Тайные тропы носителей смерти - Милан Даниэл

Чума водворилась в Европе и, казалось, не собиралась сдаваться и отступать. В последующие века, особенно в XV и XVI, с разными интервалами чума где-нибудь да появлялась. Источники возникновения многих местных эпидемий были ясны, а бывало и так, что чума вспыхивала и без видимой причины. В 1720–1721 гг. крупная эпидемия случилась в Марселе — порту на юге Франции. Как установила комиссия, назначенная французским правительством, эпидемию вызвал приход в Марсель одного судна из Сирии, команда на котором была заражена чумой. Последствия для жителей Марселя оказались трагическими: в городе с 90-тысячным населением умерло 40 тысяч человек. Этот случай вызвал сильное смятение во всех странах Западной Европы.

В XVIII–XIX вв. чума отступила из Европы. В чешских землях она исчезла к двадцатым годам XVIII в., а в Южной Европе угроза еще сохранялась. В 1813–1814 гг. эпидемия разразилась на Мальте, а двумя десятилетиями позже европейские врачи были брошены на подавление чумы в Египте. Сороковые годы прошлого века указывают как конец эпидемий в Европе[13]. Правда, единичные случаи отмечались и в более поздние годы, и это показывает, что возможность заноса инфекции сохраняется до сих пор.

Люди пытаются бороться

Еще в книге Самуила отмечены стремления людей активно противодействовать чуме, ограничить распространение эпидемии и вернуть жизнь в ее обычное русло. Конечно, характер таких попыток обусловливался тогдашним уровнем мышления, знаний и опыта людей. Надежда филистимлян принесением жертвы повинности умилостивить разгневанного бога, пославшего в наказание им чуму, была жива еще и две с половиной тысячи лет спустя; мы имеем в виду не только уличные шествия полуобезумевших от страха флагеллантов, о которых уже была речь, но и другие, менее помпезные действия, сохранявшиеся и в Чехии вплоть до XVIII в., как-то: заговоры, глотание особых, отпечатанных для этой цели образков и прочее. Но оставим в стороне этот круг вопросов и обратим лучше внимание на такие меры борьбы с чумой, в которых можно обнаружить рациональное зерно.

В Азии в эндемических областях с природными очагами чумы, например, монголы, обнаружив погибших сусликов, являющихся там важными хранителями этой инфекции, с незапамятных времен помечали зараженную территорию камнями, и в обозначенный таким образом опасный район никто не отваживался входить. Индусы, имевшие испокон веков большой опыт жизни с синантропными (т. е. связанными с человеком) грызунами, считали крыс орудием бога болезни и смерти. Во время эпидемий чумы индусы покидали свои жилища сразу же, как только узнавали, что в ближайшей округе обнаружены мертвые крысы.

В Европе старейшим исторически подтвержденным средством борьбы с чумой был, по всей вероятности, карантин. Впервые он был применен в Италии еще в середине XII в., когда разгоралась вторая пандемия чумы. На Ближнем Востоке чума уже свирепствовала в полную силу, а Европа, где еще не изгладились воспоминания от кошмаров первой пандемии, узнавала о чуме из уст купцов. В то время порт Венеция служила воротами, через которые проходила большая часть торговли между Восточной областью Средиземного моря и Западной Европой. И вот тогда, чтобы не дать занести чуму в Венецию, там ввели карантин: все прибывающие с Востока суда задерживали на рейде в течение 40 дней и следили, не вспыхнет ли за этот срок среди команды чума. В XIV в. такую меру стали применять и в других портах Средиземного моря (особенно в Дубровнике и Марселе), и она получила название «карантин» от итальянского quaranta giorni — сорок дней. До сих пор карантин применяется для борьбы с разными инфекционными болезнями, но мало кому известно, что это, в сущности, наследие чумных времен.

Еще медицине древнего мира были известны такие меры борьбы с эпидемиями, как сжигание умерших от чумы, а также их вещей и жилища. Но сколько раз в исторических документах особо подчеркивалось, что от эпидемий умирало такое количество людей, что всех мертвых просто немыслимо было сжечь!

