Книга пятая. Вестник и Крымская война - Роман Вадимович Беркутов

class="p1">Они вместе пошли к Осман-паша, уворачиваясь от турецких моряков, которые спокойно занимались подготовкой орудий.

— Господин адмирал, — обратился Джон, — капитан Слейт, просил передать, что переводит свой пароход под прикрытие батарей.

— Хорошо, он выбрал отличную позицию, — ответил Осман-паша не отрываясь от подзорной трубы.

— Кроме того, капитан Слейт просил отправить нас на пароход.

— Нет, нет, нет, — попытался успокоить их адмирал, — прошу не покидать меня. Я очень ценю присутствие английских друзей на борту. Я буду только счастлив разделить славу нашей победы.

Он протянул руку в сторону наступающего флота.

— Вы только посмотрите, Аллах на нашей стороне, раз омрачил разум русских, они идут прямо под батареи.

И словно услышав адмирала прогремело первое турецкое орудие. Стены крепости заволокло дымом, а на воде появились первые всплески.

Осман-паша разглядел, как одно из ядер вырвало кусок древесины из борта русского линейного корабля. А потом последовал ответ.

Как салюты в новогоднюю ночь стали появляться маленькие язычки пламени из орудийных портов. Белый кисловатый дым окутал русскую эскадру.

С той же стороны, на турков через подзорную трубу смотрел Нахимов. Моряки бегали от зарядного погреба к орудиям, таская мешки с зарядами. Короткие стволы бомбических орудий быстро перегревались, и прямо на них лили воду.

— Бейте настильно! — приказвл Нахимов.

А спустя минуту над крепостью появилось огненное облако.

Броня кораблей держала ответные выстрелы. Слышался треск внешнего слоя, под жалобный вой падали сломанные мачты, но моряки держались. Грохот орудий заглушал команды командиров расчетов, но артиллеристы, не просто работали, они жили как один организм. На деках стоял густой дым от стрельбы, духота была жуткая.

Императрица Мария приспустила паруса и поравнялась с турецким фрегатом, чтобы дать полный бортовой залп. Палуба задрожала под ногами Нахимова от последовательной стрельбы десятков орудий.

Одна из выпущенных бомб пролетела через фальшборт и взорвалась прямо над турецкими артиллеристами с свежими зарядами для орудий. Турецкий флагман дрогнул, вместе с облаком раскалённого пламени вырвался черный дым, разбрасывая щепки и горящие куски ткани от зарядов.

У линейного корабля Три Святителя не выдержала и надломилась грот мачта. Корабль накренился, а моряки принялись рубить канаты, ведь паруса закрыли артиллерийские порты.

— А ну, прикрыть товарища, — скомандовал Нахимов, заметив проблемы у соседа.

— Огонь! — раздалось с палубы, и последовал новый залп.

Фрегат, который защищал турецкий флагман, вспыхнул огненным фонтаном. Пламя целым столбом било в небо, затмевая заревом все поле битвы.

— Крюйт камера, — отчитался капитан.

— Отлично! Отлично! — обрадовался Нахимов.

Раздался свист. Тут вражеский снаряд перебил одну из балок, и она зацепившись за трос как разогнавшийся таран прошла в дюйме от админа.

— Не задело, Павел Степанович? — обеспокился капитан.

— Ничего, ничего, — отмахнулся Назимов и снова поднял подзорную трубу.

Императрицу покачнуло. Из кубрика пошел черный дым.

— Пожар! Пожар в крюйт камере! — на верхнюю палубу выбежал обгорелый моряк. Вместо щеки у него торчала обуглившаяся деревяшка.

— За мной, быстро! — скомандовал первый помощник и схватив топор бросился в черный дым.

Адмирал же, спокойно дождался, пока снизу не показались другие моряки и один из них не закричал:

— Потушили!

Его быстро оттащили и дали отдышаться. Пострадавших обмывали водой, туша горящую одежду.

Турецкие же корабли уже ничего не могла спасти. Моряки прыгали за борт, невзирая на обещания щедрого вознаграждения или угроз жестокой расправы. Все горело.

— Три часа, пять минут, — Нахимов посмотрел на карманные часы и повернулся к капитану, — запишите в журнал.

За кладбищем кораблей горел и город. Артиллерийские батарей лежали в руинах, пока орудийные расчеты убегали подальше от свистящих бомб.

Через пол часа, русский морской десант высадился на берег. Они заходили в наполовину опустевший город. Местные прямо на площади собирали раненых турецких солдат, переживших разгром.

— Пленные доставлены по вашему приказанию! — объяснил первый помощник, — Осман-паша, офицеры штаба и еще двое, видимо, англичане. Не говорят по русски.

Турецкий адмирал выглядел неважно. Под конец боя он ногой зацепился за трос и сильно потянул мышцу, из-за чего не мог ходить сам и опирался на офицеров.

Он встретился взглядом с Нахимовым.

— Нам не о чем говорить, хоть я и благодарен вам и вашим морякам за свое спасение, — перевел слова Осман-паши переводчик.

Британцы же говорить не стали, только посмотрели на ускользающий из бухты английский пароход. Нахимов с ужасом уставился на Комара, который догонял англичан.

— Что же он делает?

— Если вы на него нападаете, то это война, — заметил Джон, — отпустите нас , мы обычные путешественники и служим на английском корабле "Трафальгар".

Нахимов приложил подзорную трубу и зло заметил:

— Вы в турецкой форме. А значит, и отношение к вам будет, как к турецким пленным.

Адмирал уже хотел дать команду на отмену атаки, но передумал и стал смотреть, что же произойдет.

А капитан Комара, молодой офицер, всю битву наблюдал, как в две колонны русские линейные корабли расстреливают турков. Он не стал докручивать корму, чтобы открыть огонь из сорокопятки. Вместо этого, каждая живая душа в бухте услышала долгое ВЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖ. Корму парохода словно вспороли консервным ножом, металлическая труба лопнула и разлетелась на клочки, словно бумага. Корабль тут же потерял ход и замедлился. Моряки в панике бросились прыгать в воду, а тем кому не повезло оказаться на корме в этот момент либо стонали от боли, либо лежали бездушными кусками фарша, напичканные мелкими осколками.

— Вот это металлорезка, — пораженно заметил Нахимов, убирая подзорную трубу.

Сегодня они разбили все корабли.

***

Гром Синопской победы прокатился по миру, и как хороший пинок растормошил оголодавший улей.

Наверное, впервые в жизни, Белла почувствовала, что вся жизнь течет неимоверно медленно. Вот уже месяц, как в палате лордов не затихают громкие речи, по поводу безжалостно и даже варварской атаки русского флота на Синоп. Каждый выступающий словно обязался краше предыдущего описать все ужасы с которым сжигали грабили и насиловали город. Тут Белла усмехнулась, эта ошибка прошла незамеченной во время выступления, но ее очень позабавила, особенно когда она представляла, как ужасный адмирал Нахимов пристает к бедному Осман-паше, а потом к его флагману, и артиллерийским батареям.

Отдельно выделяли совершенно возмутительное применение морского пулемета, против невинного, мирного, просто святого английского парохода, которой, вот