Последнее пророчество - Жан-Мишель Тибо

Она отряхнулась, чтобы прогнать прочь Инесс, которая только что обокрала могилу на кладбище Пер-Лашез, и улыбнулась добродетельной Инесс, готовой выполнять свои религиозные обязанности. Две, а может и три женщины уживались в ней…

Третья – Инесс любопытная – одержала верх.

Шкатулка… Шкатулка, которую она должна отдать отцу Иерониму. Она поставила ее меж двумя мониторами на своем столе. Жужжание не стихало ни на минуту – компьютеры обрабатывали тексты на санскрите, поглощая закодированные сообщения из ее электронного ящика. Иезуиты ордена первыми начали вкладывать деньги в Интернет. Они всегда были пионерами в том, что касалось науки и технического прогресса. Инесс какое-то время смотрела, как пробегают по экрану электронные строки. Она знала, что никто не сможет ее обнаружить. Братья снабдили компьютеры мощной кодировочной системой, которая каждую сотую долю секунды случайным образом меняла ее адрес в сети. Защита ее жесткого диска, на котором она хранила свои собственные секреты, была делом чрезвычайной важности.

Шкатулка отражала молочно-белый свет экранов. До этой минуты Инесс не предпринимала попыток рассмотреть ее поближе. Из скромности и страха. Ей казалось, что это равноценно предательству интересов ордена. Отец Иероним выразился однозначно: «Не пытайся открыть ее, дочь моя, это грех. Сразу же принеси ее мне».

Он прекрасно ее знал, этот отец Иероним. Знал, что она может нарушить приказ, поступив так, как сочтет нужным. Сестра Инесс была лучшим агентом ордена Божественного спасения – созданием с ненасытным интересом ко всему новому, любопытным, жаждущим правды и справедливости, которое не упустит не малейшей возможности обогатить свои знания в самых разных областях. Это была и ее главная сила, и главная слабость.

Инесс взяла шкатулку в руки, оценила ее размеры, понюхала. Шкатулка была сделана из плотной и пахучей древесины.

«Из можжевельника, – констатировала Инесс. – Как и Ковчег Завета».

Аромат неподдающейся гниению древесины вдруг придал шкатулке существенную ценность и волшебство. Длинный бронзовый шплинт был продет в дюжину колец того же металла, удерживающих крышку закрытой. На крышке имелись девять зарубок. Пятиконечная звезда Соломона с непривычным расположением вершин служила ей украшением. Возле каждой вершины была начертана древнееврейская буква и ее современный эквивалент.

Она перевела надпись как «Сын Человеческий». В голову внезапно пришла нелепая идея, что в шкатулке может находиться яд. Она осторожно сдвинула шплинт и откинула крышку. Черный блокнот, украшенный изображением серебряной чаши, покоился на тонких бронзовых пластинках. Сжав губы, Инесс взяла его и открыла на первой странице. Поморщилась, читая отрывок из Апокалипсиса, который сначала не узнала, потом, ведомая жаждой знаний, с интересом взялась за бронзовые пластинки.

Их было тринадцать. На каждой имелись надписи по-латыни. Инесс перевела первую:

«Однако там были Мария из Магдалы и другая Мария, сидящие перед склепом».

На второй была такая надпись:

«После дня субботы, на заре первого дня недели, Мария из Магдалы и другая Мария пришли навестить гробницу».

Заинтригованная, Инесс продолжила изучение пластинок. На каждой имелось упоминание о Марии из Магдалы – той самой Марии Магдалины из канонических Евангелий святого Матфея, святого Марка, святого Луки и святого Иоанна, – за исключением последней, надпись на которой была ей не знакома и которая привела ее в недоумение.

«Однако подле креста Иисуса находились его мать и сестра его матери, Лазарь, Мария из Магдалы и Божественное дитя Иеремия».

Божественное дитя Иеремия? Ей ни разу не доводилось слышать о присутствии на Голгофе Божественных детей. Она прекрасно знала тексты Святых Писаний и многие тексты, хранящиеся в секрете. Отец в свое время позволил ей пользоваться собственной библиотекой, куда никому не было доступа, поскольку она хранила ужасные откровения об истории Церкви со времен смерти Святого Петра в 67 году, все началось с войны папы Лина против гностиков Симона-мага и евреев эбионитов.

Смешение фактов…

Инесс взглянула на циферблат на мониторе. До рассвета оставалось два часа. Мысленно она добавила к этим двум еще четыре. С отцом Иеронимом она встретится через шесть часов. У нее достаточно времени, чтобы отсканировать блокнот и скопировать тексты с бронзовых пластинок. Это вероломство, но, сделав это, она снова почувствует себя свободной. Ей надоело быть, простой пешкой в лоне ордена Божественного спасения.

