Другая жена - Патрик Квентин

— Поли я пока не сказал ни слова, — сообщил он. — Решил, что не стоит слишком перегружать ее бедную головку.

— Отлично.

— А твой детектив, похоже, ничего не добился. Говорили они всего несколько минут. Она даже не сказала, что знала Джимми еще по Калифорнии. Я похвалил ее за такой умный ход, но бедняжка созналась, что не рассказала только потому, что просто забыла. У тебя все прошло гладко?

— Похоже, да.

— Я рад. Позвони, когда я тебе снова понадоблюсь. Наш фонд к вашим услугам все двадцать четыре часа в сутки.

— Спасибо, Поль.

— Да, кстати, моя работодательница уже вернулась. Вернувшись, я нашел записку, что она звонила. Будь с ней поласковее, Билл.

— Конечно, буду.

— Ты прелесть, Билл. Знаешь, в тебе что-то такое есть. Какой-то шарм, что ли.

— Ну, будь здоров, Поль. Утром пришлю тебе чек.

— За это спасибо. Двести долларов? Этого хватит как раз на духи, что Поли выльет на себя за уик-энд.

Поймав такси, я в отличном настроении поехал домой. Открывая двери, услышал долетавшие из одной из гостиных голоса. Вошел. Там были Бетси и Хелен Рид. И с ними — лейтенант Трэнт. Удобно усевшийся на подлокотник кресла, с коктейлем в руке.

Неотвратимость его появления вдруг вызвала у меня впечатление, что он — только призрачный плод моей нечистой совести. К сожалению, это было не так.

— Билл, — сказала мне Бетси, — ты уже знаком с лейтенантом Трэнтом, не так ли? Он заглянул к нам, чтобы узнать, не могу ли я ему чем-то помочь по делу Джимми.

Трэнт кивнул.

— Дамы уговорили меня выпить с ними, мистер Хардинг. Но, к сожалению, мне уже пора.

— Ну надо же! — воскликнула Хелен Рид. — Убийство в кругах Кэллингемов! Случится же такое!

Я пытался убедить себя, что присутствие Трэнта вполне в порядке вещей. Ему же нужно выслушать Бетси — одну из тех немногих, кто знал Джимми. И опять, как обычно, он опередил меня. Но на этот раз меня это не пугало. Не было ничего, что бы он мог узнать от Бетси.

Жена выглядела устало, но ее счастливая, так шедшая ей улыбка согревала меня и заглушала страх перед Трэнтом. Подойдя, я поцеловал ее.

— Билл, дорогуша, — взмолилась Хелен, — прошу вас, заставьте вашу жену хоть на минутку прилечь! Я сейчас, наверно, год могла бы не вставать. Знали бы вы, как мы все провернули! Столько разговоров, столько суеты… так что вчера в десять вечера мы совсем без сил рухнули в постели. Господи, сколько минералки мы выдули! Сколько перекормленных младенцев осчастливили своими неподражаемыми улыбками! Если еще раз увижу свой черный вечерний туалет с жемчугами, меня стошнит.

— Хелен была великолепна, Билл, — сказала Бетси.

— Великолепна? — переспросила Хелен. — Куда там, божественна, вот! Но что мы делаем, разве так празднуют успех? Билл, Бетси сообщила мне потрясающую новость. Поздравляю! Понятия не имею, что значит быть вице-президентом рекламной фирмы, но не сомневаюсь, что это здорово. Так давайте выпьем!

Бетси ласково окинула меня гордым взглядом.

— Да, Билл, выпьем за это.

Все, включая Трэнта, выпили за меня.

Детектив вскоре ушел, а еще через несколько минут откланялась и Хелен. Я проводил ее вниз, а вернувшись, спросил:

— О чем расспрашивал Трэнт, Бетси?

— Да ни о чем. Только о Джимми. Я не многим смогла ему помочь.

— Надеюсь, не сказала, что Джимми избил Дафну?

— Разумеется, нет. Дафна его вообще не интересовала. Ведь вчера ночью Дафна была здесь с тобой.

Я, разумеется, тут же решил рассказать ей, что мы придумали насчет Дафны.

— Не было ее тут… — начал я.

— Не было? Но лейтенант сказал…

— Так мы условились с твоим отцом.

— Но, Билл, ведь это…

Тут ее перебила кухарка, пришедшая сообщить, что ужин подан.

Когда та ушла, я продолжал:

— Послушай, мы наконец вместе, давай поедим спокойно. Потом я тебе все расскажу. Не волнуйся, бояться нечего.

Она с сомнением взглянула на меня. Я обнял ее и поцеловал, и Бетси прижалась ко мне так, словно была в отъезде много месяцев.

— Я очень скучала по тебе, Билл. Думаешь, когда-нибудь это пройдет?

— Надеюсь, нет.

Целуя ее, наслаждаясь тишиной, покоем и надежностью наших объятий, я не удержался, чтобы через ее плечо не взглянуть на кушетку, где прошлой ночью целовал Анжелику. К моему ужасу, мне это ничуть не мешало. Анжелика была чем-то совершенно нереальным.