Методы профилактики и борьбы с чумой по большей части соответствовали представлениям о том, чем вызывается инфекция и как она распространяется. На протяжении всего средневековья и значительную часть нового времени велись жаркие споры вокруг проблемы, является ли возбудителем чумы дурной запах (отравленный воздух) или же контакт с «моровой материей», а ее как только люди ни представляли себе, в том числе и в виде гноя, который разносят животные или которым (договаривались и до такого!) отравители мажут пороги и двери домов. Некоторые высказывали предположения об ядовитых испарениях почвы. Так, известный английский врач Уильям Богхерст (William Boghurst) в книге, посвященной чуме, писал в середине XVII в.: «Чума, или моровое поветрие, — это весьма пронзительное, необыкновенное, навязчивое, ядовитое, губительное выделение, исходящее из испражнений земли, вытянутых в воздух теплом солнца, и разносимое с места на место ветрами и в большинстве случаев постепенно, но иногда и сразу же нападающее на подходящие тела».

Таким представлениям соответствовал и костюм, в какой снаряжался средневековый врач или санитар. Собираясь навестить больного чумой, врач надевал длинный, почти до земли халат из накрахмаленного льна, длинные перчатки и высокие сапоги. Голову и лицо закрывала маска, пропитанная воском; на месте носа торчал вытянутый клюв, который заполняли пахучими веществами и травами. Согласно другому правилу, пришедший к больному должен был держать в одной руке пылающий факел, в другой — «амбровое яблоко для нюханья», а в закрытом рту — какое-нибудь противоядие: либо настоящее лекарство, либо универсальное лекарство бедных — чеснок.

Помимо такого рода суеверных предрассудков и «врачебных» рекомендаций, существовал и ряд официальных распоряжений, призванных предотвратить распространение инфекции. За любопытными примерами подобных предписаний можно обратиться к Англии, в чьей истории было немало страшных эпидемий чумы, особенно в период со второй половины XVI до середины XVII в., а кульминацией всех этих бедствий стал «великий мор» 1665 г.

Еще в 1618 г. лондонские констебли получили указание подавать сведения о количестве умерших, задерживать нищих и бездельников, закрывать дома зараженных и обозначать красным крестом и надписью: «Боже, сжалься над нами!» В течение сорока дней всякий, кто выходил из такого дома, обязан был держать в руке белую палку длиною в 4 фута как знак и предостережение прохожим. Прибегали также к изоляции больных, никто из их близкого окружения не имел права посещать церковь. Запрещалось устраивать праздники и собираться по другим поводам.

С распространением инфекции пробовали бороться и поддержанием повышенной чистоты. В 1563 г. всем жителям Лондона было вменено в обязанность ежедневно к шести часам утра приносить десять ведер воды и выливать ее на улицы и в сточные канавки. Перед этим улицы должны были быть каждый день подметены, так же как и после шести часов вечера, когда также чистили стоки — канавки и желобки. Сметенный мусор подметальщики должны были увозить не реже чем через день…

И самая важная часть этого распоряжения: будучи в полной уверенности, что собаки переносят чуму от дома к дому, мэр Лондона назначил специальных надзирателей, которые между 10 часами вечера и 4 часами утра разыскивали, убивали и сжигали всех бездомных собак. На подозрении были также кошки, свиньи, голуби и крысы. Хозяева блох считались опасными, а сами блохи — нет.

А как, собственно говоря, выглядела медицинская служба в те времена? Необходимо сразу же признать, что врачи с университетским образованием, которых, впрочем, тогда было совсем немного, в борьбе с эпидемиями чумы непосредственно вообще не участвовали. Лечение больных чумой не входило в сферу их деятельности. Из-за язв, или, как говорили, бубонов, у таких больных (бубонная форма чумы в средневековых эпидемиях преобладала) врачевание их считалось обязанностью цирюльников и фельдшеров. Но и их тоже было мало, да и не все они решались посещать больных — и ничего удивительного: заболевание чумой в ту пору означало почти верную смерть. Участь больного чумой была, как правило, жалкой участью одинокого, брошенного на произвол судьбы.

Однако ученые-врачи не оставались равнодушными к тому, что несла с собой чумная стихия, и по собственному убеждению или по призыву властей, влиятельных лиц или монарха составляли различные письменные наставления о том, что и как надо делать при чуме. Так в средневековой литературе появилась самостоятельная, обширная область «чумных сочинений», но народу и народным лекарям, т. е. тем, кто больше всего нуждался в помощи и советах, пользы от них было всего ничего. Большинство таких сочинений было написано на латинском языке, и в них в форме ученых рассуждений повторялись выводы, взятые из Библии, переводов трудов арабских ученых и т. п. Образцом для всех более поздних сочинений послужил трактат "Compendium de Epidemia, per Collegium facultatis medicorum Parisiis ordinatum", относящийся к 1348 г., т. е. к начальному периоду второй пандемии чумы. То, что было высказано в нем, врезалось в память докторов, как в гранит, и передавалось по существу неизменным, как непреложные истины, из века в век, из страны в страну.