И имя ей Гроза (СИ) - Евдокименок Елена

Как же мне нравился его смех: мягкий, добрый, игривый!

Едва я ступила на порог дома Яниты, во мне зажглось нехорошее темное предчувствие.

Я застыла, время остановилось, тихий шелест секунд замер, завис. Андрей ударился, столкнувшись со мной.

Моя рука легла на пистолет.

- Сиди здесь, - велела я Андрею, но он не послушался.

- Ты что меня за тряпку держишь? – раздраженно спросил он.

- Тихо! – пришлось шикнуть.

Я вошла в дом.

Сиротливо хлопало открытое окно, избиваемое порывами ветра. Пылинки танцевали в воздухе.

Я метнулась вперед и спряталась за углом, взводя курок.

Невесомые шаги, казалось, плыли в воздухе. Невесомые шаги преследовали меня. Андрей сидел рядом, и его дыхание шевелили мои волосы рядом с ухом.

Я миновала коридор и взлетела вверх по лестнице, и тут, оглянувшись, увидела…

Белая, безжизненная рука, словно змея, струилась по полу.

Янита улыбалась хищным оскалом презрения. Глаза ее были открыты и глядели в никуда.

А на полу было написано кровью:

«Ты никуда не уйдешь, маленькая сучка. И умрешь также! Как и все исчадья сатаны и все кто вам поможет!»

Я закрыла ее глаза, и кругом была темнота, и она подступала повсюду, грозя задушить нас.

«Я отомщу за тебя» - поклялась я мысленно.

- Уходим! – внезапно что-то случилось. Видимо, сюда шли охотники. Я ощутила это всей кожей, и рванулась к окну.

Перелезла через подоконник и свалилась в кусты. Андрей последовал за мной.

- А как же Янита? – спросил он шепотом.

- Мы не можем ей ничем помочь, - ответила я, мчась по направлению к нашей машине, предусмотрительно спрятанной вдалеке.

На бегу выпалила:

- А Ольга? Где она?

- У нее что-то случилось, и она ушла…- сказал Андрей. - Потом расскажу.

Мы едва успели залезть, как выстрелы прошили корпус машины. Я закричала:

- Гони!

Андрей включил стартер, но машина не завелась.

- Черт! Черт! Черт! – выпалил он, то нажимая, то отпуская кнопку.

Наконец, машина сдвинулась с места, натужно тарахтя, а преследователи уже почти настигли нас.

Мы ринулись вперед. Лавируя меж других машин, мы мчались со всей скоростью, на которую была способна его машина.

Преследователи, несущиеся позади, осыпали нас градом пуль. Приходилось нагибаться, прячась за сидением, и лавировать, мешая им подобраться слишком близко.

Мы завернули в переулок, выехав на встречную полосу. Машины надрывно гудели, останавливаясь. Некоторые врезались в следующие.

Поворот и мы промчались по переулку, выехали с другой стороны.

Я обернулась. Позади никого не было.

Это был наш шанс!

Мы вновь и вновь петляли по узким улочкам и закоулкам, машина с трудом протискивалась между домами.

Возвращаясь, я чувствовала себя обессилевшей и злой, и меня раздирало осознание собственной вины. Ведь если бы не я, с Янитой было все в порядке.

- Так что с Ольгой? – спросила я Андрея, едва мы остановились в подворотне рядом с гостиницей.

Он вздохнул:

- У нее заболела сестренка в другом городе, и она уехала.

- За ней не было слежки? – я не хотела, чтобы кто-то еще погиб из-за меня.

- Нет.

- Ее не вычислят? – тревога не спешила отступать.

- Я дал ей поддельные документы и проводил. Еще она покрасила волосы и изменила облик!

- Нам тоже надо, - грустно сказала я.

- Машина засветилась, - заметил Андрей. - И насчет Ольги. Нужно предупредить ее, чтобы не возвращалась.

- Завтра займемся этим, - решила я.

Брат встретил нас в моей комнате.

- Ну, как?

- Хорошо повеселился с официанточкой? – зло спросила я, бросая ботинки у входа в комнату, и идя в ванную.

Я громко хлопнула дверью.

Сама не знаю, почему я так делаю…

Смотря в свое бледное лицо, в серые глаза, с расширенными зрачками, я не узнавала себя. И ненавидела свои мерзкие поступки. Хотя Яниту я вынуждена была оставить… Ведь это была ловушка, враги шли по пятам.

