90 миль до рая - Владимир Ераносян

Где он?! Неужели поздно?! Неужто все кончено? Ее жизнь – ничто, только бы успеть, только бы доплыть до маленького…

Что-то потянуло ее назад. Это была жилистая рука Ласаро. Он вынырнул из закружившего его океанского вихря. Элис повернулась к нему и… получила удар. Мощный удар кулаком в переносицу. Ей не было больно, и хлынувшую струей кровь волна смыла соленым шлепком.

Впервые он ударил ее. Он был сильнее. Но она была мужественнее. Он пытался спасти свою жизнь, а она – жизнь своего ребенка. В этом было ее главное преимущество. Она отключилась лишь на мгновение, а очнувшись, возобновила преследование.

Волны будто шутили над Ласаро, устраивая пляски перед его носом и мешая определить местоположение спасительной камеры. И это еще что? Опять эта ведьма! Надо было треснуть ее в лоб, чтоб уж наверняка. Она вцепилась в него обеими руками, и что она делает?! Что она надумала?! Он бил ее по голове, колол пальцами глаза, драл волосы… Все бесполезно.

– Отвяжись от меня!!! – неистово хрипел в паническом ужасе задыхающийся горе-лоцман. Она уже держала мертвой хваткой его кадык и тащила на дно, за собой, потому что твердо решила достичь океанских глубин в мужском сопровождении. Только бы узнать, где там ее мальчик, дотянулся ли он до камеры?… Она погибала, ликвидируя своей смертью угрозу Элиану.

Тело Ласаро, оторвавшись от рук Элис, нашло приют у большого рогатого коралла-мозговика, окруженного перьями горгоний. Это инородное падение растревожило колонию двухметровых трубчатых губок. Они облепили труп словно пиявки, выделив немереное количество лилового красителя. Красное тело вскоре заметили акулы, но не тронули, посчитав ядовитым. Как не дотронулись и до тела уснувшей вечным сном Элис, примостившейся в труднодоступной для их массивных челюстей уютной ложбине меж черных кораллов, в укромном стойбище спинорогов и морских ангелов – кочевников Атлантики.

Диковинные рыбы что-то шептали спящей красавице, представляя себя стражами, изгоняющими суету и сомнение. Они накладывали макияж безмятежности на ее лик, пытаясь смахнуть с ее лица застывшую пелену необъяснимого страха. «Не тревожься, принцесса… – посвященный прочитал бы их немые излияния по губам. – Это самое красивое из земных захоронений. Здесь покой и умиротворенность…»

Вот только суровый групер как всегда теребит плавниками и виляет хвостом, словно знает что-то важное, что поведает только тогда, когда перед ним расступятся остальные. Что ж, пожалуйста. Донеси свою весть, хвастунишка. Что ты видел там, на высоте, у поверхности лукавых вод?

Какой-то тонущий мальчик из последних сил дотянулся до резиновой камеры, вскарабкался на нее и удержался до наступления штиля. И теперь он спит посреди мерцающей глади океана. И солнце щекочет его ноздри…

И все? Всего и делов-то… А надулся так, словно знает действительно нечто важное!

«Не хотите слушать – как хотите». Групер сорвался с места, заприметив голубое чудо – хирурговая рыбка зазывающе шмыгнула из-за коралла, намекнув, что в ней групер найдет более благодарного слушателя. Однако не успел групер исчезнуть, как саркастичные спинороги и ироничные морские ангелы ощутили всей своей чешуей, что от тревоги в их тайной ложбине и след простыл, а с лица их принцессы сошла мимика неведомого страха и появилась загадочная улыбка…

Утро 23 ноября 1999 года

Открытое море, 10 миль от порта Ки Вест, южная оконечность Флориды

– Человек за бортом! – заорал бородатый рыбак, спуская шлюпку на воду.

Чьи-то сильные руки аккуратно погрузили мальчика в лодку и подняли на борт дрейфующего рыболовецкого трейлера, где Элиан сразу очнулся.

– Сорванец, как же ты тут очутился? – не ожидая ответа от обессиленного мальчугана, пережившего Бог знает что, бормотал один из его спасителей.

– Мэ сьенто мареадо,[23]– дрожащим голоском пропищал распластавшийся на деревянной палубе малыш.

– Что он сказал? – потребовал перевода капитан-ирландец.

– Жалуется, что его укачало, – не оборачиваясь, ответил бородач-кубинец, сразу смекнувший, что пацаненок – его земляк.

