Рассказы о вещах - Михаил Ильин

Прошло еще несколько лет, и в Париже появились фонари.

Это было большим событием. Король Людовик XIV велел выбить по этому поводу медаль.

Иностранные путешественники с восторгом рассказывают о впечатлении, которое произвел на них освещенный Париж.

Говорят, что царствование Людовика XIV стали называть «блестящим» именно из-за уличных фонарей.

Интересно почитать воспоминания людей того времени.

Передо мной книга с длинным, по тогдашней моде, названием:

ПРЕБЫВАНИЕ В ПАРИЖЕ, или точные указания для знатных путешественников, как они должны себя вести, если они хотят сделать доброе применение из своего времени и денег, НАХОДЯСЬ В ПАРИЖЕ.

Сочинение советника Его Высочества Принца Вальдека Иоахима Кристофа НЕМЕЙТЦ Париж, 1718.

На одной из страниц этой книги мы читаем:

«По вечерам можно безопасно выходить на большие улицы до десяти или одиннадцати часов. С наступлением ночи фонарщики зажигают на всех улицах и мостах общественные фонари, которые горят до двух или трех часов ночи.

Эти фонари висят на цепях посреди улицы на равных расстояниях, что весьма приятно на вид, в особенности если смотреть с перекрестка.

Некоторые лавки, кафе, таверны, кабачки остаются открыты до десяти или одиннадцати часов. Их окна уставлены бесконечным числом свечей, которые бросают яркий свет на улицу. Вот почему в хорошую погоду здесь можно встретить столько же народа, сколько днем.

На людных, оживленных улицах почти никогда не бывает грабежей или убийств. Но я не берусь утверждать, что на маленьких улицах вы не подвергнетесь нападению. Никому не советую ходить по городу темной ночью.

Хотя по улицам и разъезжает конная стража, случаются вещи, которых она не видит.

Недавно карета герцога Ричмондского была остановлена в полночь неизвестными недалеко от Нового моста. Один из нападавших ворвался в карету и пронзил герцога шпагой.

После десяти или одиннадцати часов вечера невозможно найти даже на вес золота портшез или фиакр.

Лучше всего брать с собой слугу, который шел бы впереди вас с факелом в руках».

В 1765 году в Париже были поставлены новые, «отражательные» фонари с масляными лампами вместо свечей и блестящими пластинками-рефлекторами. Такие рефлекторы и сейчас еще встречаются в керосиновых лампочках.

Новые фонари простояли много лет. Один из них — на углу улицы Ванери и Гревской площади — прославился во время французской революции. На нем восставшие парижане вешали королевских чиновников и придворных. Один аббат, которого уже тащили к фонарю, спасся только тем, что закричал:

— Ну хорошо, вы меня повесите. Станет ли вам от этого светлее?

Через двадцать лет после Парижа был освещен Лондон. Один изобретательный человек, по имени Эдуард Геминг, взялся за небольшую плату выставлять у каждой десятой двери фонарь.

Правда, фонари он был обязан ставить не всегда, а в безлунные ночи, не круглый год, а только зимой, и не на всю ночь, а с шести до двенадцати.

И все-таки его предложение вызвало бурю восторга. Его называли гениальным изобретателем, говорили, что «открытия других изобретателей ничто в сравнении с подвигом человека, который превратил ночь в белый день».

У нас в России еще сто лет тому назад улицы освещались масляными фонарями.

Как выглядели тогда улицы Петербурга, рассказывает нам Гоголь в своей повести «Невский проспект»:

«…как только сумерки упадут на домы и улицы и будошник, накрывшись рогожею, вскарабкается на лестницу зажигать фонарь… тогда Невский проспект опять оживает и начинает шевелиться. Тогда настает то таинственное время, когда лампы дают всему, какой-то заманчивый, чудесный свет.

…Длинные тени мелькают по стенам и мостовой и чуть не достигают головами Полицейского моста.

…Далее, ради бога, далее от фонаря! и скорее, сколько можно скорее, проходите мимо. Это счастие еще, если отделаетесь тем, что он зальет щегольской сюртук ваш вонючим своим маслом».

ПРИ СВЕТЕ ГАЗА И КЕРОСИНА

Невесело было сто лет тому назад проводить вечера при тусклом свете сальных свечей или масляных ламп. Читать было трудно, а мелкий шрифт и совсем невозможно.

Когда лампу зажигали, она горела некоторое время хорошо, но уже через час начинала понемногу гаснуть. Тяжелое сурепное масло плохо поднималось по фитилю, и фитиль от этого нагорал. Часа через два лампу приходилось зажигать снова.

