Homefront. Голос свободы - Раймонд Бенсон

– Ну, что я говорил? – прошипел Паттерсон.

– Тише, – прошептал Уокер в ответ.

Грязные и засаленные байкеры последний раз мылись, похоже, задолго до ЭМИ. Воняло от них так, что даже на свежем воздухе было невыносимо. Главарь отличался от остальных отсутствием глаза и косухи.

– И что это у нас тут? – проревел он. – Тамале! Братва, обедаем! Я угощаю!

Шумная и радостная «братва» слезла с мотоциклов. Уокер взглянул на мексиканскую пару за лотком. Те неуверенно улыбались мотоциклистам. Одноглазый подошел к лотку, пока его дружки занимали позиции. Двое стояли «на шухере», оглядывая дорогу в оба конца. Парень с рябой рожей держался возле вожака. Остальные трое направились к посетителям за столиками.

– И сколько у тебя там тамале, амиго? – спросил главарь.

Хозяин поднял крышку не лотке с продуктами и пересчитал. Он ответил по-испански.

– Прости, я что-то не расслышал. Ты ведь американец? Вот и говори по-английски.

Этого мексиканец сделать не мог.

За него ответил Уокер.

– Он говорит, что осталось двадцать три.

Одноглазый медленно повернулся к Уокеру и окинул его долгим, тяжелым взглядом. Уокер понял, что лучше сидеть и помалкивать.

– Спасибо, друган. Ты, видать, из этих, которые всем приезжим страшно рады. Даже язык их знаешь, и вообще. – Он снова повернулся к продавцам. – Мы берем все тамале и всю газировку. Мы очень проголодались.

Остальные байкеры шумно поддержали его последние слова.

Хозяева схватили тарелки и принялись раскладывать еду.

– Не, нам с собой завернуть, – пояснил одноглазый.

Это мексиканец понял. Он быстро кивнул и вытащил бумажные пакеты, а его жена принялась складывать в них тамале. Через пару минут главарь раздал все своим людям. И тут продавец совершил непоправимую ошибку – назвал стоимость покупки.

– Чего-чего? Я что-то не понял, чего ты там вякнул.

Мексиканец схватил записную книжку, карандашик и нацарапал цифры: триста десять долларов. Оторвав листик с суммой, он вручил счет одноглазому, широко улыбаясь при этом.

Уокер поморщился, остальные посетители за столиками обменялись тревожными взглядами. В воздухе запахло грозой.

Вожак повернулся к банде и поинтересовался:

– Братва, мы должны триста десять баксов этому мужику. Кто захватил с собой кредитку?

«Братва» заворчала.

Одноглазый повернулся к мексиканцам, скомкал счет в кулаке и бросил на землю. То был знак рябому: доставай, мол, оружие и держи латиносов на мушке. Женщина взвизгнула, и они оба моментально подняли руки. Хозяин затряс головой, запричитал, умоляя байкеров не грабить его.

– А ну, гони бабло, – рявкнул одноглазый. – Представляю, сколько ты капусты нарубил по десятке за штуку.

Младший Паттерсон расплакался. Мать прикрыла ему глаза и изо всех сил старалась успокоить.

Продавец продолжал лепетать что-то по-испански. Одноглазый повернулся к самому толстому из байкеров и кивнул в сторону лотка. Бандит двинулся к мексиканцам:

– С дороги!

Он отпихнул обоих и сунул пятерню в коробку с наличными.

В голосе мексиканца прозвучала угроза. Жена пыталась его остановить. Она умоляла его не лезть, но муж лишь оттолкнул ее.

Выкрикивая испанские проклятия, он вынул револьвер из-под мешковатого пиджака, наставил на жирного и нажал на курок прежде, чем кто-либо понял, что происходит.

Жирный завизжал: пуля пробила лопатку, продырявила грудь и вышла с такой скоростью и силой, что зацепила даже рябого. Кровью забрызгало и тележку, и деньги. Рябой дернулся и рефлекторно выстрелил, правда, в воздух.

Мексиканец повернул револьвер на одноглазого, но вся банда уже очухалась и достала пушки.

Уокер только успел крикнуть:

– Ложись! – и шлепнулся на землю.

И Паттерсоны, и мексиканцы за соседним столиком последовали его примеру как раз вовремя: вокруг градом посыпались пули. От ураганного огня у всех чуть не полопались барабанные перепонки. Не поднимая головы, Уокер заткнул уши, а от ужаса еще и глаза. Казалось, пальба длилась несколько минут.

Наконец, наступила тишина. Слышны были лишь стоны раненого. Труп жирного лежал на земле. Лужа крови под мексиканцами росла на глазах, их трупы от макушки до пят превратились в решето.

Уокер не шевелился. В ушах звенело.

– Эй вы, там! Встать! – гаркнул вожак.

Уокеру досталось ботинком под ребра. Он поднял глаза: оставшиеся мотоциклисты держали на мушке оставшихся посетителей.

Все, приехали. Конец.

– Встать!

Все поднялись, как было велено. Мамаша-Паттерсон прижала к себе сына, прикрыв его бедром. Мальчик всхлипывал. Уокер, Паттерсон и оба мексиканца подняли руки.