После ужина я объяснил, какое алиби для Дафны придумал Старик. Знал, что эта ложь будет ей неприятна. Для дочери Кэллингема у нее было удивительно развито чувство порядочности. Но еще я знал, что, в отличие от Анжелики, она поймет — так было нужно. Все-таки она была дочерью своего отца. Помня, о чем я умалчивал, вся эта часть истории казалась безвредной, поэтому так удивило меня ее беспокойство.

— Но что, собственно, делала Дафна вчера ночью?

— Не знаю.

— Но ты же говоришь, она виделась с Джимми.

— Так говорит твой отец. Часть ночи была с ним, часть — одна.

— Но отец знает, что она делала?

— Пожалуй, да. Дафна говорила что-то в том смысле, что пришлось ему в известной степени выложить правду.

— Значит, открыла ему только то, что сочла нужным. Это ясно. — Бетси встала. — Как же ты и отец можете воспринимать это так спокойно? Создать алиби — это одно, но если Дафна была с Джимми, если их кто-то видел вместе… Ты же ее знаешь. Может преподнести любую неожиданность, и мы не знаем, что произошло…

Ее опасения передались и мне. Разумеется, она была права. У меня еще не было времени подумать о Дафне. Но теперь-то я понял, что такое алиби Трэнт мог играючи опровергнуть.

— Нужно заставить ее рассказать, что произошло, — сказала Бетси.

— Я тоже так думаю.

— Прошу тебя, Билл, позвони ей. Знаешь, как она реагирует на меня. Попроси ее приехать сюда — или мы заглянем к ней.

— Ладно, — кивнул я.

Набрал номер Старика. Трубку снял Генри.

— Да, сэр, мисс Дафна у себя. Сейчас соединю.

Потом я услышал голос Дафны:

— Билл? Как здорово, что ты позвонил. Я под домашним арестом. Папа разгневан — нет слов. Никогда еще я так не скучала.

— Бетси вернулась, — сказал я.

— Тоже мне новость! Небось пышет праведным гневом, да?

— Она полагает, нам стоит поговорить о прошлой ночи — и я тоже.

— А, черт, — выругалась она, — ведь это же надо! — Но потом продолжала:

— Ну что ж, почему бы и нет? Все лучше, чем так сидеть.

— Так что, мы приедем?

— Не можешь оставить ее дома, да?

— Не хотелось бы.

— Ну ладно. Привози ее. Пусть выговорится. Но Билл, дорогуша…

— Слушаю.

— Ради Бога, держитесь подальше от библиотеки. Папа там, и он… просто рассвирепел. Если кого увидит — все равно кого — разорвет его как… как… Ну, как называются эти псы?..

— Овчарки?

— Нет, Билл, не смейся, пожалуйста. Я имею в виду тех, ну, с кривыми ногами, клыками и…

— Бульдоги, — подсказал я.

— Ну конечно, бульдоги. Ты прелесть. — Она повесила трубку.

Я тоже. Бетси спросила:

— Поедем туда?

— Да. Старик запретил ей выходить из ее комнаты. Говорит, он агрессивно настроен и будет лучше не попадаться ему под руку.

— Как она тебе показалась?

— Ну как — Дафна есть Дафна.

— Тебе не показалось… — Бетси внимательно взглянула на меня, и ее беспокойство теперь уже перешло в страх. Это меня испугало.

— Что мне должно было показаться?

— Что, если это она убила его? — вдруг выкрикнула Бетси.

Эта мысль, несомненно, уже приходила мне в голову, но как-то не задержалась. Слишком много других вещей заботило меня тогда куда больше. Но теперь она была высказана и с ней нужно было как-то справиться.

Дафна могла его убить, это точно. Вряд ли нашлось бы что-то, на что она оказалась бы неспособна в припадке фамильного кэллингемовского бешенства.

Вспомнил выражение лица Старика сегодня утром, в котором любовь мешалась с отчаянием, и словно увидел, как он мечется сейчас в сумрачных стенах библиотеки. Но поскольку Бетси выглядела такой расстроенной, а для меня важнее всего была она, то попытался все как-то сгладить.

— Я ее спрашивал. Говорит, она этого не делала. — Заключив Бетси в объятия, поцеловал ее. — Такие мысли и допускать не стоит. Все будет хорошо. Обещаю. Пойди накинь плащ. Уже пора.

Она на миг задержалась в моих объятиях. Заметив, как успокаивается ее лицо, я снова почувствовал угрызения совести. Совершенно обоснованно она боялась, что Дафна могла убить Джимми, и только от того, что я отверг ее предположения, страх ее вдруг исчез. Вот насколько она мне верила.

Пока она ходила в спальню за плащом, я надел свой и ждал ее в холле. Нужно было предвидеть, что мало избавиться от Анжелики. Снова и снова будут всплывать всякие мелочи, чтобы напомнить, какой я обманщик. «Для тебя ничего не кончено, ты все прекрасно сумеешь устроить». Голос Анжелики, дрожащий от отвращения, снова звучал в моих ушах. Я вдруг представил себе ее в поезде. Что она сейчас делает? Читает журналы? Или просто сидит, проклиная в душе такое ничтожество, как я?