Повесть и рассказы из сборника «Современная эротическая проза»" - Лев Куклин

Ничего не скажу: игра увлекательная, но требующая полной отдачи, внимательности, целеустремлённости и сосредоточенности. Ну, как серьёзная игра в бильярд! Там ведь тоже — встречаются и сильные, и слабые, нетерпеливые игроки, которые далеко не всегда попадают в лузу…

«Выигрывала» та особа, из которой — в силу некоторых естественно-природных причин я уже не мог выйти, содрогаясь и кончая…

По неписаному, но опять же — твердо установленному правилу, «выигравшая» данный кон осторожно стягивала с нашего общего развлекалища защитный резиновый костюмчик и отправлялась на кухню мыть его и приводить в порядок, аккуратно скатывая для грядущих игрищ, ну — примерно так же, как опытный инструктор тщательно и с внимательным бережением складывает парашют для будущих прыжков… Разумеется, наш ассортимент, наше меню, наш выбор не ограничивался вышеописанным. Нет! Мы были молоды, изобретательны и — ненасытны!

ВЕЧЕР ВТОРОЙ

Вторая разновидность наших игрищ называлась «Вход открыт!»

…На этот раз девчонки выстроились опять же рядком, бок-о-бок поперёк постели, стоя на коленях в позе «воронкой кверху» или — в просторечии — раком. Их задницы словно бы излучали белое сияние, выразительные ступни с высокими сводами, свешивающиеся за край тюфяка, своей тонкой нежной кожей напоминали шкурку молодой свежей картошки, а от розовых пяток так и хотелось откусить по кусочку, как от налитых сочных яблок…

Надежда — и откуда у этой искусительницы такая опытность?! — оставила на себе чёрные нитяные чулки с розовыми сборчатыми подвязками чуть выше колен… Я чуть не задохнулся от непривычного волнения!

Двигаясь в принятом ритме, переходя от одного входа в другой, — я не отрывал взгляда от вечно соблазнительной границы между чёрным и белым, — между краем чулка и белыми налитыми ляжками. От этого непонятного, тянущего внутри, контраста мой член налился такой неистовой силой желания, что на нём чуть не лопалась кожа!

И вдобавок, Надежда, — не знаю, сознательно или же нечаянно так внятно сжала мышцы влагалища, что я, как говорится, закусил удила — и сбился со счёта!

Имелся ещё один вариант нашего, выражаясь иносказательно, общего «баловства». Назывался он — «В галоп!»

Девчонки валили меня на сенник и, изображая отчаянное сопротивление с моей стороны, устраивали непременную кучу-малу, визжа и хохоча, стягивали мои нехитрые бебехи и, касаясь меня всевозможными частями своих голых тел, некоторыми бесстыдными, но действенными ухищрениями быстро приводили в рабочую готовность мой разгорячённый орган.

Когда же он вставал твердо, как верстовой придорожный столбик, и за него можно было держаться двумя руками, — на меня напористо и уверенно опускалась первая по жребию. А вот условия её движения как всадницы на жеребце, оставались прежними, — только три движения «в седле»: вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз, после чего ее сменяла следующая наездница.

Я закрывал глаза и весь целиком встраивался в этот замечательный ритм, в эти сладостные движения: вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз…

Ох! Это Надежда надвигается на меня, сноровисто опускается своим горячим вожделенным нутром, вбирая меня до самого основания… И снова мягко, но ощутимо, словно с тайным намёком на что-то только наше, сокровенное, пожимает его изнутри…

«А-а-а!» — одновременно вырывается у нас с нею.

Лошадь и всадница пришли к заветному финишу одновременно!

Этим способом девушки любили упражняться и днём, при ясном солнечном свете и благосклонном к их занятиям небе, где-нибудь в уединённом тенистом месте на речном берегу, на лесной поляне или даже — просто в густой траве на ещё некошеном лугу. Весело и удобно! Савраска всегда наготове…

ВЕЧЕР ТРЕТИЙ

В глубине души (или же тела?!) мне больше других нравились варианты игр с завязанными глазами: в них было больше непредсказуемости и находилось достаточно места для творческих поисков.

…Я вошёл. Сегодня мне как раз завязали глаза, и сделала это почти как всегда Надежда, — прочно и основательно. Стало быть, предстоял один из слепых вариантов игры «Вход открыт». Только в этом виде гвоздь программы заключался в том, что уже описанные ранее действия надо было производить наощупь, наугад, под некой маской, не зная, что попадется под руку…

Две разновидности игры в сексуальную «Угадайку» назывались одинаково: «Поймай меня» и отличались только стартовыми позами участниц забега.

Я, привычно нащупав косяк двери, вошёл в комнату и подойдя к топчану, осторожно протянул руки, чтобы разведать положение тел…

Три девицы под окном… ну вот, опять вмешивается среднее образование! Три куницы стояли «воронкой кверху»… И мне, контактируя только самыми интимными частями, — касаться любых других мест категорически воспрещалось! — входя в каждую норку по очереди, надо было в результате определить всех участниц, и в особенности ту, на которую придется мой финиш.

Надежду в этой позе я ощутил почти сразу же, на втором цикле, — опять по тому, как она ласково и неотвратимо сжала внутри мой разгорячённый толкач.

Танюра меня опередила: вздрогнула при очередном толчке, слабо и коротко простонала сквозь зубы, — она вообще кончала быстро.

А я опять разрядился, словно выстрелил из ружья внутрь, преодолевая и провоцируя спазмы надиной кунички…

Что же, справедливо. Молодость и мастерство!

И до сих пор, кстати сказать, меня интересует вопрос: почему мои искушённые в плотских соитиях дамы ограничивались только мною? Почему не прибегали к, так сказать, дополнительным услугам других партнёров, которые всегда находились под рукой? Один из вариантов возможного ответа, честно признаюсь, льстит моему самолюбию: воображения на подобные игры хватило бы далеко не у всех!

Когда я вспоминаю давние годы моей послевоенной юности, я с удивлением ощущаю, что в те скудные, полуголодные времена количество солнечных дней было неизмеримо большим, чем в моей последующей взрослой жизни… Конечно, я догадываюсь, что это противоречит логике и даже закономерностям приблизительной науки, именуемой метеорологией, но тем не менее, — по тонким законам душевного восприятия это именно так!

И только гораздо позднее я понял, что в моём реальном владении находился самый типичный гарем, который в действительности (только в мире иной морали!) является делом совершенно обыденным для правоверного мусульманина…

Тогда Надежда (забудем на время о славянском смысле её имени!), называйся она им с почтительным титулованием «ханум» или «байбиче», — вполне подходила бы на руководящую роль старшей жены…