Подземный левиафан - Джеймс Блэйлок

Сквозь грохот ливня послышалось слабое треньканье колокольчика — перед домом Гила остановился белый грузовичок. Джим и Гил повернулись к кухонному окну; в тот же миг колокольчик смолк.

Дверь кабины отворилась, и под дождь вышел Джон Пиньон. На нем были белые парусиновые брюки и голубая куртка «человека с хорошим чувством юмора», и, прежде чем выбраться из кабины, он раскрыл над головой маленький и смешной прорезиненный зонтик. Джим понял, что сейчас его попросят вон, поскольку его вид напоминал о конкурентах. Кроме того, Джон Пиньон ему не нравился, и не только потому, что был коренастым и бледным, но более всего из-за привычки пожимать руку словно рыбьим плавником: слабо и мягко, подобострастно, будто ему чрезвычайно приятно и радостно видеть вас и — что еще хуже — нравилось дотрагиваться до вас, до вашей кожи. Джим очень не любил, когда его трогали. Он собирался «отшить Пиньона», как выражался в таких случаях Оскар Палчек.

Пиньон позвонил в дверь и воровато оглянулся через плечо, потом заглянул в дом сквозь дверное стекло, шалашиком сложив ладони перед лицом, и смотрел так на Джима и Гила секунд десять, прежде чем на него обратили внимание. После этого Пиньон выпрямился и растерянно улыбнулся. Гил открыл дверь.

— Преотвратная погодка, — приветствовал его Пиньон, обожающий употреблять в разговоре выражения из книг с английским юмором. — Становится сыровато.

Он подержал в своей руке руку Гила — может быть, единственную такую же холодную и рыбью, как и его собственная, на милю вокруг. После чего устремился за рукой Джима, но Джим, взрослый не по годам и давно научившийся от дяди Эдварда разным хитростям с рукопожатием, был к этому готов. Он первым протянул руку и прихватил только кончики пальцев Пиньона, да так, что тот уже не мог наложить на его ладонь ничего, кроме большого пальца. Схваченное в кулак Джим пожал от души, потом разжал ладонь и быстро спрятал ее за спину. Пиньон глупо улыбнулся.

— У тебя найдется минутка? — спросил Пиньон Гила напевным, заупокойным голосом, избегая смотреть на Джима.

«Черта с два я уйду», — подумал Джим. После схватки с Оскаром Палчеком его все еще переполняла решимость. Можно было даже говорить об отваге, если бы не странное происшествие с машиной Хасбро. Однако теперь Джим уже почти убедил себя в том, что все это ему привиделось. Наверняка именно так. Ведь Оскар ничего не заметил. Гил, по всей видимости, тоже. Но если кто-то и имел какое-то отношение к видениям Джима, то этим человеком мог быть только Пиньон и никто другой. Одно своевременное прибытие его грузовичка наводило на подозрения. Нет, сейчас Джим не мог уйти. Что-то определенно затевалось.

Пиньон, однако, был настолько же молчалив, насколько спокоен. Он улыбнулся Джиму — на этот раз недобро. В этом не было никаких сомнений. Пиньон не собирался раскрывать свои планы, в особенности перед племянником Эдварда Сент-Ивса, соратника Рассела Лазарела. Пиньон дождется, пока Джим уйдет.