Одноглазый оглядел пленников и накинулся на мексиканцев.

– Парни, похоже, мы чуть было не пропустили парочку незаконных иммигрантов, – заявил он. Затем без предупреждения поднял пистолет и вышиб обоим мозги – бах, бах. Жена Паттерсона завизжала. Муж крепко обнял и ее, и сына, прижал к своей груди. Уокер так и не пришел в себя, а потому не двинулся с места.

Рябой уже забыл про свое ранение, то ли в руку, то ли в плечо. Одноглазый кивнул ему на трупы:

– Обыщи этих.

Тот пошарил окровавленными руками в карманах мексиканцев. Все деньги, что нашел, он передал одноглазому.

Теперь «старший» принялся за Паттерсонов и Уокера.

– Выворачиваем карманы, ребята.

Выбора не оставалось, пришлось подчиниться. Уокер положил бумажник на раскладной столик. Правда, он решил рискнуть и не достал ключи от «Спитфайра».

Может, байкеры не заметят?

Паттерсон отдал все свои наличные. Он мягко подтолкнул жену, заставляя ее тоже отдать свою сумочку.

– Выкладывайте все из сумки, дамочка.

Паттерсон помог жене и в этом. Из сумочки выпала кое-какая косметика, маленький фотоальбомчик, бумажник. Одноглазый взял все бумажники, вынул деньги. Бесполезные кредитки его не интересовали. Затем повернулся к Паттерсонам и оглядел женщину. Протянул руки и коснулся ее щеки. Она задрожала от страха.

– А вы, дамочка, милашка, – сообщил он. – Может, бросите этого парня и с нами, а? Уверяю, не соскучитесь.

Паттерсону достало ума промолчать. Его жена даже не подняла глаз на байкера.

– Не желаете? Ну, как знаете.

Одноглазый повернулся к мотоциклу, владельцем которого был когда-то толстяк.

– Думаю, этот нам уже не пригодится.

Он прицелился, прострелил оба колеса и бак. Затем повернулся к Паттерсонам и Уокеру и сказал:

– Ой, что-то я сразу не подумал, может, он вам бы пригодился? Уж простите.

Остальные заржали. Похоже, о только что убитом товарище уже никто и не помнил.

Одноглазый злобно уставился на жертв.

– А знаете что? По всем правилам вас надо пристрелить. Всех. Свидетелей оставлять нельзя, ясно? Но поскольку ни закона, ни порядка не осталось, погони за нами не предвидится. Так что у вас сегодня счастливый день.

Сказав так, он кивнул своим парням. Те взгромоздились на «Харлеи», не выпуская из рук пакеты с тамале, пошумели, стуча ботинками по кик-стартерам, и укатили.

Паттерсон-младший разревелся. Уокер понял, что он сам уже давно не дышит, и в конце концов выдохнул. Все сели, не в силах вымолвить ни слова.

Прошла вечность.

От воцарившейся тишины Уокеру вдруг стало жутко. Он поднялся, кивнул Паттерсонам и пожелал им удачи. Не ожидая ответа, отправился на восток, к заправке, где его ждал мотоцикл. Паттерсоны остались, где были.

Он покатил дальше на юго-восток по Десятому шоссе к Палм-Спрингз. Все еще потрясенный тем, что произошло в импровизированном «кафе», он остановился. Уокера вырвало. Может, от содержимого тамале. Кто его знает, что там было? Например, собачатина. Подумав, он решил: будь то собачатина, ему бы сейчас было хуже. Нет, во всем виноваты нервы.

Минутку отдохнув, он двинулся дальше. Шоссе было все так же забито брошенными автомобилями. Правда, теперь Уокер замечал время от времени труп-другой в некоторых из машин. Вероятнее всего, трупы лежали там еще со времени ЭМИ.

Когда он добрался до Палм-Спрингз, солнце уже клонилось к закату. Остановился. Перелил остатки топлива из канистры в бак «Спитфайра».

Вот и все, запасы топлива кончились. Это тревожило. Все заправки на дороге были закрыты. «Левого» бензина тоже нигде не было: барыги не запаслись топливом перед ЭМИ. Может, сегодня передохнуть, а завтра что-нибудь подвернется?

Темнело, и он страшно устал. Надо было срочно решать, где заночевать. Путь оказался труднее, чем он ожидал. Мало того, что ехать по забитой машинами дороге – само по себе испытание, так еще и веселая встреча с байкерами. Возмущенный организм выбросил на землю свежесъеденный тамале и теперь настойчиво напоминал, что голоден. Уокер был совершенно разбит. Все, на сегодня хватит.

Съехав с шоссе, он попал в Палм-Спрингз. Курортные отели, конечно, закрыты. Однако местечко хотелось найти где-нибудь вдали от дорожных опасностей. Уокер проезжал по улицам, антураж которых стал типовым: разношерстная толпа бездомных стоит вокруг горящих бочек. Некоторые приветственно машут руками. В большинстве своем, правда, не машут. Заметил то, чего никак не ожидал: город вымер. Куда все подевались?