Стали думать, чем бы заменить масло.

И вот на смену маслу появилось новое горючее вещество.

За тысячи лет до этого дерево— лучина — было заменено жидким маслом.

На этот раз жидкое масло заменили газообразным веществом — светильным газом.

Как же это можно сжигать в лампе газ и откуда его берут?

Если вы потушите свечу, вы увидите белый дымок, поднимающийся от фитиля.

Дымок этот можно зажечь спичкой. Пламя по дымку перебросится со спички на фитиль, и свеча снова загорится.

Свеча — это маленький газовый завод. От нагревания стеарин или сало сначала плавится, а потом превращается в газы и пары, которые мы видим, когда тушим свечу.

Горящие газы и пары — это и есть пламя.

То же самое происходит и в лампе. Масло или керосин превращается в газы и пары, которые сгорают, образуя пламя.

Нашелся человек, которому пришло в голову, что горючий газ может получаться не в самой лампе, а на газовом заводе, откуда его можно в готовом виде проводить по трубкам в горелку. Только для получения газа он взял не сало или масло, а уголь, который стоит дешевле.

Звали его Вильям Мердок. Это тот самый Мердок, который построил первый в Англии паровоз.

Мердок был сначала рабочим, а потом инженером на фабрике Бультона и Уатта — первой фабрике паровых машин.

При этой знаменитой фабрике Мердок устроил свой газовый завод.

Задача была нелегкая.

Мердок понимал, что для получения горючего газа надо уголь накалить. Но если уголь накалить, он сгорит, и никакого газа не получится.

Как же выйти из этого заколдованного круга? Мердок решил задачу просто.

Он стал нагревать уголь не в открытой топке, а в закрытом котле, «реторте», куда не мог проникнуть воздух. Без воздуха горючий газ не сгорает, и его можно отводить по трубам куда угодно. Но есть еще одна трудность.

Газ получается из угля вместе с парами смолы и воды. Выйдя из реторты, горючий газ охлаждается, и тогда пары сгущаются в жидкость.

Если газ в таком виде пустить по трубам, они очень скоро засорятся. Чтобы этого не было, на заводах стараются как можно тщательнее отделить газ от смолы и воды. Для этого его охлаждают, пропуская через холодильник, то есть через ряд отвесно поставленных труб, которые охлаждаются снаружи воздухом или водой. В холодильнике пары воды и смолы сгущаются и стекают вниз, а газ идет дальше — к горелкам.

Одновременно с Мердоком опытами по газовому освещению занимался француз Лебон.

В 1811 году в журнале «Магазин всех новых изобретений, открытий и исправлений» появилась такая заметка: «Господин Лебон в Париже доказал, что рачительно собранным дымом можно произвесть приятную теплоту и весьма ясный свет. Делая опыт над своим изобретением, сверх семи комнат, осветил он целый сад. Изобретатель назвал свой снаряд термолампой, то есть теплосветом».

Придумать газовую горелку было совсем не так трудно, как лампу. Стоило только надеть на конец трубки, по которой протекал газ, шапочку с узеньким прорезом для выхода газа, и получалось яркое пламя.

Позже догадались и в этом случае применить горелку Арганда. В газовой горелке Арганда вместо одного прореза имеется множество маленьких отверстий, расположенных по кругу. Воздух входит внутрь горелки. Как и в обыкновенной лампе, на горелку надевается стекло.

К тому времени, когда появилось газовое освещение, масляные лампы были уже так хорошо устроены, что изобретателям газовых горелок оставалось только пользоваться готовыми образцами.

Газ произвел на людей того времени впечатление не меньшее, чем изобретение радио или аэроплана в наши дни.

О газе только и говорили. В газетах писали: «День и ночь может огонь гореть в комнате, не требуя для присмотра ни одного человека. Его можно провести вниз с потолка, где он будет распространять по всей комнате свет свой, не оттеняемый подсвечником и не омрачаемый копотью».

В юмористических журналах тех лет можно найти множество стихов, рисунков, карикатур по поводу газового освещения.

На одной из этих карикатур — нарядная дама, а рядом с ней грязная нищенка. У дамы вместо головы на плечах яркий газовый фонарь, а у нищенки — тусклая масляная лампа.

На другом рисунке — пляшущий газовый фонарь на тоненьких ножках, а рядом сальная свеча, оплывшая, уродливая. Под этой свечой, как под деревом, сидят двое: старичок с книгой и дама с чулком и спицами. Они тщетно пытаются работать при тусклом свете свечи. Расплавленное сало капает им на головы.