Внезапно Джим ощутил прилив вдохновения. Он пробормотал слова прощания, пригнулся, выскочил под дождь, обогнул дом и оказался на заднем дворе, потом бесшумно скользнул в дверь кухни и, замирая от страха и восторга, начал красться к гостиной, откуда доносилось приглушенное бормотание Пиньона. Заслышав громкий звук, Джим упал на четвереньки: в ответ на неслышный вопрос Гила Пиньон громко выкрикнул: «Да!». Джим снова поднялся на ноги, обругав себя за то, что решил стать невидимым на четвереньках. Кровь лихорадочно гудела в ушах. Ему необходим был план. Отсюда он ничего не услышит. Вдали, в конце коридора, перед ним виднелись дверцы чулана. Джим на цыпочках пробрался туда, напряженно вспоминая, когда приходит домой из пекарни по субботам Вильма Пич. В четыре; у него есть еще несколько часов. Пиньон громко рассмеялся и издал странный резкий звук — хлопнул кулаком по раскрытой ладони, должно быть, чтобы подчеркнуть свою мысль. А когда Вильма Пич приезжает домой на обед? Сейчас почти полдень. Если Гил найдет его в чулане — Джим с криком набросится на него, как часто делает Оскар Палчек, и сделает вид, что это розыгрыш. Но если Вильма Пич откроет чулан, чтобы повесить туда плащ… Но об этом лучше не думать. Это будет означать конец света. Джим скользнул в чулан, протиснувшись мимо огромной шубы — из обезьяны, наверно, судя по запаху, напоминающему запах голубого грибка, появляющегося внутри ботинок, если они простоят слишком долго в чуланной сырости.

Джим прижался ухом к стене. За стеной царила тишина. Он не слышал ничего, кроме стука собственного сердца. Внезапно голос Пиньона загрохотал у него над самым ухом — от испуга Джим отшатнулся и упал прямо в обезьянью шубу. Он выпрямился и затих, дыша через рот и прислушиваясь.

— …голые эскимосы. Но это еще не все. Взять, например, северный ветер: если плыть вдоль побережья Арктики на север, этот ветер становится теплее. Насколько тебе известно, Лазарел в Арктике не был. А еще строит из себя путешественника! Тьфу! Да он просто сопляк, мальчишка, исследователь свалок на заднем дворе. Подумай вот над чем, Гил: если реки текут не из центра Земли — хотя я уверен, что это так и есть, — тогда почему айсберги состоят из пресной воды? И ответь мне, ради Бога, почему овцебыки мигрируют на север? Что они там ищут? Может быть, им нравится коротать зимы среди ледяных пустынь? Ответь мне, Гил!

Ответ Гилу был неизвестен, или же он просто решил оставить его при себе. Он что-то пробормотал о гравитации, как обычно, в первую очередь озабоченный физикой.

— Потрясающе, — ответил Пиньон. — Просто потрясающе. Видишь ли, Гил, сила тяжести при прохождении от наружной поверхности Земли вглубь меняется весьма существенно. Если мы начнем путешествие сквозь полярный вход по одной из этих рек, то наш вес вначале приблизительно удвоится. Но другое дело внутри! Внутри мы будем весить вполовину меньше! Человек весом в сто пятьдесят фунтов будет весить только семьдесят пять. Это должно произойти — на то существует центробежная сила. Внутри вращающегося полого шара вес тела существенно уменьшается.

Но не это главное. Уверен, что все это ты уже слышал от Лазарела. Не для того я ехал сегодня под проливным дождем, чтобы обсуждать с тобой общеизвестные истины. У меня есть кое-что, что Лазарелу и не снилось. Кое-что, о чем он представления не имеет! Внутри Земля населена людьми — удивительной расой. Говорил он тебе что-нибудь об этом? Думаю, нет.

Джим снова услышал хлопок — наверное, Пиньон опять хватил ладонью по ручке кресла, или по крышке стола. Собеседник Гила помолчал, откашлялся и наконец выложил свой последний козырь.

— Посланец подземных жителей связался со мной. Это очень любопытный джентльмен, смею заверить. Он обладает — как бы это выразиться? — некоторыми физиологическими особенностями, которые напомнили мне о тебе. Короче говоря, у него есть жабры. Это водяной человек, если такое название тебе больше нравится. Он твой близкий биологический родственник, вот что я хочу сказать. Твой и некоторых членов твоей семьи. Изгнанников из страны, лежащей в центре нашей планеты. Из рая, полного чудес и несметных богатств. Россыпи самоцветов. Реки, где среди камней полно золотых самородков. Огромные субтропические леса, не знающие смены времен года, где фрукты зреют постоянно. Там нет зимы, мой мальчик! Только вечные весна и лето.