сказка - Катарина Валентэ

-Но я не хочу уходить! Нет! Мама, помоги! Где моя мама!?

Сентябрь смогла увидеть маму Пуки: шакалиха лежала под одним из шезлонгов, закрыв от горя лапами морду.

-Ничего омерзительнее я никогда раньше не слышала! – ответила Сентябрь, прижимая к себе щеночка.

-Милая, такова эволюция. Тебе не выбирать, как отнестись к этому.

-И что они с нею сделают?

-Твоё какое дело, - вмешался вожак голошатаев.

-Они меня съедят! – взвизгнула Пука, - Утопят! Запрягут, чтобы я таскала паром туда-сюда по реке!

-Да, она нам вполне подходит, - проревел один из голошатаев и постучал рукояткой тяжелой широкой плетки по бедру.

-Ну пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста! – захлебывался рыданиями ребенок. Она постоянно меняла тело, испуг и дрожь не давали ей возможности быть кем-то одним, либо девочкой либо щеночком. Сентябрь пыталась приласкать ее, взяла на ручки, - хоть это было совсем неудобно, потому что девочка была довольно большой, - и раскачивала убаюкивающими движениями. Широко открывая рот девочка плакала; сверкая острыми зубами – подвывала.

-Неужели нельзя забрать что-нибудь другое, - возмутилась Сентябрь. – Обязательно, ребёнка?

-Должна быть кровь, - тихо ответил вожак. – Мы можем забрать тебя в принципе. Если ты, естественно, предложишь.

Сентябрь решилась быстро, к ее чести. Будучи хорошим пловцом, она не допустила бы, чтобы ее утопили. О съедении разговоров вообще не было. Бессердечия в ней было не столько, чтобы укачивать испуганного ребенка и нисколечки не жалеть его, (или чтобы разрешить выбросить его за борт). Но быть десятиной она не хотела. Не хотела и умирать, - вообще не хотела взваливать на свои плечи даже грамма такого груза.

-Нет. – она прошептала. – Не предложу. Но у меня есть рубины…

-Мертвые камни. – фыркнул мериноглавец.

-А жакет? А туфелька? – лошадиные морды удивленно уставились на неё. – Но у меня больше нет ничего! А забрать девочку я Вам не позволю, - Бедняжка, она ведь всего лишь дитя. Как Вы вообще посмели так ее напугать?

Взгляд вожака буравил Сентябрь, не моргая. Мерцающие изумрудным огнем глаза, казалось что-то просчитывали.

-У тебя есть голос. – медленно сказал он. – А еще тень. Выбери что-нибудь, и тогда я оставлю с тобой этого вывертыша.

Тебе такой выбор показался бы чересчур сложным. Но Сентябрь заподозрила в нем что-то заковыристое, - ведь не могла же сделка в Волшебной стране пройти так легко. Естественно, она не собиралась отдавать голос, - иначе как же она сможет говорить с Долом? А петь? А рассказать маме, где она пропадала? А уберечь девочку, столь жалобно обвившую дрожащими руками ее шею, всё-таки надо было. Даже если они не собирались ее ни есть, ни топить, они забирали ее против ее воли: а в таких вопросах Сентябрь была категорична.

-Тень. – ответила она. – Забирайте ее. Хотя зачем, в ней же нет ни капли крови.

Сентябрь опустила Пуку на палубу, и тотчас девочка молнией понеслась к своей маме, на полпути превратившись в щеночка. Встретившись, шакалиха и ее дитя, радостно завиляли хвостами и принялись лизать друг другу мордочки. Вожак голошатаев подошел к Чарли Крабодаву и в ожидающем жесте протянул вперед руку. Фея отстегнул от пояса ужасного вида, ржавый и зазубренный нож и вложил в руку голошатая. Прежде чем Вожак обхватил Сентябрь за плечи и развернул, как ему было удобно, она успела подумать «ох, больно, наверное, будет» Но поначалу ощущались только слабость и немного холод, - пока голошатай распиливающими движениями водил ножом вдоль спины, едва прикасаясь к коже. Тем не менее беззвучным процесс не был: казалось что раскраивают шелк или толкут в ступе кость. Сентябрь думала что вот-вот упадет в обморок от этой ужасной боли, то поднимавшейся к шее то опускавшейся к пояснице; упадет, но не заплачет. Наконец с болезненным треском процесс закончился и Вожак направился прочь, сжимая в руке что-то, похожее на обрезки. Одинокая капелька крови с его ножа упала на деревянную палубу парома.

Вожак положил на палубу прямо перед собой то, что было в его руке. Заиграв в складках темными глубокими искрами, обрезки и лоскутки внезапно превратились в плотную сероватую дымку и обрели форму девочки, - такого же роста, что и Сентябрь, с такими же волосами и глазами, что и у Сентябрь. Медленно Сентябрь-тень растянула губы в улыбке и сделала пируэт на одной ноге. Ни доброй ни нежной эта улыбка не была.

-Мы забираем ее с собой вниз, - точно так же улыбаясь, и, ухватив тень за протянутую к нему руку, произнес вожак, - Мы будем любить ее, и она отныне будет возглавлять наши парады, ведь она не просто отобранная, а отданная. Она - единственное, чем мы по-настоящему владеем.

Тень сделала присутствующим реверанс, - лично Сентябрь он показался чем-то злобным и жестоким, (даже несмотря на то, что подобное трудно представить вместе), и вместе с этим в неё закралось сомнение в том, что она поступила правильно. Несомненно, она будет скучать по своей тени. И несомненно голошатаи с её помощью будут творить дела еще бедственнее и еще вреднее. Пассажиры парома изумленно смотрели на Сентябрь, - в то время как мериноглавцы, усадив ее тень на плечи Вожака, один за одним попрыгали за борт парома. Никто не отважился проронить хотя бы слово. Наконец Отадолэ подобрался к ней и позволил девочке обнять себя за колено. Он был такой теплый, родной, и от него приятно пахло.

-Чарли, я ведь ничего плохого не сделала?

-Что толку классифицировать то, что сделано. – качая седой безумной головой, ответил паромщик. – Пыль она и есть пыль.

Впереди за рекой поднимались сверкающие башни города. Сентябрь опустила взгляд вниз на Ячметлицу и увидела впереди парома шестерку лошадиных голов, легко рассекающих водную гладь, держа в зубах уздцы парома. И над их спинами прыгала и выписывала пируэта девочка-тень; она смеялась, - а волны реки уминали всё до последнего звука.

Интерлюдия, в которой наше внимание приковано к позабытому и исстрадавшемуся позолоченному ключику.

Вероятно, Вам, мой умный и внимательный читатель, я кажусь сейчас рассеянным, витающим в облаках рассказчиком: за то, что совсем потеряла из виду позолоченный ключик и не беспокоюсь его судьбой на просторах Королевства Фей, где он оказался, преданно следуя за Сентябрь. Но я помню, будьте уверены! Дело в том, что специфичность позолоченного ключика, как персонажа повествования, определяет для него приключение, совсем не такое, как у его хозяйки: гораздо тише, абсолютно без собеседников и от этого отягощенное чувством одиночества.

Проскользнув между Широтой и Долготой в усыпанную звездами тьму, он камнем, - ну, не действительно камнем, - обрушился вниз и бесцеремонно приземлился на увешанном значками и медальками кителе страшилы, который транзитом следовал из Бросалианда в Атлантис. Ни Бетси Базистеблик ни Горгулья Руперт не обратили на него внимания, поскольку он просто затерялся в этом обилии мерцавшего, начищенного барахла. В Университетах Атлантиса, в его синих стеклянных шатрах пользы от него было мало, поскольку, Ключик, хоть и был добродушным, был еще и неграмотным. Так что он вовремя отцепился от кителя еще в грязном, кишащем червями проходе между мирами, и, провалившись в Королевство фей, поймал восходящий поток океанского ветра и взлетел под облака. По пути играя в салки с пролетавшими мимо синешеими фиавлями, он миновал становище ведьм, - где с трудом избежал воронки событий будущей недели, засасывавшей его в котел. Пролетая над полем, усыпанном маленькими красными цветами, он не увидел Вивернов, - даже одного: кто бы составил ему компанию, рассказал бы, какой была жизнь в еще недавние времена.

В Доме, Свалившемся с Неба, Ключик, под присмотром Лии несколько минут отмокал во всего одной ванне. Заблестев снова, (и узнав, что Сентябрь уже давно покинула эти стены) он вновь полетел за ней следом. Но на паром он не успел. Поэтому ему пришлось хорошенько выспаться в невысокой прибрежной траве, - где его случайно нашла малышка банши. Она так обрадовалась, что нацепила его на своё зелено-золотое платьице. Она прыгала и весело визжала; но когда ее мама узнала о находке, - строго наказала не трогать странные сокровища, если они определенно не принадлежат никому из них. И как известно, визг банши невозможно игнорировать продолжительное время, - и рано или поздно всё-таки уступаешь. И вот Ключик оказался на пароме, добрался до Пандемониума, - но оказалось, что Сентябрь уже три дня как покинула город.

Ключик проклинал свою медлительность. Оранжевая слезинка выступила на поверхности. И, скатившись, оставила ржавый след.