Незапертая дверь - Мария Метлицкая

душу. Отсюда и результат – входишь в дом, и в душе разливается радость.

Как долго ждала она эту любимую норку: два года – строительство, почти год ремонт, ну и штрихи, как называла их Катя. Штрихи – это шторы, посуда, картины и всяческие милые сердцу вещи. Например, зеленый венецианский кувшин с узким горлом, или фигурка грустного клоуна, привезенная из Черногории, или керамическая тарелка с видами Иерусалима.

Или вот настенный латунный медальон с тонким женским профилем, купленный на Амстердамской блошинке.

А вот изящное маленькое бра янтарного цвета, плафон в форме тюльпана. Как неожиданно она его обнаружила, у самого выхода с парижской барахолки!

Вот оно, счастье! Катя надела бархатную пижаму, поставила на тумбочку любимую кружку с чаем и с наслаждением плюхнулась в кровать.

Но чай так и остался невыпитым, а звонок от Веруна пропущенный. Катя тут же уснула.

Верка начала названивать с половины десятого.

– Терпеливая наша! – пробурчала Катя и выключила звонок.

В одиннадцать открыла глаза – двенадцать пропущенных! Ох, Верун! Ну какая же ты доставала! Трубку пришлось взять – Верка такая, вполне может нагрянуть, ситуацию лучше предупредить. Нет, извините! Сегодня она никого видеть не хочет. И завтра, скорее всего, тоже.

И на место она не поедет, слишком устала. Правда, никто ее и так и не пригласил – пропущенного звонка от Чемоданова не было… И еще нужно все притащить из гаража. Притащить, а потом разобрать.

Верка требовала отчет – что урвала и почем, было ли что-то ценное и интересное, не схлестнулась ли с этой наследницей – мама говорит, что баба очень противная. Ну и вообще, какие планы на день?

Катя терпеливо рассказывала подруге подробности, все-таки Эмилия и Раиса – Веркина рекомендация и наводка. На вопрос, не нужна ли ей помощь, Катя твердо ответила, что нет.

Помощь и вправду была не нужна, а нужно, даже необходимо, было уединение.

Поначалу Верка расстроилась, но через пару минут оживилась: любопытной она не была, а вот ленивой – безусловно.

– Ну я тогда дрыхнуть, – со смаком зевнув, сообщила она. – Вечером созвонимся.

После двух чашек крепкого кофе и здоровенного бутерброда с ветчиной Катя оделась и взяла ключи от машины.

В гараже ахнула – ничего себе! И как я вчера смогла все это дотащить и погрузить? И это при том, что зверски устала. Не иначе как на адреналине.

Перетаскала все, кроме бюро. Нет уж, простите. Вовремя вспомнила, как недавно прихватило спину. Два дня в лежку, и вся квартира пропахла вонючими мазями.

Положила все сокровища на расстеленную в прихожей клеенку.

Все, кроме акварели: сфотографировав автограф, картину тут же повесила над диваном.

Как же здорово, какая удача! И все равно, Панкратов или кто-то другой, пусть неизвестный. Главное другое – акварель радует глаз и греет душу. Здесь главное не ценность, а радость. И все-таки надо отослать автограф на экспертизу.

Катя принялась за дела.

Вещи осторожно и аккуратно разбирала до позднего вечера, сделав небольшой перерыв на кофе.

Отмыла настенные тарелки и прочее стекло и фарфор, вытерла влажной тряпкой книги, полиролью отчистила тумбочку, постирала вручную шелковый шарф и сюзане. Ну вроде все. Она уселась на диван, и взгляд ее упал на все еще лежащую на полу старую клеенку, где грустно и одиноко валялся потертый и жалкий коричневый ридикюль.

Присев на пол, Катя открыла его.

Старые, никому не нужные квитанции. Раиса права – Эмилия ничего не выкидывала. А может, просто забыла. Складывала в сумку, а потом задвинула ее подальше и больше не вспомнила.

Среди квитанций и пожелтевших рецептов – папаверин, дибазол, димедрол, раунатин – попались записки-напоминалки:

Двадцатого, в три дня, водопроводчик Тихон.

В июне записаться к глазному врачу.

Купить к ноябрьским селедку и курицу.

Позвонить Лепешевым, поздравить Полечку с днем ангела.

Позвонить Лерочке Гарт и попросить привезти книги из мосфильмовской библиотеки.

Вторник, аптека. Не забыть про снотворное!

Для Володеньки – напомнить Асе про профессора-офтальмолога.

Рецепт яичного паштета: пять крутых яиц, большая головка жареного лука, столовая ложка растопленного куриного или гусиного жира, посолить, перемешать, заправить жиром.

Варенье из райских яблочек (яблочки остаются твердыми и целыми, мамин рецепт): кило на кило, сначала, как обычно, сироп, опустить проколотые в нескольких местах яблочки, хвостик не отламывать, кипятить три раза по пять минут.

Рецепт Танечкиного штруделя. Два стакана муки, 1,3 стакана подсолнечного масла, восемь столовых ложек теплой воды, щепотка соли.

Насыпаем в миску муку, выливаем туда масло и воду, солим и замешиваем, убираем в теплое место. Через час можно раскатывать.

Начинка: мелко порубленные грецкие орехи, изюм (лучше замоченный), кислые яблоки без кожи (если твердые, пять минут бланшировки небольшими кусочками), несколько ложек варенья и сахар по вкусу. Можно добавить корицы. Начинку перемешать.

Помидоры соленые, рецепт соседки Риты.

Помидоры, вся какая есть зелень: укроп, петрушка, сельдерей, – чеснок по вкусу, соль – пять с половиной столовых ложек.

Сахар – десять столовых ложек.

Моем зелень и помидоры, чистим чеснок, помидоры разрезаем на половинки, закладываем в банки, на дно банки и сверху зелень и чеснок.

Рассол – кипятим пять литров воды, добавляем соль и сахар, горячим рассолом заливаем помидоры, на один день оставляем сверху, потом убираем в холодильник на три дня. Через четыре дня можно есть.

Несколько фотографий – странно, что они оказались в ридикюле. Катя вспомнила тяжелые альбомы с фотографиями. Фотографии черно-белые, треснутые, с заломанными краями.

Худощавый мужчина в габардиновом (Катя вспомнила это слово) длинном пальто, в надетой чуть набок, по-пижонски, велюровой шляпе. Взгляд пронзительный, насмешливый, проницательный, из тех, что смотрят насквозь, что называется, в душу.

Интересный дядька, фактурный, модник и, скорее всего, любитель женского пола.

На обороте надпись: «Дорогой Эмми от Гарика».

Эмми! Выходит, для кого-то она была Эмми, а вовсе не Милька!

Кто этот Гарик – кавалер, коллега, любовник? Теперь не узнаешь.

Еще одно фото. Все тот же узнаваемый Гарик и высокая, полноватая, темноволосая женщина. Взгляд скромный, смущенный. Волосы забраны назад, полное лицо, большие грустные глаза, довольно увесистый нос и небольшой, красивого очертания рот.

Женщина одета в цветастое платье и босоножки. У выреза брошка, видно неважно, но, кажется, камея. В руке у женщины ветка сирени.

Гарик не смотрит на нее и не держит за руку. Просто они, не касаясь друг друга, стоят рядом и оба смотрят в объектив – он насмешливо, она смущенно. На любовников не похожи, а там кто знает.

На обороте