Плеснула в лицо холодной водой и вернулась в свою комнату без мыслей и без чувств, но там уже было пусто. Зашла к брату, и там тоже никого не было. Тогда я спустилась вниз.

Братец пил. Андрей составлял ему компанию и осуществлял товарищескую поддержку.

- Не расстраивайся так, она скоро сюда заявится! Вот увидишь!

Я улыбнулась Андрею, появляясь из-за спины брата, появляясь из тени, словно призрак.

Андрей подавился, закашлялся. Я подступила к нему, желая помочь, постучать по спине, но он испуганно отшатнулся, как будто я собиралась добить его, и отмахнулся.

Я скорчила обиженную рожицу, а затем, уже серьезная, повернулась к брату:

- Прости меня, Мишка. Я не знаю, что на меня нашло! Я больше не буду, клянусь Свя…- теперь Святые охотников не касались меня…- клянусь всем, что у меня есть!

- Хорошо, - голос брата был неразборчив, он раскинул свои руки. Я обняла его. Он уронил голову мне на плечо и заснул.

- Спасибо тебе, спаиватель малолетних! – обругала я Андрея, пиная братца.

Тот разомкнул мутные очи.

- Пей больше, - шепотом сказала я ему, - и официантка на тебя и не взглянет.

Он встряхнулся, и прошел почти ровно до лестницы. Едва мы скрылись за аркой, он свалился мне на плечо.

- Помочь тебе? – спросил Андрей с мольбой.

Смешные эти мальчишки!

Но мне стало жаль его и после пары шагов, я скинула братца ему.

Андрей зашатался, но устоял.

- Как ты умудрился остаться трезвым?

- А я и не пил, я только вид делал, - сказал он, натужно пыхтя и карабкаясь по лестнице.

- Хм, - все это выглядело странно, - А ты не боялся, что братец тебя застукает?

- Уметь надо, - хвастливо заявил Андрей, сгружая братца на кровать. Он оттер лоб и уставился на меня взглядом героя после великих свершений, вернувшегося к даме сердца.

А… я позорно сбежала. Стояла по ту сторону двери и сердце мое бешено колотилось.

Я никогда ничего не боялась.

После смерти мамы.

Не боялась каждый день выходить на смертный бой.

Не боялась убивать.

Не боялась грубить отцу…, хотя знала, что за этим последует – побои, после которых не встать, и слова, после которых мне хотелось бы умереть, если бы я любила.

Я нырнула в кровать, в мягкий омут одеял и подушек, и закрыла глаза, твердя, что все это мне приснилось…

Слишком опасно любить, стоя на пороге войны, и слишком прекрасно, невыносимо сладостно, потому что каждый миг может стать последним, и он бесценен.

Но меня миновали все бури и все радости любви. Я закрыла глаза и лежала долго, пока загорались и гасли звезды, а моя волчья душа тосковала в человеческом теле.

На следующий день я проснулась пугающе рано, в восемь часов. Это был нонсенс, потому что обычно после ночных прогулок, до меня было не добудиться, но сейчас мне даже хотелось встать.

Я бодро вскочила, оделась, спустилась вниз, позавтракала, и уже была готова к новым свершениям.

Оборотни обычно собирались вечером, так что на целый день я была свободна.

Я поточила свои кинжалы, так что теперь они могли перерубить волосинку на лету.

И начала упражняться с ними. Легко, как бабочка, я порхала по комнате, размахивая кинжалами в своем смертоносном танце, поражая выдуманных противников одного за другим.

И тут дверь открылась, и вошел Андрей. Он стоял на пути моего удара.

Я опустила руку. Он заворожено смотрел на меня и сказал, едва обретя дар речи:

- Ну, и штучки ты выделываешь.

Я бросила кинжалы на кровать.

- Меня учили лишь этому. - Почему мне приходилось оправдываться перед ним? Почему перед ним я чувствовала свою ущербность? Хотела быть такой же, как и остальные девушки? Красивой, беззаботной, а не убийцей-оборотнем…

Что за чушь!

Я заставила себя отвлечься от глупых мыслей и сказала:

- Мне все равно ничего больше не надо.

Андрей присел рядом и спросил: