Наследник, которому по... - Александр Олегович Курзанцев

Обернувшись, он увидел меня, подхватил мяукнувшую животину и неторопливо уселся в казённое кресло. Мне, что характерно, сесть не предложил.

Ну здравствуй, Дрейк, – произнёс Зонов, оглядывая меня цепким взглядом из под полуприкрытых век.

– Здравствуйте, Григорий Борисович, – ответил я, ничуть не обманываясь расслабленному состоянию сидевшего мужчины. Слишком многое свидетельствовало, что директор куда более опасен, чем пытается казаться. На таком месте обычный фраер на понтах, всплыло вдруг в памяти жаргонное словечко, не усидит.

И в то же время меня не отпускало стойкое ощущение, что вся эта уголовная эклектика, усердно демонстрируемая школьной администрацией, не более чем очередная форма перфоманса, провоцирующая дополнительный стресс у учеников, ещё один слой социальной лестницы унижения, финальная его ступенька, квинтэссенция, так сказать.

– Малява на тебя пришла, – произнёс он, вдруг.

Я поднял бровь, но ничего не сказал, ожидая продолжения.

– Пишут, ты болдаром стал и скрываешь.

– Кляузничают, – ответил я, – подставить хотят, волки позорные.

– Возможно, – задумчиво кивнул тот, продолжая чесать у кота за ушком.

Тут в кабинет заглянул завуч, произнёс, – Вечер в хату, Григорий Борисович.

На что директор по дружески кивнул, – Заходи, Степан Абрамыч.

Крепко сбитый, коренастый, с выколотыми на пальцах перстнями, заместитель по учебной работе садясь в другое кресло, бросил на меня косой взгляд, хмыкнул, – А, Дрейк Рассказов. О чём базарите?

– Да вот, на пацана малява пришла, что он масть свою настоящую скрывает.

Взгляд Уколова заострился и критически прошелся по мне. С лёгкой угрозой в голосе он протянул, – Если так, то нехорошо это. Кидаловом пахнет. Негоже болдару среди малдар чалиться, не по понятиям.

– Малдар я, отвечаю, – произнёс я спокойно, под взглядами двух педагогов в образовании, на ходу подстраиваясь под их манеру речи, – мне резона нет гнать фуфло.

– Больно странностей много в тебе, – с сомнением буркнул завуч, – над собой не работаешь, не совершенствуешься, авторитет среди учеников не подымаешь, в туалете только ручки моешь. Хоть бы раз обоссал кого. Учишься опять же хорошо. А это плохо. Ты же умный пацан, в понятиях вроде разбираешься, а о будущем не думаешь. Почему до сих пор себе никого в подручных не определил?

– Я один на льдине, зачем они мне.

– И это говорит наследник уважаемого человека, – с осуждением произнёс Уколов, посмотрев на продолжающего сидеть с задумчивым видом директора, – в будущем глава серьезного рода. Один на льдине…

– Нельзя тебе одному, – авторитетно заявил Зонов, – там, за школой, – он махнул рукой в сторону окна, – суровый мир, в котором верить никому нельзя, и только здесь, ты можешь сформировать тот близкий круг верных подельников и подручных, которые дальше пойдут с тобой по жизни. А выйдешь ты отсюда один и как дальше управлять родом будешь? На кого обопрёшься? На отцовых кентов? Вот только они рано или поздно помрут и останешься ты один. А если ты один будешь, увидят все, что ты слаб, а с слабыми разговор короткий. И был сильный род и не станет его. Так что давай, эти мысли о льдине убирай подальше и начинай взрослеть.

Резон в его словах был. Небольшой. Вот только я взваливать на себя управление родом не хотел, на кой мне этот головняк. Я после двух империй зарёкся себя связывать подобными обязательствами. Правда пока не придумал, как это потенциальное ярмо кинетически перевесить на другую шею.

Но и идти на конфликт с администрацией, в этом тоже никакого профита не наблюдалось, и я, склонив голову набок, глядя на обоих педагогов в образовании, признанных авторитетов средней магической школы, произнёс, – Возможно я был неправ, обязательно обдумаю ваши мудрые слова, и постараюсь не упороть косяк.

Зонов благосклонно кивнул, – Давай, Дрейк, берись за ум. Мы как твои наставники и учителя по жизни, тоже несем ответственность за твоё правильное воспитание. Когда придёт время выпустить тебя из школьных дверей в большой мир, я хочу, глядя в глаза твоему отцу, с гордостью говорить о том, что мы сделали всё, что было в наших силах, что ты достойный продолжатель славных традиций «Последнего пути».

* * *

Когда юноша вышел, Зонов посмотрел на своего зама и хмуро произнёс, – Нет у меня к нему доверия, хитрый он и изворотливый. Вроде и не врёт, но явно что-то скрывает.

– Ну, это-то как раз неплохо, – ответил завуч, – подобные качества главе рода нужны.

– Ещё бы он их использовал там где надо, – директор поднялся, ссаживая кота на пол, снова подошел к окну, – и я до сих пор не уверен, что уровень его силы не вырос. Я навел кое-какие справки. Есть мутная история с поединком, где он каким-то образом смог победить болдарку.

– Каким именно? – заинтересовался Уколов.

– Всё происходило без свидетелей, поэтому сказать что-то определённое нельзя, но сделал это парень явно не физически.

– Значит всё-таки болдар, – покачал головой завуч, – но почему он это скрывает? Зачем это ему?

– Знаешь, – ответил задумчиво Зонов, – меня больше интересует, зачем это его отцу.

– Думаешь Рассказов-старший в курсе?

– Было бы странно, если бы он не знал силу дара собственного сына.

Завуч покачал головой, затем с осуждением заметил, – Программа обучения утверждена минобром. Как и положение о среднем магическом образовании. Мы не имеем права обучать болдара. Если подобное выяснится, мы рискуем попасть под комиссию из надзорного комитета. Тем более есть сигнал, – мужчина кивнул на лист бумаги на директорском столе. – Вот только как доказать, что он уже не малдар?

Директор повернулся от окна, глядя на верного соратника, затем, прищурившись, ответил, – Значит надо сделать так, чтобы он свой дар вынужден был раскрыть.

– И как?

– Скоро у нас школьный турнир, – ответил Зонов, – и всё, что нам надо, это сделать, чтобы Рассказов туда обязательно попал.

– А это может сработать…

В этот момент в кабинет без стука заглянула секретарша, хрипло произнесла, – Григорий Борисович, к вам можно?

– Кто там, Лидия?

Та скривилась, будто сжевав лимон, произнесла с отвращением, – Да парочка фраеров из шестого «А». Им забили стрелу за школой, а они не пришли. Сами знаете, какое это грубое нарушение школьной дисциплины.

– Шестой «А»? – нахмурил лоб директор, – я, по-моему уже что-то про него слышал.

– Так самый проблемный класс, – со вздохом произнесла секретарша, – вы уж пропесочьте их Григорий Борисович, а то классный руководитель не справляется. Кого на уроке не спросит, все с домашним заданием. Как тест или контрольная, так все готовы. Курящих за школой почти нет, в пьяном виде тоже до сих пор ни одного поймать не можем. Учителя и так уже с ними и сяк, ни