Ложь, которую мы произносим - Джейн Корри

– Подарок? Почему?

– Потому что мне так захотелось.

И вот опять она. Эта чудесная улыбка.

– О, Том, он прекрасен. Какие удивительные цвета. Такой красивый узор пейсли.

Я не знал, что это значит, но не хотел признаваться. Главное, она обняла меня. И все снова стало хорошо.

Несколько недель спустя центр искусств закрылся из-за нехватки финансирования. Занятия прекратились. Я постарался не показывать своего облегчения. Сказал вместо этого:

– Неважно. Когда у нас появятся дети, ты все равно захочешь оставить занятия.

– Но я буду скучать по своим ученикам! – В ее прекрасных темно-карих глазах блестели слезы. – Мне нравится направлять их руки и наблюдать, как загораются при первых уверенных штрихах лица тех, кто даже не подозревал в себе такого умения.

– Разве тебе недостаточно меня? – спросил я, понимая, что это звучит глупо и по-детски.

– Конечно, достаточно.

Она откинула назад волосы и потянулась, чтобы поцеловать меня в губы. Я сдался. Невероятно, какой эффект на меня она производила.

Несколько недель спустя Сара позвонила мне на работу. Я уже просил ее так не делать. Это выглядело непрофессионально. Мне нужно было подавать пример своей команде.

– С тобой все в порядке? – спросил я.

– Угадай что? – Ее голос звучал игриво. – Ты скоро станешь папой!

Пока она говорила, я заметил одного из старших партнеров, который приближался ко мне своей размеренной, целеустремленной походкой.

– Очень хорошо, – вежливо произнес я в трубку.

– Думала, ты будешь на седьмом небе от счастья!

– Я сейчас иду на встречу.

– Так ты не можешь говорить?

– Вот именно.

Я положил трубку как раз вовремя.

– Надеюсь, я не помешал чему-то важному, Том?

– Вовсе нет, – ответил я.

Затем он начал говорить мне, что управление было «очень впечатлено» моей работой и хотело бы рассмотреть мою кандидатуру на должность младшего партнера. Но я не мог сосредоточиться. Был слишком взволнован тем, что сказала Сара. А еще напуган. Отцовство – это такая ответственность. Что, если я все испорчу, как сделал мой папа? Во время медового месяца я твердил себе, что быть достойным родителем не так уж трудно. Но теперь, когда это стало реальностью, у меня начали появляться сомнения.

По дороге домой я остановился у цветочного магазина и, чтобы подстраховаться, попросил «смешанный букет». Арабелла однажды подняла страшный шум, когда я купил ей хризантемы. Она назвала их гаражными цветами.

Я нашел Сару на кухне.

– Прости, что не смог с тобой поговорить, – сказал я, осторожно передавая ей букет, перевязанный розовой лентой. – Ты позвонила в непростой момент. Но твои новости просто потрясающие!

– Наши новости, – поправила она, снимая фартук. Сара готовила что-то вроде рагу. Называлось гуляш из тофу. – Это удивительно, правда? – Она взяла мою руку и положила себе на живот. Я не смел пошевелиться, опасаясь повредить что-нибудь внутри нее.

– Поговори с ним, – предложила Сара.

Я громко рассмеялся:

– Это же еще не настоящий человек.

– Чушь собачья! Он или она может нас слышать, ты же знаешь. Так написано в книжках про беременность. Ты слушаешь, малыш? Мы будем любить тебя вечно. Не так ли, папочка?

Она одарила меня одной из своих чудесных улыбок.

– Да, – сказал я и внезапно почувствовал себя намного лучше. – Будем.

Три недели спустя субботним утром Сара разбудила меня. Солнце уже начало пробиваться сквозь занавески. Я заметил, что между двумя кусками материи был небольшой раздражающий зазор – прошлым вечером их задергивала Сара, а не я. Когда я встал, она застонала.

– У меня болит живот.

– Попробуй облокотиться на подушки, – мягко ответил я, направляясь к действовавшим на нервы занавескам.

Позади меня раздался тихий вздох, а затем крик. Я обернулся.

– Взгляни! – воскликнула она, указывая на простыни.

Сара лежала в луже крови, которая все увеличивалась.

Мой разум заметался. Я изо всех сил пытался его удержать. Думать. Быть спокойным.

– Все в порядке, – произнес я.

– Откуда ты знаешь?

Я оставил вопрос без ответа, а взамен сказал:

– Мы позвоним 999.

Числа. Практические шаги. Вот в чем было дело. С ними я чувствовал себя увереннее. Все будет хорошо.

Должно быть.

Но если бы присяжные на своих скамьях узнали сейчас правду, то наверняка первыми не согласились бы.

* * *

Окно водителя опущено.

– Залезай, – говорит он.

– Мне нужно вернуться к полуночи.

– Просто залезай, ладно?

Он барабанит пальцами по рулю. На его правой руке большой серебряный перстень.

Похоже, с черепом.

Я оглядываюсь вокруг.

Улица пуста.

– Давай, – говорит водитель. – У меня есть идея. Будет весело.

Глава 8. Сара

Ребенка мы потеряли.

Когда я очнулась в палате, мне сказали, что сделали дилатацию и кюретаж. Видимо, так называется «выскабливание», чтобы очистить мою матку «и подготовить ее к следующему разу».

А если следующего раза не случится? Была ли в этом моя вина?

Как можно в один миг быть беременной, а в следующий – уже нет? Пока я принимала душ, по моим ногам хлынула кровь. Из-за этого я разрыдалась еще сильнее.

Когда мы вернулись домой, Том был таким милым, приносил мне чай в постель и гладил по спине.

– Конечно, я поеду с тобой, – сказал он, когда я получила письмо из больницы с предложением пройти обследование через несколько недель. – У меня назначена встреча, но я ее отменю. Ты гораздо важнее.

К моему ужасу, нас направили в женскую консультацию, где пришлось ждать в комнате среди самодовольных беременных женщин, которые заботливо поглаживали свои животы и разговаривали с другими о том, «сколько недель осталось».

– Миссис Уилкинс? – позвала медсестра.

У меня по-прежнему возникало ощущение «это о ком?», когда я слышала свою новую фамилию.

– Часто, – сказала медсестра, как только мы оказались в кабинете, – самопроизвольный аборт – естественное развитие событий, если с плодом что-то не так.

– Аборт? – Я задохнулась. – Ничего подобного не было.

– Я использовала медицинский термин для обозначения ситуации, когда беременность без предупреждения заканчивается, – пояснила та. – Это, безусловно, расстраивает. Но, по крайней мере, теперь вы знаете, что можете забеременеть. Подождите три месяца, а затем попробуйте еще раз.

Три месяца? Казалось, что это целая вечность. Но в те дни давали такой совет.

Я в одиночестве шла домой по Оксфорд-стрит, все еще чувствуя себя неуверенно после операции. Том вернулся в офис. Недавно начали включать рождественскую иллюминацию. Дети, распахнув глаза, смотрели на пластиковых оленей в натуральную величину в витринах «Селфриджес». Среди малышей была кроха со светлыми косами, которая показывала на оленей пальчиком. Я хотела себе такую же. Почти тянуло броситься к ней и унести прочь. Почему моя мама не ценила меня