Pacпятый купидон - Рэт Джеймс Уайт

гласила: "Джозеф Майлз". Название было смутно знакомым, но я едва прошел курс истории искусств в колледже. Я записался на него только потому, что думал, что это будет проще, чем Всемирная история.

Я был так озабочен живописью и красотой квартиры женщины, что не заметил большой мешок на молнии, который Катрина достала из своей большой сумки. Заметил лишь после того, как последовал за ней в спальню, где она открыла его и выложила содержимое на пол, рядом с кроватью: ножи, скальпели, плоскогубцы и костяные пилы. Я перевел взгляд с Катрины на женщину, которая лежала на огромной кровати, поверх простыни из толстого пластика. Она была в процессе накачивания какой-то дрянью, втыкнув иглу для подкожных инъекций в одну из толстых, синих вен своих бедер. Ее глаза сразу же закатились, а веки опустились. Каждая мышца тела заметно расслабилась, и улыбка расплылась на ее лице. Думаю, это был героин или что-то в этом роде. Хотя все, что я знал о таких наркотиках, я почерпнул из книг или видел в кино. Я никогда не был свидетелем того, как кто-то ловил кайф.

- Я готова, - сказала она.

И Катрина принялась за работу.

Я с ужасом наблюдал, как массивная женщина взяла скальпель и начала "работать" с губам старой леди, медленно срезая их с лица, оставив только блестящие белые зубы (явно коронки), сияющие на фоне сожжено-оранжевого лица. Но Катрина не оставила их ей. Она подняла плоскогубцы и вырвала зубы изо рта женщины, один за другим. Старуха стонала и хрюкала, но ни разу не вскрикнула. Даже когда Катрина пробила грудную клетку одним из ножей, а затем начала вырезать ее лицо, старуха не закричала. Я с ужасом наблюдал, как она отрывала смехотворно маленький нос старой леди.

Катрина протянула руку и начала массировать огромную грудь женщины, немного возбуждая соски. Затем она наклонилась и пососала каждый, пока соски не встали торчком. Она провела рукой по плоскому (после липосакции) животу старой леди, затем ниже, между ее бедрами с ярко выраженными синюшными венами, а затем мягко ввела палец, потом еще один, и еще один - в безволосую щель старухи. Большим пальцем она принялась тереть клитор.

Катрина была удивительно ловкой в ​​искусстве удовольствия, также талантлива в этом искусстве, как в пытках и убийствах. Мои скудные познания о женской анатомии кричали, что для этой старой женщины оргазм просто невозможен, но тело женщины начало реагировать, несмотря на невыносимую боль, которую она испытывала.

- Трахни ее, Лайонел.

- Ч-что? Ты только что сказала - "трахни ее"?

- Да. Я не могу заставлять ее кончить и вырезать сиську одновременно. Мне нужна помощь, раз уж ты здесь. Собираешься внести свою лепту? Возьми свой хрен и присунь ей. Это сделает вырезку менее болезненной. Или ты предпочитаешь взяться за нож?

- Что? Н-нет. Но, я не могу... я не могу трахнуть ее с половиной лица.

- Уверена, что можешь.

Она встала, и я непроизвольно сделал шаг назад. Она почувствовала мой страх и положила нож на пол, затем подошла ко мне. Я немного расслабился. Катрина протянула руку и через брюки схватила мой член, который сразу же затвердел. Она погладила его через мои джинсы, и это было так давно, когда женщина так трогала меня, что я чуть не кончил прямо в трусы. Она расстегнула штаны, залезла внутрь, вытащила мой член из нижнего белья и продолжила гладить его, периодически облизывая ладонь и массируя головку.

- Трахни ее, Лайонел!

- Я... я не могу.

- Трахни ее, Лайонел!!!

Я покачал головой.

Она опустилась на колени и лизнула головку моего члена, а потом всосала его целиком в горло. Мне казалось, что я взорвусь. Я никогда не чувствовал ничего похожего на то, что выделывал ее язык, кружась вокруг моей набухшей плоти, в то время, как ее губы зарылись в мои лобковые волосы, а член достал до ее миндалин. Она медленно вытащила мой член изо рта, продолжая поддразнивать его нижнюю часть своим языком, будто он еще был у нее в глотке.

- Ты хочешь меня трахнуть, Лайонел?

Я с энтузиазмом кивнул. Да, я хотел ее трахнуть. Больше всего, что я мог вспомнить о желании чего-либо или кого-либо в моей жизни, я хотел оседлать эту сумасшедшую, убийственную, тучную женщину с грудями, большими, чем моя голова. Я хотел знать все ее темные и страшные эротические секреты.

- Тогда трахни ее, Лайонел. Пожааааалуйста!!!

Я кивнул, и Катрина потянула меня за член к кровати, все еще гладя его, чтобы он стоял. Женщина была удивительно влажной. Она была возбуждена, несмотря на ее раны.

- Трахни ее жестко, Лайонел! Трахни ее так, как ты хочешь трахнуть меня!

Я закрыл глаза и представил себе титанические бедра Катрины, сжимающие мою спину, вместо этой кровоточащей старухи с половиной лица. Я обрушил мой пульсирующий стояк глубоко в увядшую промежность старой карги, и начал жестоко ее трахать, как Катрина трахала мускулистого парня в "Хэллоуине". Я делал это с закрытыми глазами и не открыл их даже тогда, когда раздался ее крик и этот влажный, раздирающий звук, когда Катрина отпилила грудь женщины от ее грудной клетки.

- Подожди. Мне нужно перевернуть ее.

Я вытащил член, держа глаза закрытыми, пока Катрина бросила грудь женщины в ведро рядом с кроватью.

- Ты кончил?

Я покачал головой.

- Мне все еще нужно отрезать ей задницу, но ты можешь трахнуть меня, пока я делаю это, если хочешь... Мне бы не хотелось оставлять тебя с посиневшими яйцами.

Я отмахнулся от нее.

- Все нормально. Я подожду. Могу воспользоваться душем?

Катрина усмехнулась, вероятно, понимая, что мои глаза все еще закрыты.

- Конечно. Ванная позади тебя.

Я вошел в ванную, все еще думая о том, что Катрина сделала со старой женщиной, и что сделал я. Я был близок к оргазму, когда Катрина велела мне остановиться, чтобы она могла перевернуть старуху. Если бы не это, я бы кончил в эту полумертвую старую кошелку, пока Катрина держала ее. Мой стояк все еще не уменьшался, несмотря на то, что я энергично вычищался, пытаясь смыть запах секса вместе с воспоминаниями об этом. Но воспоминания не были неприятными. Независимо от того, сколько я ругал себя за это, независимо от того, как громко возражала моя христианская, нравственная совесть, я наслаждался ими безмерно.

Я вышел из душа и, не одеваясь, пошел обратно в спальню. Катрина уже была голая,