лучших из лучших, то есть —