В команде кубинцев хватало. Они перебрались в Майами еще во времена Камариоки, в 62-м после Карибского кризиса, когда Кастро впервые заявил, что построение социализма – дело добровольное и что он никого не держит. Из кубинского порта Камариока стали курсировать сотни катеров и яхт, перевозя тысячи недовольных, таких, как этот бородач. Он был представителем свободной профессии и надеялся, что ювелирное дело прокормит его в Штатах. Не тут-то было. Золотых и бриллиантовых дел мастер-еврей, исследовав опытным взглядом навыки и манеру «кубинского Фаберже», каковым сам себя мнил переселенец, снисходительно предлагал ему, нет, даже не работу подмастерья, опасаясь, что беженец с голодухи может и на воровство пойти, а платное обучение у какого-то сосунка-очкарика. Неприятный наставник, посмотрев на его изделия, изрек на первом же занятии: «Это безвкусица и примитивизм. Такое никто не купит». И тогда несостоявшийся ювелир хлопнул дверью и стал рыбаком.

Его тянуло туда, где им восхищались, где он был уважаемым человеком, но, как говорится, – muy pronto en la vida es demasiado tarde[24]… На родине он теперь принадлежал к «эскория»,[25]а значит, путь домой ему был заказан. А тут, на трейлере, он хоть чуточку, но был поближе к родным берегам, особенно в сравнении с теми, для кого весь мир теперь ограничивался кварталами Маленькой Гаваны.

– Куаль эс ту номбрэ?[26] – спросил мальчика добрый рыбак.

– Элиан, – молвил малыш.

– Куаль эс ту апейидо?[27]

– Гонсалес… Тэнго амбрэ[28]… – прервал допрос Элиансито.

– С ним все будет в порядке, – отрапортовал рыбак. – Он хочет есть. Тащите рис с фасолью! Там, на камбузе, в казанке. Он еще не остыл.

Принесли миску с кангри. Элиан никогда не думал, что обычные «морос и кристианос»[29]– еда, какую он пробовал сотни раз, может быть такой вкусной. Потом его угостили тостонес – обжаренными в масле ломтиками бананов. Этот десерт был коронным блюдом его любимой мамочки. Она, наверное, где-то рядом, ее нашли другие рыбаки, и скоро они все вместе, он, папа и мама, сядут за обеденный стол, накрытый всевозможными яствами, такими же вкусными, как угощения щедрых рыбаков.

Их, конечно, папа и мама должны обязательно пригласить и накормить до отвала. Мама специально для них приготовит жареного цыпленка и камароне.[30]А на десерт подаст мармелад из гуаябы. Вкуснятина! Пальчики оближешь! Мальчуган довольно сощурился в предвкушении неминуемых гастрономических восторгов его новых друзей.

– Надо будет дать объявление в «Эль нуэво геральд». Думаю, его родственники отзовутся. Не усыновлять же нам его, – размышлял вслух угрюмый капитан, с любопытством взирая на лопоухого волчонка, который проглатывал одну за другой дольки банана, не пережевывая.

– Йес, сэр, – кивнул рыбак. – Уверен, родные отыщутся. Иначе мы разоримся на его пропитании, этот обжора поглощает еду, как элеватор. Постановка на довольствие этого троглодита обернется для команды гибелью от голодной смерти.

Рыбаки захохотали. Они только что спасли человека, и человечек этот был цел и невредим…

Смеялся и Элиан. Он хоть и не понял смысла сказанного, но всем сердцем чувствовал дружелюбную атмосферу и радовался своему спасению. Глаза рыбаков, их веселый нрав излучали искренность. Этого было достаточно. Все было ясно как Божий день, новый, солнечный и безветренный. Во взглядах рыбаков он отражался сладкой безмятежностью и заразительным спокойствием. Хотя, говорят, даже взрослые не все умеют читать по глазам. Но в этом случае все было просто. Quen no comprende una miradatampoco comprendera una larga explicacion…[31]

2 декабря 1999 года

Гавана, Куба. Дворец революции, резиденция Председателя Государственного совета Республики Куба Фиделя Кастро Рус

Они беседовали с команданте несколько часов кряду подобно двум старым приятелям. Просто один из них по праву являлся наставником. Мудрым, а значит, добрым. Хуану Мигелю не терпелось кое-что спросить.

– Фидель, – как-то обреченно прошептал он, – неужели возможно, что американцы не отдадут мне моего мальчика?

Лидер Кубы с грустью погладил бороду и кивнул.

– Тогда прикажи спецназу выкрасть моего Элиансито или дай мне оружие, чтобы я сам это сделал! – решительно произнес отец мальчика.

– Нет, стратегия уже выработана. Я выступлю в прямом эфире по национальному телевидению. Я помогу тебе. Куба поможет тебе. Мы поведем борьбу легитимными средствами. Поднимем мировую общественность. Позволь попытаться цивилизованно, как подобает суверенному государству, подойти к этой проблеме и с Божьей помощью победить. Дай нам шанс урегулировать спор процессуальным путем. Тем более свое не крадут. Свое возвращают…