Глава 14

Сестра Инесс всегда ненадолго останавливалась перед входом в церковь Святого Сульпиция – напротив фонтана, расположенного в центре площади, носящей имя того же святого. И каждый раз при виде величественного здания сердце ее сжималось от тоски. Слова братьев-иезуитов и сульпицианцев вызывали у нее неприятие:

«Благодаря одному лишь Иисусу это огромное каменное строение вызывает восхищение.Оно поет, и песня его торжественна.Христос пришел, Христос родился. Христос страдал,Христос умер, Христос воскрес, Христос жив,Христос вернется, Христос с нами!»

Было что-то злобное в этом холодном здании, архитектурный стиль которого вобрал элементы и итальянского барокко, и французского классицизма. Оно было отдано под покровительство святого, служившего в свое время капелланом в армии королей Меровингов. Его фундамент покоился на фундаменте старинной средневековой церкви. Он глубоко вдавался в территорию древнего кладбища, останки похороненных на котором не были подвержены тлению. Еще глубже под ним находились останки храма Изиды, осеменившие античную Лютецию.[24]

А еще ниже, что находилось там?

Инесс никогда не пыталась найти ответ на этот вопрос.

Подняв глаза к незаконченной башне, она увидела пару соколов, вылетевших на охоту. Вид птиц ее успокоил. Крепко прижимая к груди кожаную дорожную сумку, в которой лежала шкатулка, она обошла церковь справа и оказалась на оживленной улице Гарансьер. На здании, в котором размещалась штаб-квартира ордена Божественного спасения, не было вывесок или других опознавательных знаков. На первом этаже располагался процветающий магазин товаров религиозного назначения, принадлежавший иезуитскому импортно-экспортному обществу. Выбор товаров был очень широк: макеты, изображающие сцену рождения Христа, и статуэтки Богородицы украшали витрину, внутри же, в анфиладе из трех комнат, занимавших площадь в двести квадратных метров, можно было найти товары, которые могли удовлетворить самый требовательный и изысканный вкус. Здесь можно было купить все необходимое для оборудования церкви, монастыря или для оснащения целой армии паломников. Любезные мужчины и женщины предлагали посетителям полистать каталоги и просмотреть сайты в Интернете, продавали поездки в Рим и Иерусалим, паломнические туры в Мексику, Францию, Польшу и Россию, предлагали стажировки и участие в семинарах. Здесь можно было даже записаться в католические или протестантские университеты, стать членом благотворительных организаций, участвующих в гуманитарных программах в бедных странах и странах, на территории которых происходят военные действия.

Этот торговый центр, как и множество подобных ему, разбросанных по всему миру, питал черные кассы иезуитов и их тайных орденов. Инесс прекрасно знала, как работают эти схемы, тем более что они ничем не отличались от схем, применяемых «Opus Dei» и «Легионом Христа». Расположенные за границей, такого рода респектабельные «лавочки» помогали агентам устанавливать контакт с руководством и пользоваться всеми преимуществами налаженных Церковью сетей.

Горечь ожесточила ее лицо, стоило взгляду упасть на куклу – младенца Иисуса из рождественского макета, выставленного в витрине. Что осталось от чистоты помыслов первых христиан?

Почти ничего…

Она глазами нашла дверь, ведущую в здание, которое скрывало в своих недрах ужасные тайны. Она открывалась при помощи замка с кодом, комбинация которого менялась ежемесячно. За дверью находился коридор, но попасть в него можно было лишь пройдя через вторую дверь, оборудованную переговорным устройством. Переступив через первый порог, Инесс нажала на кнопку, затем произнесла слова, которые ожидал услышать ее затаившийся собеседник: «Accipee sal sapientiae» – «Примите зерно мудрости». Это был ее личный пароль. Тотчас же раздался щелчок. При других обстоятельствах немного выцветшее великолепие помещения и лестница из благородного дуба, украшенная пахнущими воском скульптурами и вытянувшаяся на семь этажей, произвели бы на нее впечатление.

Инесс направилась вверх по лестнице. На стенах были изображены сцены из Евангелий, и по мере движения вверх по лестничному пролету идущий приближался к сцене Страшного суда, изображенного в мельчайших деталях. На каждой лестничной площадке гипсовые статуи святых расточали свои немые благословения. Они так глубоко заблудились в собственных душах, что невольно навевали на посетителей раздумья о вечном. Двери были украшены крестами, причем их форма ни разу не повторялась.